Шоу по высшему разряду. На большой экран за сценой проецируется увеличенное изображение. Нас или, как сейчас, Камбурской. Ведётся и запись. Татьяна после каждого выступления на тренировках разбирает танец на элементарные частицы. Ну и своим воспитанникам показывает. Как практически недостижимый образец, к которому надо стремиться.

— Щас отпасодоблишь публику так, что к тебе выстроится толпа поклонников из аспирантов, кандидатов, доцентов и прочей университетской профессуры, — пока сидим за кулисами, накручиваю свою партнёршу.

Света только что сменила платье, теперь сидит рядом и польщённо улыбается.

— Скажи, здорово я придумал вытащить тебя в столицу? — надо не забыть и себя похвалить, а то ведь и не дождёшься ни от кого.

— Да. Хотя если б на Камчатку позвал, я бы и туда сорвалась.

— На Камчатку я б тебя не стал звать, — отвечаю на автопилоте, сразу не понял, что она мне сейчас сказала. — Сначала бы дворец построил, а тогда уж…

Улыбка долго играет на девичьем лице, но в конце концов испаряется. Ощущение, словно Светлана чего-то ждёт от меня, смывается зовом сцены. Наш выход.

— Щас они все лягут, Лана, — обещаю с полнейшей уверенностью. — В первые же секунды.

Куда они денутся от такого? https://vk.com/clip155872572_456239088

Никуда! Дружно пойдут укладываться в штабеля!

После нас были ещё выступления, так что хватило времени настроиться на работу с трубой. Пара песен, одну на бис, и занавес.

За танцульки мне к стипендии деканат уже не забывает сочинить добавочку в четыре тысячи. Светланке — пять, и обещают добавить после участия в межвузовских соревнованиях «Студенческая весна». Обоим обещают. Со стороны может показаться, что тяжело всё вытягивать, но нет. Когда чем-то занимаешься в своё удовольствие, то не устаёшь, а отдыхаешь. Понятно, что выхожу на улицу уставший, но не до изнеможения. Всего лишь разрядил переполненные аккумуляторы тела. Искин в это время отдыхал. Праздничную газету тоже с удовольствием нарисовал. И танцующую пару, для которой прототипами мы со Светой и выступили; и все объявления, и космический корабль футуристического вида. Но придумываю ведь не сам, что-то и редколлегия делает. Это же они сочинили приписку в конце, где наобещали жестокие кары всем, кто проигнорирует праздничные мероприятия. С целым списком шуточных угроз. Главный лейтмотив: сами дураки будете виноваты, что ничего этого не увидите и не услышите.

Мне и Свете законодательно запретили давать автографы без ходатайства соответствующего деканата. Решением студкомитета. Справедливости ради стоит сказать, никто до сих пор и не просил. Но теперь эта идея вброшена в головы совсем как в анекдоте про занавески в бане (Висит объявление: «Занавесками не вытираться!», «А что, это мысль», — думает мужик, забывший дома полотенце). И скоро завладеет массами.

Меня попросили и Камбурской передать ту же коллективную просьбу заинтересованных деканатов. Которую она полчаса назад со смехом исполнила на пачке календариков с изображением МГУ и железно пообещала впредь выдавать свои росписи исключительно централизованно. Деканы и всяческие доценты могут весело потирать руки. Появился ещё один рычаг для поощрения студентов. Больше всех доволен наш Сазонов. Это же он будет распределять автографы, и хоть всё это не совсем серьёзно, но его вес среди остальных факультетов вырастет. Так сказать, политический.

Смотрю в телефон, есть пропущенные звонки. Отзваниваюсь, здороваюсь, выслушиваю.

— Хорошо, пап. Звони, если что…

— Новости из дома? — Светланка любопытством не брызжет, дежурно осведомляется.

— Да. Мачеха в роддоме на сохранении. Родит скоро. Девочку. Миленой хочет назвать.

Есть у Вероники бзик такой: всё ей нужно с вывертом, не как у людей. Вот имечко и выбрала.

— Красивое имя, — кивает Света.

— Да? Ну тогда ладно, — главную-то новость придержу, не для всех она. Если точнее, для меня одного.

