— Привет, любимая!

— И тебе привет! Ну, как ты после вчерашнего?

И она пристально всмотрелась в экран.

— Ты знаешь, прекрасно. Думал, будет хуже.

— Ну и замечательно! Я спросить решила насчёт свадебного путешествия…

— Всё по-прежнему! Сначала Японская империя — Сеул, Фусан, затем Токио и прочая Метрополия, ну а после — Окинава, Тайвань и несколько райских островов.

Ну а как иначе, если основная специализация будущей жены — именно японский язык? Разумеется, она обрадовалась идее облететь всю Империю Ямато.

— Вот! — перебила невеста. — Про острова я и хочу спросить. Ты говорил, мы там подводным плаванием займёмся. А гидрокостюмы и аппараты для дыхания мы откуда возьмём? Танька говорит, что арендованные аппараты никуда не годятся, надо свои купить!

Алексей рассмеялся.

— Твоя подруга права, если дело касается профессионального дайвинга. А мы так, любительски. Профи, честно говоря, на такие глубины без ничего ныряют. Так что сойдут нам и прокатные.

— Ладно, целую! Я побежала!

Воронцов снова улыбнулся, и подумал, прежде, чем вернуться к чтению: «А ведь прав был предок, японцы не растерялись, и лихо преумножили свою Империю. Могли и больше. Хорошо, что он был готов, и других подготовил!»

Владивосток, улица Светланская, офис Холдинга «Норд», 25 июля (7 августа) 1912 года, среда, время обеденное

— Конничива! — тут я слегка поклонился и перешёл на английский. — Увы, джентльмены, но этим мои познания в вашем языке почти исчерпаны.

— Конничива! — поклонились в ответ трое японцев.

Так, что мне там объясняли про их поклоны? Наклон около тридцати градусов, значит, приветствие официальное, но не предельно официальные.

Старик, стоявший в центре, поклонился короче остальных. Они начали поклон первыми, но разогнулись последними. То есть, он — старший в этой группе. Впрочем, у японцев так и принято, обычно молодого главным не ставят.

Костюмы европейские, а вернее — американские. Этим они дают понять, что я могу опираться на американские правила делового этикета. В общем и целом — всё в порядке, всё как и ожидалось. Скорее всего, они приехали договариваться, а не ставить ультиматумы.

— Нас предупредили, что вы очень торопитесь, мистер Воронцов! — по-английски же продолжил разговор старик. — Поэтому прошу извинить, но мы сразу перейдём к делу. Ваши предложения по применению трансфертных цен и удешевлению способов доставки сырья и готовой продукции приняты.

— Рад это слышать!

— Но мы считаем, что этого мало. Поэтому предлагаем расширить наше сотрудничество. Сегодня это затруднительно, мешают условия Портсмутского мира. Но мы обратимся к Императору с предложением слегка ослабить его ограничения. И приглашаем вас совместно построить две гидроэлектростанции на реке Ялу. А также расширить ваши концессии на территории северной части Кореи.

Надеюсь, у меня не отвисла челюсть. Против всего этого японцы боролись наиболее яростно. В конце концов, они именно ради этого на нас с войной полезли. И тут, вдруг, они сами это предлагают.

— А что вы хотите взамен?

Разумеется, что-то им будет нужно. И мне действительно интересно, что именно они попросят в качестве ответной любезности.

— Вы существенно расширите поставки еды нам. И наши рыбаки будут иметь право беспрепятственно ловить рыбу в ваших водах. Кроме того, вы поспособствуете во внедрении механизации на наших предприятиях в Корее.

— А в самой Японии?

— Там уже широко внедрялась механизация на основе паровых машин. Это трудно будет изменить. А в Корее появится электричество. В его использовании ваш Холдинг далеко продвинулся.

Я сделал вид, что обдумываю их предложения. Хм, а ведь про рыбу-то я позабыл. Нельзя её японцам отдавать, рыбные консервы во время войны самим ох как пригодятся. А ведь Витте такое предложение поддержал бы от всей души. Значит, в рыбе — отказать! И остальное…

— В электрификации и строительстве ГЭС мы поможем с дорогой душой. От концессий, если на то будет согласие обоих государей и их правительств, тоже отказываться не станем. Но, видите ли, господа, буквально вчера господин Витте говорил мне, что намерен существенно расширить вылов рыбы на Дальнем Востоке. А значит, такого же мнения будет и Наместник Алексеев.

