Артём, разумеется, всё это знал. Третий год уже их вездеходы использовались, чтобы нефтепроводы и газопроводы прокладывать, ремонтировать и обслуживать. Вездеход мог добраться почти куда угодно, последние модификации умели даже плавать. Хотя, конечно, драгоценный моторесурс старались не расходовать попусту. И потому с места на место перебрасывали их либо по железной дороге, либо на специальных судах постройки «Ладожских паровых двигателей».

Особенно ему нравилась их последняя модель, «троечка». Первая-то даже по Ладоге и Онежскому озеру плавала с опаской. И приставала только к оборудованным пристаням. Вторая модель глубины уже не боялась, могла и морем идти при тихой погоде, но осадку имела большую, и приставала уже не всюду. А вот «троечки» могли и морем пройти, и неглубокой рекой, и пристать прямо к необорудованному берегу. Как уж мореходы такого добились, сам Артём не понимал, но ценил. Именно так их вездеходы высаживались в самой глухой тундре. И не теряли ни снабжения запчастями, ни топливом. Им оставалась «последняя миля», как говаривал Юрий Анатольевич по американской привычке. Ну, не совсем миля. Обычно вёрст двадцать-тридцать выходило, да ещё туда и назад, по многу раз! Но все равно, так работать куда удобнее!

Между тем тётка продолжала трещать. От радости, что видит племянника, от гордости, что не осталась вахлачкой, а выучилась уважаемой и «учёной» работе. Ну, и племяшом перед окружающими похвастаться, не без этого! Ва-а-ажный стал, на анжинера выучился, с самим Американцем ручкается! А с Гольдбергом — так и вовсе чаи с кофием распивает! Как таким не похвастаться⁈

— Мы ж тут часть нефти на месте перегоняем! Карасин местным продаём! Солярку сами расходуем — нефтяные насосы как раз дизелями и крутятся! А остаток обратно в трубу закачиваем! С нефтью смешается да через Урал до самого Перегребного качается. Там ужо нефть эту перерабатывают да сибирякам продают! Нефти-то, слышь, в Сибири нету, и говорят, быть не может[1]! Вот от нас им и качают! И нефть, и газ этот для баллонов, а теперь, слышь-ка, ещё и аммиак ентот! Ядовитый он, говорят, страсть! Специальные маски защитные выдали да учили, как от аварии, если что, поберечься! Зато и жалования по весне на шестую часть прибавят! Так что я только и жду, когда трубу до Оби дотянут да качать начнут.

Это да, деньги тётка Матрена любила. И не сказать, чтобы сильно бедствовала. При первом муже они неплохо зарабатывали, кони у него знатные были да телега-длинномер, чтобы лес возить. Заработок был стабильный и по меркам Повенца — вполне приличный. А как муж помер, так почти сразу Артем помогать начал, победовали всего с годик, не больше. Но, видать, въелось. И даже теперь, пристроив сына мастером на шунгитовый рудник, а дочку выдав замуж, все равно каждой копеечке радовалась. Ну, да и пусть ей! Родных надо любить за то, что есть, а не к мелким недостаткам цепляться!

— А карасин с фактории продают. И газ в баллонах! — продолжала тётка.

Артём знал, что газ не только в баллонах продавали, из него ещё и бутанол производили. И тоже продавали. Их вездеходы бутанолом и заправлялись во время этого пробега.

— Местные-то, слышь-ка, как мимо кочуют, так специально заходят. Ну и которые в церкву зайдут, проповедь послушают да с батюшкой пообщаются. Бывает, что и крестятся потом! Мой Порфирий Никодимыч ужо троим местным крестным отцом стал! — поведала родственница.

Вторым мужем она гордилась даже больше, чем племянником. Потому как тот не просто пользовался уважением у соседей да был мастером на все руки. И, разумеется, достаток в доме обеспечивал. В последнее время в их краях бедствовали совсем уж неумехи да лентяи. Для остальных работы хватало, и заработком не обижали, особливо, если найдёшь в себе силы, да выучишься хотя бы до четырёх классов.

