— Пять минут до срока, Василь Викторыч!

— За пятнадцать минут, Колчин! За пятнадцать минут до срока младшие должны появляться.

— Не имеете права, Василь Викторыч! — отвечаю запальчиво.

Машина тем временем покидает Ленинские Горы.

— Что не имею права, Колчин? — декан улыбается.

— Требовать выполнения инструкций, которых не давали.

— Это этикет, Колчин!

— Этикет — это неписаные правила. С ними нас никто не знакомил. Если бы в курсе обучения была такая дисциплина, я бы её сдал. Вы знаете, как. И после того знал бы.

— Молодец, Колчин, — декан ухмыляется. — Выкрутились. Посмотрим, как выкрутитесь в корпорации.

— Там вы будете выкручиваться, Василь Викторыч, — ухмыляюсь ответно. — А я — наблюдать.

Некоторое время молчим, и я начинаю маяться от бездействия искина.

— Василь Викторыч, а ваши интересы в науке в каких областях лежат?

Декан перечисляет.

— Стоп! Вот это! — останавливаю, да, собственно, на этом список завершается, на «Математических основах построения САПР». — Давайте подробности…

Системы автоматического проектирования тесно связаны с задачами оптимизации, одними из наиболее сложных в науке и вообще человеческой деятельности. Обычно решаются методом тыка, учётом ошибок при многократном повторении.

Мой искин получил хорошую порцию для освоения, но к пределу возможностей его подобраться не успеваем. Ехать приходится не слишком долго. Декан глядит с нарастающим удивлением, водитель старается нас не слушать. Почти визуально чувствую, как у него мгновенно заклинивают мозги. В самом начале нашей беседы.

29 июня, понедельник, время 10:20.

Г. Королёв, РКК «Энергия».

— Из-за этого молодого человека весь сыр-бор? — приветливо улыбается в кабинете Сергей Иванович Крикунов, зам. гендира корпорации.

Сюда мы зашли после его прихода в вестибюль. Далеко не уходили. Видимо, здесь переговорная комната, причём выглядящая очень презентабельно. Мягкие кресла, диваны, длинный невысокий стол между ними. Всё, как в лучших домах.

Достаточно молодой этот Сергей Иванович. Среднего роста, то есть чуть выше меня, ни разу не седой, если, конечно, волосы не подкрашивает. Овальное приветливое лицо. Импозантен. Министр внешних сношений корпорации?

— Повод — да, а причины от меня, признаться, ускользают, — разводит руками декан.

— Давайте я вам изложу нашу версию, — предлагает Сергей Иванович и, получив согласие, начинает: — Наш штатный специалист Трошкин уходит в отпуск, предварительно обучив стажёра, — кивок в мою сторону. — Ваш практикант приступает к работе, доводит почти за четыре недели её до конца. Когда за модулем являются смежники, он им указывает на наличие двух обнаруженных дефектов. Один из них не признаётся требующим устранения — слишком мелкий, в пределах допусков. Второй устраняется. После этого модуль отправляется на оснащение оборудованием. И там, чисто случайно, обнаруживается ещё один дефект, который Виктор Колчин не показал…

— Как это «случайно»? — встревает декан.

Я помалкиваю.

— При монтаже кое-какого оборудования окрестности крепления проверяются ещё раз. После обнаружения недокументированного дефекта осуществлённый контроль качества всего модуля признаётся недостоверным. Данный модуль возвращён в цех на повторный контроль. Сейчас ждём, когда у Трошкина закончится отпуск. В итоге потерян целый месяц, сроки госзаказа под угрозой срыва.

Мощная версия. И что? Часовню тоже я развалил?

— Кто, по-вашему, в данном случае виноват, Василий Викторович? — участливо вопрошает замгендира.

— Вы, конечно, — через паузу выносит своё суждение декан. И обосновывает: — Практикант никак не должен был работать без пригляда наставника. А по вашей же версии именно так и произошло. Поэтому вся ответственность на вас.

— Частично на Трошкине, — не утерпел и встреваю.

— Почему? — оба смотрят на меня.