Интересно, мне показалось, или один из молодых японцев недовольно засопел?

— Что же касается поставок еды, я в принципе готов пойти навстречу. У нас есть отработанная схема кредитования и фиксации цен, но вот конкретно сейчас… В Китае смута, с Манчжурией у нас отношения тоже непростые. А число русских фермеров ограничено всё тем же договором.

Старик постарался незаметно глянуть на сопевшего, что-то уловил и уверенно ответил:

— Мы постараемся убедить Императора и наше правительство пересмотреть и эту квоту.

Ничего себе, как им припёрло-то! Нет, на эту тему точно надо подумать.

— Думаю, в этом случае возможно существенное увеличение поставок продовольствия.

Молодой тут же перестал недовольно сопеть и даже, кажется, довольно улыбнулся.

— А ещё мы готовы поставлять вам по умеренным ценам чугун, кирпич и цемент. Если, конечно, вы расширите поставки сучанского угля по прежней цене.

Ну, тут понятно. Себестоимость всего перечисленного состоит из сырья, труда и топлива. Труд тут почти бесплатный, сырьё тоже местное, так что их лимитировал только недостаток угля.

— И снова вынужден спросить, а чего вы хотите за это?

Все эти поставки очень помогут индустриализации русского Дальнего Востока, и японцы не могут этого не понимать. Значит что? Значит, взамен они попросят что-то, очень нужное им.

— Вы будете брать этот чугун на переработку. Нас очень впечатлила ваша технология кислородных конвертеров. Но пока что у вас монополия как на неё, так и на дешёвое производство кислорода в больших количествах. Половину чугуна вы будете перерабатывать для нас, а вторую — для себя. В качестве оплаты за переработку мы и будем поставлять вам вторую половину чугуна, кирпич и цемент. То есть, то, что очень нужно вам.

Чёрт, да Витте взвоет от радости, когда услышит эти предложения Ещё бы! Он — давний и искренний приверженец развития Дальнего Востока. А теперь де-факто заменяет Наместника. И вдруг ему устраняют ограничения по сырью, стройматериалам и продовольствию. Если получится, тут развитие не просто ускорится, оно рванёт вперёд, как гоночный автомобиль!

Вот только… Японцы тоже ускорятся. А значит, снова будет «гонка». Впрочем, когда оно было иначе?

— Это очень интересно, господа! Думаю, нам стоит теперь оформить это каким-то документом, ну и подсчитать, на какие именно объёмы и цены мы можем выйти. А потом уж обращаться с этим к нашим правительствам.

Владивосток, улица Светланская, офис Холдинга «Норд», 26 июля (8 августа) 1912 года, четверг, время обеденное

— Ну что, подавайте обед. Пора!

Обедал я сегодня в одиночку, Семецкий умчался разруливать результаты боёв во Внутренней Монголии и с кем-то о чём-то договариваться, Витте тоже был занят по горло, переваривая вчерашние предложения японцев. Он дажеуправляющего здешним филиалом и нашего «безопасника» зачем-то к себе вызвал. А Хамбл наскоро перекусил и умотал на стрельбище, форму поддерживать. Да ещё мне попенял, дескать, пренебрегаю…

— Простите, Юрий Анатольевич, но я рискну попросить вас выделить хотя бы десять минут ещё одному просителю, хоть он и без предварительной записи.

— Кто таков?

— Это отец Фёдор из Покровского монастыря.

— Это где такой, не припомню?

— На Сахалине, в городе Корсаковский пост.

— Ах вот оно что! — звонко стукнул я себя по лбу. — Приглашай, разумеется. Это — не проситель, это — друг! Больше того, это дорогой друг! И спроси его, согласится ли он отобедать вместе со мной. Если согласится, то блюда согласуй! А то я их монастырского Устава не знаю.

Блин! Ну, надо же, и восьми лет не прошло, а я уже всё позабыл! Это ведь наш айн, который постриг принял! Вернее, полу-айн, полу-нивх. Не понравилось ему в деревне соплеменников, вот и подался за утешением к Господу. Правда, некоторое время он разрывался на части, потому что не хотел покидать Сахалин, а монастырей на острове не было.