Больно ли это? Не буду врать. Можете не сомневаться.
Я всегда был рядом с каждым из них. Если они нуждались в чем-нибудь, я помогал им. Не то чтобы они были мне нужны, потому что с юных лет я научился ни в ком не нуждаться. Единственный человек в жизни, на которого можно положиться, ― это ты сам. Хотя должен признать, что в последнее время я тоже часто подвожу себя.
Я захожу в свою квартиру и бросаю сумку на пол. С этим я разберусь позже. Я смотрю в сторону коридора, где оставил Алию спящей в гостевой комнате. Я заглянул к ней утром перед уходом, но она еще спала. Я не хотел ее будить, поэтому закрыл дверь и ушел. Уверен, что ее там уже нет. Сейчас одиннадцать утра. Не может быть, чтобы она еще спала.
Я застаю Мэтти в гостиной, он ест порцию хлопьев и смотрит какое-то дерьмовое реалити-шоу.
― Какого черта ты смотришь эту хрень? ― спрашиваю я, усаживаясь рядом с ним.
― Потому что все они ― милфы6, ― отвечает он.
Мой взгляд возвращается к коридору. Не знаю, почему я зациклился на этой комнате. Хочу ли я, чтобы она была здесь? Нет, не хочу.
Но в то же время как бы хочу.
― Она еще не выходила, если тебе это интересно, ― говорит Мэтти.
― С чего бы?
― Потому что у тебя такое выражение лица, и ты не можешь перестать смотреть в коридор.
― Мне не интересно. Мне все равно. ― Я встаю с дивана. ― Я иду в душ.
― Твои волосы все еще мокрые после душа, который ты явно недавно принял. ― Этот маленький ублюдок ухмыляется.
Я показываю ему средний палец, пока иду в направлении спальни, в которую мне действительно не следовало бы идти. Но, опять же, это моя гребаная гостевая комната. Если мне нужно туда зайти, я могу. Нерешительность наполняет меня, пока я смотрю на ручку двери. Я не должен открывать ее. Я должен просто оставить ее в покое. Это может быть моей возможностью выйти на свободу и расправить крылья. Она спит и не сможет остановить меня.
Я протягиваю руку как раз в тот момент, когда дверь распахивается, и расстроенная Алия врезается прямо в меня. Моя рука обхватывает ее за спину, чтобы она не упала.
― Нам действительно нужно перестать делать это, принцесса, ― говорю я ей.
― Уф. И хватит уже называть меня принцессой. Почему ты не разбудил меня? ― Ее руки прижимаются к моей груди. Я не хочу ее отпускать, поэтому не отпускаю.
― Потому что я сказал тебе, что никто не войдет в эту комнату, пока ты там. ― Я пожимаю плечами.
― Пожалуйста, скажи мне, что ты ходил на утреннее катание? ― спрашивает она, толкаясь сильнее, чтобы вырваться из моих объятий.
На этот раз я ее отпускаю. Мне совершенно не должно нравиться, как приятно прижимать ее к себе. И, честно говоря, если бы она не пыталась освободиться, я бы не отпустил ее. Я бы затолкал ее обратно в спальню, уложил на кровать, которую я вижу за ее спиной, и накрыл ее тело своим. Желательно голым.
― Ходил. Так что не напрягай свою хорошенькую головку. Я способен выполнить свою работу. ― Я закатываю глаза. За всю свою карьеру я ни разу не пропустил ни одной гребаной тренировки. Даже когда я был травмирован и не мог кататься, я все равно приходил. Я наблюдал со скамейки запасных или занимался в зале с тренерами.
― Я не сомневаюсь в этом. Никто не попадает в НХЛ без самоотверженности и самоотдачи. Но в последнее время ты принял несколько сомнительных решений, и моя работа ― следить за тем, чтобы ты не облажался снова.
― Или вообще не облажаться, ― бормочу я себе под нос. Затем беру ее за руку. ― Пойдем, я одолжу тебе немного одежды.
― Зачем?
― Потому что на тебе ее нет, а я не собираюсь позволять тебе выходить из моей квартиры почти голой, ― говорю я и тащу ее в сторону моей спальни.
― На мне есть одежда, ― парирует она в ответ.
― Едва ли. ― Я смотрю на нее, позволяя своим глазам рассмотреть всю эту потрясающую кожу, выставленную на всеобщее обозрение. Мой взгляд падает на ее грудь, на соски под облегающим хлопком ее топа для сна. Черт, я попаду в ад. Или, в крайнем случае, мне разобьют коленные чашечки, потому что я уже знаю, что ни за что не смогу устоять перед искушением. Мне нужно попробовать эту девушку на вкус. Я издаю стон и заставляю себя отвернуться. Но не раньше, чем улавливаю румянец на шее Алии.