— Трошкин до меня успел проверить примерно четверть. И отметил место, с которого нужно продолжить. Ну, и где заканчивать. Если бы меня допустили сейчас к модулю, я бы смог указать буквально пальцем. И сразу бы понял, «мой» это дефект или Трошкина. И он мне ничего о «своём» дефекте не говорил. Умолчал? Зачем?

Сергей Иванович задумывается.

— Нет, это невозможно. Пропуска на вас не меньше недели будут делать. Ради одного прохода?

— Тогда пусть работник, который в курсе, вынесет примерную схему расположения обнаруженных дефектов. Всех трёх. И я вам сразу скажу, Трошкина третий изъян или «мой».

Замгендир глядит на меня задумчиво и оценивающе. Декан мою идею поддерживает.

— Сам схожу, — Сергей Иванович встаёт. — Быстрее будет.

Остаёмся одни. Декан подходит к окну, задумчиво туда смотрит. Мой искин в бешеном темпе выстраивает возможные цепочки событий ближайшего будущего. И выписывает мне пилюлей за длинный язык. Если коротко: не надо было говорить о части работ, выполненных Трошкиным.

— Как-то неправильно мы разговор повели, Виктор, — декан поворачивается от окна. — Получилось, что основной темой стала твоя вина в происшедшем. Ну, или доля вины.

— Слишком много неизвестных нам факторов, чтобы делать выводы. Посмотрим, Василь Викторыч.

Мой искин сделал ставку, исходя из настолько зыбкой базы, что её невозможно сформулировать ясно. Иначе говоря, срабатывает интуиция. И принцип — ожидай худшего. Посмотрим, насколько оправдается прогноз плохого варианта.

Замгендир отсутствует недолго, двадцати минут не проходит.

— Не заскучали? Я старался быстро…

Перед нами ложится лист обычной бумаги. Нарисованная окружность, модуль — он симметричный, фигура вращения. На окружности — три точки, пронумерованные. Точка под номером три находится между первой и второй. Уже всё понятно, объяснений можно не слушать, моя интуиция выдала абсолютно верный прогноз: руководство корпорации не постеснялось пойти на прямой подлог. Мотив до конца не понятен, но действия ясны. Я ведь точно знаю, что у меня только два дефекта. Третий они только что придумали.

— Третий изъян обнаружен именно в вашей зоне, Колчин, — замгендир тем не менее даёт пояснения, в которых нет нужды.

— Не имеет значения, Сергей Иванович, — мягко возражает декан. — Ответственность за практиканта всё равно лежит на тех, кто организовывал его работу.

— Формально — да, — наш визави соглашается легко. — Никаких официальных обвинений, естественно, не будет.

— Но крайним мальчиком для битья вы всё-таки сделаете меня, — моё хладнокровие его несколько удивляет, но не настораживает.

Пожиманием плеч он соглашается с моим тезисом.

— Сергей Иванович, вы понимаете, что университет крепко задумается над тем, чтобы отправлять своих студентов к вам на практику? — первый раз слышу такой отстранённый холодок в голосе декана.

— Ваша воля, ваше право, — замгендир снова пожимает плечами. — У нас довольно широкий список вузов, которые сотрудничают с нами в данном направлении.

— Я выйду с соответствующей докладной в ректорат, — декан говорит ещё холоднее. — Если вам не подходит круглый отличник МГУ, закончивший три курса за два года, абсолютный победитель международной олимпиады по математике, которому золотую медаль вручал сам Президент, то ищите себе кадры в каком-нибудь второразрядном ПТУ.

Лицо замгендира слегка вытягивается, но покерфейс держит. Мы встаём, он вслед за нами.

— Вынуждены откланяться, Сергей Иванович. Провожать нас не надо.

Выходим, дружно не замечая протянутой для прощального приветствия руки.

Уже в машине пытаюсь прояснить непонятное:

— Василь Викторыч, а почему вы перешли на такой резкий тон, когда он нам схему показал?

— Этот дефект действительно ты пропустил?

— Нет. Просто не вижу таких возможностей. Но вполне допускаю, что я чего-то всё-таки не знаю. В приборах часто бывают недокументированные функции, плюс могут быть нестандартные ситуации. Например, трещина расположена строго вертикально. Тогда аппарат её не «поймает». Так что чисто теоретически мой прокол вполне вероятен.