Алексей знал, как поначалу всех колонистов радовали огромные облака. Причудливые животные неслись по марсианскому небу. Необыкновенные города феи Фата-Морганы заставляли людей забыть о делах и неотрывно провожать их взглядом.

Облака, конечно, не такие пушистые и лёгкие, как на Земле. Вода на Марсе сохраняется в виде небольших кристалликов льда. Потоки воздуха не могут их поднять. Поэтому облака розовато-серых стальных холодных оттенков возникают из пыли падающих метеоритов.

Здесь многие переселенцы начинали писать картины, стихи, музыку. Может быть, из романтизма, древнего, захватывающего чувства, которое правило путешественниками-первооткрывателями?

Или от тоски по родной Земле?

Но обратно не возвращались.

Каждое утро на Марсе у Алексея начиналось одинаково. Он просыпался, подходил к окну. Провожал взглядом очередного небесного бедуина на верблюде. Пытался вспомнить свой сон о Земле.

«На кой дьявол эти воспоминания постоянно крутятся в моей голове? – думал он. – Почему на Марсе, даже если я задерживаюсь здесь всего на пару недель, Земля становится наваждением? Сходить, что ли, к Главному по Мозгу?..»

Эта идея делала утро немного счастливее. На ближайшие 20 минут, пока решались ежедневные бытовые проблемы. До врача, как водится, Алексей никогда не доходил.

Он начинал мурлыкать себе под нос простенький мотивчик. Радио распознавало песню, которую исполняла красавица Жази. Белокурая бестия с голубыми глазами и идеальной фигурой. Она нравилась Алексею, как, впрочем, и ещё несколько симпатичных марсианок, которые обладали особыми генами с мутациями, негативно сказавшимися на их умственных способностях.

Марсианский мир действительно позволял жить на полную катушку и быть счастливым без качественной работы мозга.

«Да, – размышлял Алексей, непроизвольно постукивая пальцами по столу, отбивая ритм песни, – люди необратимо теряют силу ума. Тенденция очевидна и неизбежна. Лет триста назад человечество генетически было умнее нас. Поэтому сейчас нет великих художников, артистов, писателей…»

Словно подслушав его мысли, видеостена в гостиной начинала транслировать старые киноленты, снятые в ХХ веке на Земле.

– Как тут избавишься от ностальгии… – досадовал Алексей и решительно отправлялся в ванную.

В кабинке, похожей на душевую, сотни крохотных роботов начинали заниматься его здоровьем и красотой. Анализы крови, состояние кожи, длина ногтей на руках и ногах, бритьё, стрижка волос – всё это крохотные машинки с маленькими глазами-камерами делали за считаные минуты. Приятная процедура! Заканчивалась она проработкой мышц, своеобразным массажем, благодаря которому предстоящий день заранее казался Алексею прекрасным и продуктивным. Завершающим аккордом была порция инъекций для поддержания здоровья в и без того цветущем организме.

Затем он подходил к зеркалу. Высокий, с фигурой древнего бога Аполлона… Серые лучистые глаза, тёмно-русые волосы, стриженные по последней марсианской моде, напоминающей облик лондонского денди – длинный затылок и короткие виски…

На Земле его вид напоминал ковбоя на Диком Западе. Трёхдневная щетина, кожаные штаны или джинсы, замшевая жилетка с многочисленными карманами, чистая, но обязательно чуть мятая рубашка или футболка. На Марсе его вид становился более современным. Но выражение лица оставалось прежним – хищный пронизывающий взгляд, постоянное напряжение и настороженность.

Рабочий день на Марсе проходил незаметно, быстро, спокойно.

Алексей обустраивал привезённую им с Земли рабочую силу. Помогал людям адаптироваться, приступить к работе. Когда последний из новоприбывших «вступал в должность», Алексей возвращался на Землю.

С каждым перелётом он яснее понимал, почему обычные переселенцы-добровольцы не стремятся обратно на Землю, несмотря на страшную ностальгию, непривычные обстоятельства жизни, суровый климат и открытый договор позволяющий улететь домой в любую минуту.

