— Не подведём! Про нас ещё будут говорить не меньше, чем про победу под Тьерра-Бланка![7]

Нью-Йорк, квартира Морганов, 10 января 1914 года, суббота

— Мэри, сладкая моя, ты не поверишь! Мы получили предложение от Рокфеллера.

— Ты прав, милый, верится с трудом. И что он предлагает?

— На первый взгляд, ничего особенного. Слить три небольших банка в один, средних размеров. В результате Он, я, ты, Воронцов и твой папа станем компаньонами.

Мэри недоуменно наморщила лобик.

— Но в чём смысл? Если банки мелкие, как ты говоришь, то наше время стоит дороже, чем возможная выгода.

Фредди торжествующе усмехнулся. Дело не в выгоде. Просто бандиты Вильи его совершенно достали. Помнишь, как описывали катастрофу в Тампико? «Небо, обагренное пожарами до самого горизонта» и прочее? А ведь на этом они не остановились. Кто-то заминировал два крупнейших танкера, возивших его нефть. Потом несколько подрывов нефтепроводов и миномётный обстрел района нефтедобычи. И знаешь, что самое поганое для него?

— Ну, говори уже! — надулась супруга.

— Что идеи Панчо Вилья про «нефть принадлежит мексиканскому народу, и прибыль от неё должен получать наш народ» приобретают всё больше сторонников.

— Но это же ужасно! Так могут и нашу собственность отобрать!

— Это труднее. Нас будут защищать сами мексиканские фермеры! — Тут Фред улыбнулся. — Воронцов придумал потрясающую схему.

— Не в первый раз! — улыбнулась миссис Морган. — Но теперь нам не пришлось ничего воровать и подсматривать.

Фред недовольно поморщился.

— Важно другое. Что мы с тобой, дорогая, здесь абсолютно ни при чём! — тут он довольно улыбнулся. — А ещё важно то, что предложением объединения банков Рокфеллер показывает, что готов прекратить войну. Союзником он нам не станет, но, раз мы сумели отбиться и нанести ему ответный удар, не переходя границ допустимого, он решил, что хватит нести потери.

— Так и напиши Воронцову! — посоветовала Мэри.

Прага, трактир «U kalicha», 28 июня 1914 года, воскресенье, вечер

— Ну что, ещё по кружечке? — спросил у меня Войтех Дворжак, директор нашего пражского филиала, совершенно не смущаясь тем, что буквально пять минут назад с этим же вопросом к нам подходил хозяин заведения, трактирщик Паливец[8].

— Не будем спешить, пан Дворжак! Я намерен отсюда отправиться прямо на вокзал. И не хочу опьянеть.

Объяснил бы кто-нибудь, что я здесь и сейчас делаю? Жена ведь только вчера родила. Ну да, когда мы мирились после скандала, вызванного Марией Соррель, оба слегка потеряли осторожность. Вот и… Ровно через девять месяцев. Мальчик. Толик. Мы заранее договорились об имени. У нас ведь первенец в честь её деда по отцу назван, а дочки — в честь наших матерей. Так что пацана назовём в честь моего папы.

Ну ладно, можно сказать, жена меня сама сюда выпихнула.После того, как наша троица военных авторитетов — Клембовский, Бонч-Бруевич и Семецкий — заявили, что Германия настолько готова к войне, что реально имеет шансы «завтракать в Берлине, а обедать в Париже»[9].

И виноват снова я. Увы, в реальном мире попаданцы не всемогущи. И любое их действие вызывает реакцию остальных участников. Мои действия существенно усилили химию Германии. У них намного больше теперь удобрений, пороха и взрывчатки. Есть чем кормить своих людей, более развита металлургия и обрабатывающая промышленность. А вот Британия, похоже, стала богаче, чем в прежней истории, но — за счёт финансов и торговли. А её армия и промышленность хорошо, если не ослабли. С французами же полный швах вышел. Мы и немцы почти «в ноль» задавили их химию. А развитие нашей металлургии и промышленности «откусило» у их промышленность часть рынка. Ну и главное — мы уже почти дюжину лет «откачивали» оттуда дешевые деньги своими эрзацами ренты. В итоге у них подорожали кредиты для собственных промышленников и торговцев.

Вот и получилось, что «в денежном выражении» Франция и французы процветали, а вот возможности их бюджета, армии и промышленности существенно уступали своим аналогам в известной мне истории.