― Мне не нужна твоя одежда, Лиам. Я поеду домой и оденусь.
― На улице холодно, Алия, и это моя вина, что ты бегаешь по городу практически голая. ― Я подхожу к шкафу и достаю один из свитеров «Ванкуверских рыцарей», который мне прислали, когда я только подписал контракт. На нем есть мой номер и имя. ― Надень это, а потом можешь идти домой.
― Я не надену твою одежду и не пойду домой одна. Ты идешь со мной, ― говорит она, скрещивая руки на груди.
Я бросаю взгляд на свою кровать, где простыни все еще смяты после того, как я вылез из нее сегодня утром. Мне нужно нанять уборщицу ― еще один пункт в мой постоянно растущий список дел.
― У меня здесь отличная кровать, детка. Нам не нужно возвращаться к тебе, ― говорю я ей с ухмылкой.
Алия смотрит туда, куда я указываю, и прикусывает нижнюю губу. Я наблюдаю, как она обходит меня и направляется к кровати. Вот дерьмо, неужели она действительно собирается…
Нет, не собирается. Черт возьми. Мой член только что стал еще тверже при мысли о том, что она заберется на мою кровать и раздвинет для меня бедра. Вместо этого она… поправляет простыни.
― Что ты делаешь? ― спрашиваю я, ошарашенный. В любой другой раз, когда я приглашал цыпочку в свою постель, я едва успевал произнести слова, как она уже оказывалась на ней, предлагая мне свое тело и удовольствие.
― Заправляй свою кровать. Ты не можешь выйти из дома, не застелив постель. Это неряшливо, ― говорит она.
― У меня еще не было времени найти уборщицу. Тебе не нужно этого делать, ― говорю я ей.
― Все в порядке. Ты не можешь выйти из дома, не застелив постель, ― повторяет она. Я стою и смотрю на нее, не зная, что сказать или сделать, пока она продолжает разглаживать простыню. Когда она заканчивает, то поворачивается ко мне. ― Сегодня тебе понадобятся коньки.
― Зачем?
― Это первый день нового и улучшенного Лиама Кинга, ― говорит она мне. ― Пойдем.
Я протягиваю руку и останавливаю ее, когда она пытается пройти мимо меня. Подняв свитер, я натягиваю на нее.
― Надень это, ― говорю я ей.
― Хорошо, но только потому, что холодно, а не потому, что ты этого хочешь. ― Она продевает руки в рукава.
Черт, я должен был подумать об этом раньше. Я думал, что видеть ее практически обнаженной было возбуждающе, но это… Смотреть на нее в моем свитере, с моим номером на ней. Черт, это невыносимо. Я моргаю. Свитер спускается до середины бедра. Он ей велик, но я не думаю, что когда-либо видел что-то более потрясающее.
― Тебе стоит оставить его, ― говорю я. Мой голос звучит хрипло, когда я сглатываю комок в горле.
― Я не оставлю твой свитер. Как только я вернусь домой, ты получишь его обратно. ― Она бросает взгляд на кровать и хмурит брови, а затем снова смотрит в мою сторону. ― Бери свои коньки. Пойдем, ― напоминает она мне.
Я должен спросить ее, куда мы идем. Вместо этого я выхожу за ней из комнаты и подбираю сумку, которую бросил в холле.
― Мэтти, я ухожу. Не ешь мои хлопья, ― кричу я в его сторону.
― Погоди-ка, ― отвечает мой брат, перепрыгивая через спинку дивана и направляясь к нам. ― Вот дерьмо, ― говорит он, оглядывая Алию с ног до головы. ― Ал, детка, что мне нужно сделать, чтобы ты посидела со мной? Серьезно.
Я вытягиваю руку и даю ему подзатыльник. Похоже, это входит в привычку.
― Заткнись и не разговаривай с ней в таком тоне, ― напоминаю я ему. ― А еще перестань раздевать ее глазами, пока я не вырвал их из орбит.
И Алия, и Мэтти смотрят на меня. Я не уверен, из-за чего они уставились ― из-за слов или из-за рыка, который только что вырвался из моего горла.
― Мне не нужно, чтобы ты защищал меня, Лиам, ― говорит Алия. Затем она поворачивается к Мэтти. ― Если ты хочешь, чтобы я нянчилась с тобой, все, что тебе нужно сделать, ― это проводить на льду не менее шестнадцати часов в день, жить и дышать хоккеем. Доберись до НХЛ, задрафтуй двадцать третий номер. Стань одним из лучших в лиге, а потом испорть все до такой степени, чтобы твоя собственная команда больше не хотела тебя видеть и позволила моему отцу купить тебя. На самом деле это не так уж и сложно. Твой брат справился. Я уверена, что и ты сможешь. ― Она улыбается.
