Где-то на улице раздался скрип тормозов, а за ним послышались хлопки дверцами автомобиля. И я, и Пелагея обернулись на звук, но тут же вернулись в исходную позицию.

— Мы кого-то ждем? — поинтересовалась Пелагея.

— Мы нет, — улыбнулся я, — а я жду.

Я поднял свой нож, с учетом описанных ранее событий уже не казавшийся мне сколь бы то ни было опасным оружием, и выставил его перед собой.

— Двинешься хоть на сантиметр…

— И что? — засмеялась Пелагея. — Что ты можешь сделать мне этим ножичком?

В дверь громко постучали.

— Я здесь! — проорал я через плечо, не сводя глаз с ворожеи. — У нас тут два трупа и заложница, я не могу открыть! Мне угрожают ножом! Ломайте дверь!

Пелагея лишь хищно улыбнулась.

— Дурак ты, Горин! Вроде и умный, а такой все-таки дурак! Вот уж воистину вещают люди: академическое образование — еще не признак образованности.

Дверь тем временем действительно начали выламывать, послышались приглушенные мужские голоса и глухие удары — видимо, кто-то пытался выбить ее плечом.

— Дурак не дурак, а перехитрил же тебя.

Ворожея, казалось, напряглась.

— Как именно?

— А просто все. Ты за мной следила, полагаю, глазами своего пернатого слуги. Только не учла, что я могу вызвать полицию, просто отправив смс другу.

— То есть ощутив на себе всю мощь нашей ворожбы, ты по-прежнему думаешь, что три недалеких полицейских во главе с отважным участковым Борисом смогут меня остановить? — Пелагея презрительно фыркнула и покачала головой. — Как же ты меня недооцениваешь, Гришенька.

«Вот зараза, — мысленно ругнулся я. — Она и про мое знакомство с участковым знает, и про то, что их там сейчас трое на улице. От нее вообще можно хоть что-то скрыть?»

Хорошо же они меня за пару дней изучили, им бы в разведке работать. Хотя не все же такие, как она. Вполне возможно, что кто-то из их братии и на правительство работает, и на специальные ведомства, и на разведку в том числе. Такие способности грех не использовать в миру, и я не удивлюсь, если так оно все и обстоит.

Хлипкая дверь тем временем не выдержала натиска и слетела с петель. В домик ворвались полицейские, среди которых действительно был мой приятель Влад Борис. Он же и заорал что было мощи:

— Всем стоять, работает ОМОН!

— Ой, ну и напугал, — отмахнулась Пелагея и развела руки в стороны.

Все вокруг вдруг смолкло. Я медленно оглянулся и увидел картину замершего мира. Стражи порядка застыли в сенях, было видно, что вламывались они не организованно, а дуриком. Получив мое тревожное сообщение из машины, Борис, видимо, не смог организовать реальную группу захвата и поспешил ко мне на выручку с теми, кого смог найти — со своими сослуживцами, такими же, как и он сам, участковыми. На лицах парней замерли гримасы крика и напускной суровости, в руках они сжимали рукояти своих табельных «макарычей», причем ни у одного из них пистолет не был снят с предохранителя. Кем бы ни были эти ребята, они были не настроены воевать и применять оружие. Они могли лишь взять преступников, что называется, «на понт». Это было и мило, и глупо одновременно. Но самое интересное, что для реализации моего плана мне было нужно именно это абсурдное и нелепое действо. Другими словами, мне было нужно отвлечь внимание ворожеи, с чем Борис сотоварищи прекрасно справился.

— Что же ты будешь делать теперь, милый? Мы с тобой остались один на один. Неужели ты попытаешься пустить в ход свой игрушечный ножичек, которым можно разве что колбасу нарезать? Открою тебе маленькую тайну, — Пелагея медленно приближалась ко мне, — ты не смог бы убить меня, даже будь у тебя меч самого короля Артура. А эта реликвия, уж поверь, посерьезнее твоей зубочистки будет.

Страшная девушка была все ближе. Вот она уже перешагнула через труп своей матери и подошла вплотную к телу ворона.

— Если честно, вас резать у меня и в мыслях не было, — признался я и с силой пробил отточенным острием столового ножа свою плечевую артерию.

