Пока продумываю ответ, Света кокетливо машет ножкой, она их не преминула украсить босоножками на шпильках.

— Свет, это деревня. Там нравы прямолинейные, если привёз с собой девчонку и живёшь с ней в одном доме, значит, жена…

— Какие проблемы? — напряжения в голосе не чувствую, но знаю, оно должно быть. — Жена так жена.

— На уголовное наказание напрашиваешься, — ухмыляюсь. — Я — несовершеннолетний, которого ты совращаешь. Подсудное дело.

Не общались всего пару дней, выходные отдали своим семьям, а набросились друг на друга, как после многомесячной разлуки. Сегодня будний день, её родители до вечера на работе. Она меня с утра звала, но утро каждого дня у меня занято на годы вперёд. А может, и на десятки лет. Или пора переводить искин в режим произвольной работы в любое время суток? Посмотрим.

Так или иначе с часа дня до пяти часов — только наше время. На ночь оставаться не могу. Не хочу её родителей в сложное положение ставить. Тот же довод со ссылкой на родителей притормаживает её порыв ехать со мной в Березняки.

— Тебе мой прикид нравится? — снова приваливается ко мне коленками.

Мы на полу у дивана сидим, там в такую жару комфортнее.

— Нравится. На твёрдую восьмёрку по десятибалльной системе. Или даже на девятку, — тут начинаю смеяться перед уточнением. — Если трусики снимешь.

— А что же тогда на десятку? — похихикав, озадачивается Света. Ещё больше обескураживается моим вариантом: — Ты же вроде сам меня настраивал бить эротически по публике!

— Так то по публике. А я пока твоей естественной красотой не насытился. Так что косметику тоже смой.

Сверлит меня недоумевающим взором. Так и читается: и чего вам, мужикам, не хватает; стараешься ради него, стараешься… Затем уходит. Не забыв покачать бёдрами в танцевальном шаге.

Возвращается с чисто умытым личиком, в коротких шортиках и лёгкой блузе. Всё, как доктор, то есть я, прописал. Шпильки тоже скинула, босиком ко мне под бок садиться. Гляжу на неё с огромным одобрением.

— Всегда считала, что чулки или колготки — украшение, — продолжает удивляться.

— Правильно считаешь. Но одновременно это — броня, защита. От солнца, холода, прикосновений, — наклоняюсь и целую её в коленку. — Ещё это можно считать приправой, а мне она пока не нужна. И так аппетит на тебя безмерный. Ты фантастически красивая девушка.

Света незамедлительно украшает себя румянцем. Потрясающее зрелище. Привлекаю её к себе, поцелуй в щёчку знакомо обжигает губы. Нас снова накрывает.

Через полчаса расслабленно валяемся на полу. На диван мы поленились влезать.

— Ты точно не забеременеешь? — хоть и уверяла, а червячок грызёт.

— Ты ж сам знаешь! В воскресенье, только вчера всё кончилось!

А, ну да! За сутки до отправки домой ещё в Москве нельзя было…

— Сходим вечером на танцульки? Там занятия по нечётным дням недели.

Отчего бы и не сходить?

8 июля, среда, время 18:35.

Синегорск, Дворец культуры.

— Вы заметно выросли, — признаёт Наталья Евгеньевна.

Оценила не только она, вся группа нам хлопает.

— Сказывается конкуренция другого уровня, — объясняю причины скачка в мастерстве. — Столица всё-таки. Вам не за кем тянуться.

Наша славная метресса задумывается.

— Попробуйте принять участие в каком-нибудь московском конкурсе.

— Деньги, — вздыхает метресса, — всё упирается в деньги.

— Ничего в них не упирается, — не соглашаюсь. — Сходите за поддержкой к губернатору, обратитесь через местное телевидение к бизнесменам, предприятиям. Если среди них найдутся умные люди, обязательно помогут, потому что это отличная реклама. Кстати, для губернатора тоже.

Наталья Евгеньевна задумывается.

— Лучше всего к нему подойти перед выборами. Не в само начало предвыборной кампании, а чуть загодя. Он не только поможет, он на руках вас будет носить за такую идею. Ну как же! Забота о талантливых детях, все дела. Пропиарится на все сто.

Беркутова наезжает на меня уже после занятий. В холле дворца.