И, как будто этого мало, германские военные внимательно изучили наш опыт в Балканской войне. Чёрт побери, они даже ухитрились украсть у Моргана технологию изготовления полугусеничников. Для французского театра военных действий это было настоящее «вундерваффе».

Когда мы это осознали, дружно ухватились за головы. А потом начали срочно менять планы. И искать деньги. Вот я и поехал по Европе. Искал, где ещё можно выжать хоть немного денег.

А сегодня, как снег на голову, это убийство в Сараево![10] Совершенно неожиданно для меня. Я ведь помнил, что Первая Мировая война началась 1 августа 1914 года, вскоре после убийства. Потом страны обменялись ультиматумами, поугрожали друг другу и начали мобилизацию. Но я вспомнил историю с «Титаником». Здесь он так и не потонул. Да и «Варяга» не оказалось в бухте Чемульпо к началу Русско-японской.

Получается, нет ничего удивительного в том, что некоторые даты сдвинулись. И хотя я прекрасно понимал, что покушение на эрц-герцога — не причина войны, а повод, но шанс, что этим поводом воспользуются был достаточно высок. В общем, мне надо срочно домой, пока не закрыли границы. Билеты в Россию нашлись на ночной поезд, и пан Дворжак предложил выпить вечерком пивка. Позвал в пивную «У Флеку», которая по его словам действовала ещё с XV века.

А у меня тут и щелкнуло в голове: «Убили, значит, Фердинанда-то нашего!» Нет, Гашека я не читал, но папа его любил, и кое-какие цитаты в памяти застряли. Я и предложил сходить в пивную, чешского названия которой я не знал, но русское помнил — «У чаши».

Выяснилось, что такой никто не знал, но… Желание «большого босса» — великая сила! Местный безопасник пошёл в полицию, которая имела картотеку всех заведений питания. Нет, не официально, а к знакомому, которого регулярно радовал всякими «подарками». А тот обратился к коллегам и… Уже через час у нас был адрес.

А теперь мы сидим в этом не очень большом заведении, заняв половину столиков. За одним сидим мы с Войтехом, остальные заняты охраной, моей и его. И ещё столик отдали полиции, чтобы предотвратить драку, если местным наше нашествие не понравится.

С хозяином всё договорено, ему пообещали щедрую компенсацию за беспокойство, так что сидеть мы будем до часа ночи. А потом я отправлюсь на вокзал.

Вот только… Зачем я пришёл сюда? Ну, пиво неплохое, что уже везение. И кормят хорошо. Но какой-то особой атмосферы тут пока нет. Новодел, ещё десяти лет нет. И известно это заведение только среди местных. Но не уходить же!

— Простите, то вы есть пан Воронцофф? — вдруг спросил чех лет тридцати, благоразумно держа руки на виду. Русский язык у него получился не особо чистым, но вопрос был понятен.

— Да, а в чём дело? — спросил я, на всякий случай сдвигаясь на край скамьи и упираясь ногой. Мало ли, «заказ» от «марсиан» пока ещё в силе, вдруг очередной энтузиаст сыскался? За эти годы их выловили уже около двух дюжин.

— Я хотел взять ваш автограф! — провозгласил он. — Если ваша охрана не против. Я принесу вашу книжку, она лежит вон на том столике.

Книжка оказалась тощей брошюркой на чешском. Я протянул её Дворжаку, взглядом прося пояснить, что это такое.

— Юрий Анатольевич, так вы ещё и писатель⁈ — изумлённо спросил он. — Тут три Фантастических рассказа под вашим именем. Тираж — триста экземпляров. Издано почти семнадцать лет назад!

Я тоже был потрясён. Надо же, те мои поделки, предназначенные только для того, чтобы заинтересовать Натали, кто-то переводил и издавал.

— Разумеется, я дам вам автограф! Приятно иметь такого преданного поклонника. Как вас зовут и чем вы занимаетесь?

— Я — ваш коллега, тоже журналист и писатель. Меня зовут Гашек. Ярослав Гашек.

Из мемуаров Воронцова-Американца

'…После этого вечер прошёл волшебно. Кстати, выяснилось, что сам Гашек в это время жил довольно далеко отсюда, и завсегдатаем этой пивной уже не был. Так, сиживали тут с приятелем, который как раз жил по соседству.