Но её второго супруга привечали в церкви. Помогал батюшкам службы служить, а потом и вовсе — пообщался с ним заезжий иеромонах, получивший благословение на несение слова божьего диким народам да и позвал с собой. Так что теперь её муж тут и церкви отворяет-запирает, когда батюшки нет, и при службах помогает, а бывает, что и сопровождает в поездках по становищам.

— Начальство относится с большим пониманием, отгулы даёт! Уважают его у нас, Никодимыча-то! — серьёзно вставил сосед по столу, мастер Никифор Ильич.

Примечания и сноски к главе 9:

[1] Такая точка зрения царила ещё несколько десятилетий. Даже великий Обручев писал: «Если найдёте нефть в Сибири, прошу не считать меня геологом». Разумеется, Воронцов знал, что нефть в Сибири есть. И названия Тюмень и Сургут были ему знакомы. Но пока у него просто руки не дошли добывать нефть ещё и в Сибири. Отложил «на потом».

Из мемуаров Воронцова-Американца

«…В марте Столыпин одержал очередную победу в 'русификации страны». Добился принятия закона о земстве в западных губерниях. Закон этот значительно уменьшал влияние крупных землевладельцев, представленных, в основном, поляками, и увеличивал права мелких, представленных в массе своей русскими, украинцами и белорусами.

Но именно эта виктория вызвала министерский кризис и увеличила число его врагов.

Тогда же начались какие-то шевеления в Китае. Сунь Ятсен и его окружение просили все больше оружия, а Семецкий с частью своих людей вдруг собрался инспектировать наши филиалы в Китае. Ну да, я про инспекцию ничего не знаю, Натали тоже не в курсе, а вот Юрию, видите ли, приспичило!

Понятно было, что назревает там что-то. Я тогда не знал, где именно, у уйгуров, монголов или в Манчжурии, но не испытывал ни тени сомнения, что грядёт нечто серьёзное. Нашему штабс-капитану и выпускнику Николаевской академия Генерального штаба просто свербело в разных местах обкатать полученные знания на практике. Опять что-то с ведомством Николая Ивановича мутили!

Причем на этот раз их активно поддерживал генерал Клембовский, выдавая рекомендации по тактике. В результате я получил запрос на полторы дюжины пулеметных и десяток пушечных бронеавтомобилей. Профинансируй, дескать, и обеспечь!

Правда, пушки и снаряды они «выбили» сами. На Флоте шло перевооружение, так что чуть ли не тысяча 37-милиметровых пушек Гочкиса остались бесхозными. Сначала их передали Армии, но там им не очень обрадовались. Вот и получилось выкупить.

Так что и у меня поводов для обид не было! Я ведь тоже в результате тренировал своих людей и получал куда более боеспособную структуру. И стране мы этим немало помогали. Пусть сам я патриотом так и не стал и Романовым помогал вынужденно, но для прочих членов моего семейства это было важно. Даже очень! Особенно для жены и шурина. А это уже меняло и мои приоритеты.

А потом, в мае 1911 года правительство Китая национализировало частную акционерную компанию по строительству Хугуанских железных дорог. Я так и не понял, почему, но это возмутило миллионы китайцев аж в четырёх провинциях, и возмутило сильно — начались беспорядки.

Впрочем, бунтовали китайцы часто, охотно, но как-то не особо результативно. В августе в Петербург прибыла делегация ургинских ханов, которая попросила поддержать Монгольскую революцию. Я, как услышал, чуть не подавился. Зная отношение Николая II и Столыпина к революционерам, я даже немного удивился, что делегацию не отправили в Китай в кандалах. Но все ограничилось тем, что три монгольских хана объявили о создании независимого государства под протекторатом Российской Империи. Россия же пыталась всё это уладить дипломатическим путём.

Сам же я всем этим не особо интересовался. Но меня жгуче, вот просто до ночной бессонницы интересовало, нельзя ли с этого дела немного работников к себе в Россию перевезти. Столыпин в последнее время убавил в авторитете. Он ведь не только мне мозоли оттоптал, но и многим другим. Царю пачками шли жалобы от помещиков и предпринимателей, от либералов и консерваторов, от финнов, поляков, от прибалтийских немцев… Имел премьер глупость сцепиться и с Распутиным.