— Так, Колчин! — очи пылают, руки в бока. — У меня только один вопрос: почему не я⁈

Света прячет улыбку и сама прячется за меня. От своей лучшей подружки, в тени которой находилась всегда и вдруг обошла на повороте.

— Выбор был сложный, — признаюсь. — Пришлось бросить монетку. Извини, Оль, Вселенная указала на Свету. Кто я такой, чтобы идти против высших сил?

Когда провожаю девушку до её дома, Света глядит испытующе.

— Ты правда на нас монетку бросал?

— Конечно! — усиленно пучу глаза для пущей достоверности. — Бросаю, смотрю — решка! О, на Свету выпало!

— А если бы орёл наверху был?

Улыбаюсь широко-широко:

— Тогда тем более ты! Кто я такой, чтобы идти против высших сил⁈

Светланка хихикает и бьёт меня кулачком в плечо.

9 июля, четверг, время 11:55.

Синегорск, квартира Машохо.

Заглубился в задачи, связанные с расчётом орбиты. Шаблонная и очень сложная задача в космонавтике одна — вывод на ту же орбиту, что и стационарная цель. Если коротко — стыковка. Математический поиск точки пересечения двух линий на плоскости — самый примитивный уровень задач этого направления. Только в космосе точку пересечения надо искать в шестимерном пространстве. Плоскость орбиты определяется тремя параметрами или обобщёнными координатами. Её форму можно определить двумя: либо координатами фокусов, либо величиной апогея и перигея. Плюс время — и получаем шесть координат.

Вот чего у меня нет, так учебников или монографий на эту тему. Не озаботился. Но может, и к лучшему, вдруг неожиданный подход обнаружится.

— Пора обедать? — на плечи ложатся девичьи ладошки.

Уболтала она меня всё-таки приходить по утрам.

— Ну и занимайся у меня, — искренне не понимает, какие проблемы. — Интернет у нас тоже есть. Мешать не буду. Мне лишь бы ты рядом был.

После борща — Светина мама знает, чем своих родных кормить, — выруливаю в общую комнату и замечаю рядом с креслом на подоконнике книжку. Мимо книжек я просто так не хожу. Лежит она открытая обложкой вверх. Читаю название… чаво, чаво⁈

От одного названия разбирает смех. И картинка характерная. ЛЫР?

«Жаркая тайна императрицы», Маргарита Кларк… ой, не могу!

— Ты чего тут? — сзади приближается Света.

С понедельника ходит исключительно в шортах. Если ради меня, то я только за. Если из соображений удобства — тоже не против.

— Хто это читает? Ты? — показываю книжку, пряча перекошенное лицо.

Сотрясая корчами моё худощавое, но дюжее тело, хохот властно рвётся наружу. Пока удаётся его не выпускать, но вдруг вижу, что Света пунцовеет.

— Ой, дай сюда! — безуспешно пытается выдернуть книжку из моих рук.

Поднимаю её вверх, Света азартно напрыгивает на меня, тараном своих небольших тугих грудей заставляя меня слабеть.

— Све-е-е-т, ну дай хоть немножко почитать… — ною, когда она завладевает заветным томиком.

Бордовая, словно варёный рак, девушка — никогда такой степени покраснения раньше не видел — прячет книгу далеко в шкаф. Ну да, в мебелях я всяко лазить не буду, не то воспитание.

— Ну что, тебе жалко, что ли…

Моё нытьё к успеху не приводит. Света отметает мои поползновения твёрдо сжатыми губками и глупой отмазкой:

— Это мамина книга, она не разрешает никому читать.

— Мамина⁈

Всё! Больше нет сил! Меня скручивает от смеха, падаю на пол, стучу руками и ногами.

— Ы-ы-ы… а-а-а… мамина книга… а-в-в-а-о-у… не позволяет читать… ой, не могу.

Света стоит и хмуро наблюдает за моей истерикой:

— Не понимаю, над чем ты ржёшь?

— А-а-а… ты читала? — с трудом давлю очередной приступ, гляжу внимательно и с глумливым любопытством.

— Нет, — и отвечает неуверенно, и отводит взор в сторону.

— А я успел заглянуть, — блудливо и мелко хихикаю. — То ещё чтиво.