Иногда в жизни человека настает момент, когда он идет ва-банк и ставит на кон все, что у него есть. Сейчас я поставил на кон сразу две жизни — свою и Веры. И, как мне казалось, шансы на победу у меня были отменные. Мне и нужно-то было лишь подпустить ворожею поближе, чтобы моя кровь наверняка попала на нее. И сделать это необходимо было непременно в замкнутом пространстве, чтобы она не смогла скрыться, как сделала это в свое время Радмила. Да, я прекрасно помнил, какой силой обладает моя кровь и как именно она действует на моих врагов. Видимо, за то мне нужно было благодарить ворожею Варвару, это ее защита сработала тогда в подъезде, когда мой кот Василий пустил мне кровь и несколько ее капель попали на кожу Радмилы. Помнится, ворожея тогда вспыхнула, словно облитая горючим, и никак не могла унять адское пламя. Отменная защита, что и говорить! Любой, кто попытался бы пустить Варваре кровь при ее жизни, сгорел бы дотла, словно спичка. И данная мера наверняка не была единственной. Крайней — это да, но уж точно не единственной. Но, к моему великому сожалению, иных способов защиты от ворожей я не знал.

И да, я уже тогда сообразил, как именно мне противостоять ворожеям. Как выйти из битвы с ними живым, и не просто живым, но еще и победителем. И, конечно, немалую роль в моем плане сыграл тот факт, что даже страшные раны и переломы заживали на мне теперь, как на собаке. Я сейчас хоть и фактически жертвовал собой, но крепко надеялся, что от кровопотери не скончаюсь. Ну, или на худой конец мне кто-нибудь медицинскую помощь вовремя окажет. Та же Верка, к примеру, очухается, когда все закончится, и поможет братику.

Как же близок я был к триумфу! Боль пронзила меня, но она была контролируемой. Я сам нанес себе эту рану, а следовательно, был готов к этой боли. Как я и рассчитывал, моя кровь хлынула на Пелагею, причем не пара капель, как тогда с Радмилой — Пелагею я облил из своей пульсирующей артерии так, что будь здоров! Моя термоядерная кровь попала и на ее руки, и на лицо, и на волосы. В отличие от Радмилы можно было смело сказать, что Пелагея моей кровушкой умылась. Буквально.

Пелагея замерла, облитая моей кровью с головы до ног, а вместе с ней замер и я, предвкушая знатное файер-шоу. Однако мои ожидания не оправдались, по какой-то причине ворожея не спешила самовоспламеняться. Вместо этого она медленно провела по своей окровавленной щеке пальцем, затем взглянула на него и сексуально так слизала кровь языком. Сглотнув ее, она закатила глаза и прошептала:

— Мммм, Горин, какой же ты сладенький! Была б я ведьмой, сожрала бы тебя, не раздумывая, — затем Пелагея резко открыла глаза и сфокусировала свой взгляд на мне. — Ты ручку-то в локоточке согни, Гришенька. Регенерация у тебя нынче хоть и отменная, но попусту терять кровушку все же не стоит, слишком уж она долго восстанавливается, тебе ли не знать. Ты же терапевт, Горин, знаешь, что гемоглобин порой поднять ох как трудно!

Сразу после этих слов Пелагея заливисто рассмеялась. Мне же и сказать-то сейчас было нечего. По какой-то причине на нее моя кровь никак не действовала! Признаться, дальше этого момента мой план не заходил, я понятия не имел, что буду делать после того, как Пелагея загорится и изжарится заживо. И уж тем более я не думал, что именно предприму, если план мой провалится, я такой вариант вообще почему-то не рассматривал.

— Что, милый, прикидываешь, как быть дальше? — отсмеявшись, поинтересовалась у меня ворожея. Я немного глуповато кивнул. — А чего тут думать? Встань на колени да повинись перед будущей родней, а мы посмотрим, насколько искренне ты это сделаешь.

— Перед кем я виниться должен? — не понял я. — Вы всех убили!

Буквально в то же мгновение я услышал, как на полу кто-то захихикал.

— Все, не могу больше терпеть! — прыснула Радмила, поднимаясь.

Никаких ран на ее шее я уже не видел, а за ней поднялся и молчаливый Карлуша. Он медленно вытянул из своей груди тесак и отдал его хозяйке, рана на его груди даже не кровоточила. Уверен, под одеждой она уже затянулась, а быть может, ее и не было вовсе.