На Марсе обыватели не уставали и чувствовали себя постоянно защищёнными от житейских невзгод. Здесь не боялись войн, голода, безработицы, межнациональных конфликтов, терактов. Проблемы со здоровьем решались максимум за день. Проблемы в семье и на службе – максимум за два.

Поэтому ностальгия – была.

А возвращаться – не хотелось.

Алексей воспринимал человеческие взаимоотношения как компьютерную программу. Многовариантную, сложную, однако, при правильном использовании легко управляемую.

Жизнь часто сталкивала его с одарёнными непредсказуемыми людьми, поэтому он заранее готовился к сюрпризам и неожиданностям в поведении и своих подопечных, и начальников.

Поработав на проект Павла Таска около трёх месяцев, Алексей понял, что это – его тема!

Вскоре он открыл и свою фирму.

Выбирая человека на определённую должность, он, словно рентген, высвечивал для себя его жизнь. Брал в расчёт всё, вплоть до мельчайших мотивов самых, казалось бы, незначительных поступков. Это позволяло легко просчитать последующие действия.

Девяносто процентов успеха любого предприятия – высочайший профессиональный уровень специалистов и возможность им полностью доверять.

Он набирал команды под разные заказы: от небольших фирм до крупных военных производств. Наслышанные о его прозорливости, к нему обращались различные спецслужбы и финансовые организации. Он ни разу не ошибся в подборе людей.

«Как бы хорошо, – иногда думал Алексей, – каждого младенца при рождении… нет, лучше до рождения, не только оценивать с точки зрения состояния здоровья, но и программировать на определённый вид деятельности. Что-то вроде шкалы Апгар, но по социальным показателям».

Алексей знал, что такие разработки ведутся. При нынешнем развитии технологий как не подумать и об этом? Однако сдвинуть идею такого масштаба с места трудно.

Век процветания технологий, бизнеса и структурированного мышления отчего-то лицемерил в вопросе создания «профессионалов от рождения».

Чего боялись? Перепроизводства нужных специалистов в одних областях и недостатка в других?

Часто менялись приоритеты в развитии отраслей: то в моде нанотехнологии, то модернизация отраслей сельского хозяйства… Количество специалистов трудно заранее просчитать на несколько поколений вперёд. Слишком ответственно. Потом: куда девать неспособных? Много вопросов.

Иногда возникала тема этичности в искусственном предопределении человеческой судьбы.

Алексей, одержимый в своей способности гениального кукловода, казалось, без всяких оснований продолжал верить, что рано или поздно такие опыты начнут проводить.

Но основания у него были.

Весьма веские.

Его первая жена, по профессии акушер-гинеколог, часто повторяла: «Для того чтобы лечить яичники, я должна всё знать об образе жизни своей пациентки: чем она питается, как часто занимается сексом, какой у неё характер, каким воздухом она дышит».

Ксения занималась искусственным оплодотворением.

Она славилась лёгкой рукой, тонким острым умом и уникальным чутьём на то, каким образом лучше решить проблему.

Иногда она, словно шахматист, позволяла себе создавать «выигрышные партии». К ней приходили одинокие женщины, готовые к оплодотворению из имеющегося банка спермы. Ксения не сразу соглашалась на эту процедуру, даже если её умоляли, в слезах заламывая руки, и твердили: «Пожалуйста, срочно… время уходит…» Она требовала тщательного и не быстрого обследования. Пока шёл процесс сбора медицинских анализов и оценки ситуации, она изучала характер будущей матери, её психологию, привычки, особенности образа жизни и поведения. Потом подбирала подходящую кандидатуру отца. Такое возможно, ибо, кроме требования спермы от здорового мужчины, в расчёт принимались параметры его психики, профессия и условия, в которых он рос.

Ксения целеустремлённо воплощала свой научный гений в условиях реальной жизни.