12 апреля, суббота, время 19:15.

МГУ, ДСЛ, комната Колчина.

— Сомбреро какое-то, — хмыкает Куваев на рисунок.

— Или гриб с огромной шляпкой на короткой ножке, — находит другую ассоциацию Ольховский.

— Видела как-то летом такую шляпку на какой-то задаваке, — высказывается Люда.

— Только у неё две ноги было, а не три, — хихикает Вера. И делает серьёзную мордашку под моим грозным взглядом.

Чем могут заниматься студенты космического факультета свободным вечером в День космонавтики? Пиршеством разума, безусловно. И главное блюдо на нашем интеллектуальном столе — сочинение космических аппаратов. Тема просто обязана стать нашим хобби. Отдыхаем мы так.

— Что вы тут накарябали? — приходит Таша.

— Широкий диск — жилой сектор с вращающейся внутренней частью для имитации силы тяжести. Купол сверху — сектор управления и наблюдения со шлюзом выхода наружу. Внизу — энергетический блок с прилагающимися ракетными движками. Если коротко — набросок лунного модуля.

А ведь строго горизонтальное «беличье колесо», в котором будут жить космонавты…

— Если на Луне будет стоять, то не хочу в таком жить, — опережает меня на секунду Таша. — Полы, то есть опорная поверхность, будут казаться наклонными. Будешь находиться, как в покосившемся контейнере.

— А ведь точно! — вскрикивают хором почти все.

— Значит, сделаем «беличье колесо» конусообразным, — пожимаю плечами.

Главный оператор рисовальной программы Куваев быстро набрасывает вариант.

— Тогда в космосе будет косое жилище, — хмурится Ольховский.

— Потерпят несколько дней, — отмахивается Санёк.

И то правда. Несколько дней можно и в невесомости пожить, если не лениться на тренажёрах потеть.

Фрейлины объясняют Таше высокую политику. Корабль будет собран на орбите послан на спутник Земли. Там прилунится, а затем трансформируется в жилой модуль. На определённом месте девочки останавливаются и вопросительно смотрят на нас.

— Двигатели будут демонтированы, сам модуль заглублен в грунт, — поясняю следующие шаги. — Снаружи останется только верхний купол со шлюзом выхода.

— А дальше?

Хороший вопрос. Это как в шахматной партии, которую ведёт искушённый гроссмейстер. Каждый ход, сделанный в дебюте, оказывает влияние на миттельшпиль, а то и на всю партию.

— Дальше начнут работать, — а что ещё сказать? — Первым делом энергетика. Поставят солнечные батареи. Затем, — об этом уже говорил, — демонтируют движки. После этого работы по заглублению.

— А если подыскать сразу какое-нибудь заглубление? — встревает Ольховский.

— Сложности всякие будут, — после краткого раздумья рассуждаю вслух: — Во-первых, с прилунением. Садиться всё-таки лучше на ровную поверхность. А то попадёшь на склон, мучайся потом с выравниванием. Опрокинуться можно.

— А во-вторых?

— Да столько сложностей возникнет, что будет тебе и во-первых, и во-вторых, и в-третьих, — принимаюсь объяснять: — Должно повезти с ямкой, — загибаю первый палец. — Она должна быть точно по размеру и глубине. Кто тебе такой заказ исполнит? Слишком маленькая не имеет смысла…

— Она и так будет, — встревает Куваев. — От ракетной струи.

— Слишком большой кратер тоже ни к чему. Всё равно заглубляйся в грунт, а потом мучайся, когда придётся из него выбираться. Допустим, нам повезло, и мы обнаружили подходящую. Надо точно в неё опуститься…

— От ракетной струи полетят песок и камни на огромной скорости, — снова влезает неугомонный Саня. — Отрикошетят от стенок и сшибут всё наружное оборудование.

— Всё-всё! — поднимает руки Ольховский. — Но ещё можно тупо передвинуться, сев рядом.

— Не можно, — отрицаю такую возможность. — Чтобы передвинуться, нужны средства передвижения по поверхности. Неважно какие. Любые будут сколько-то весить, утяжелять и усложнять конструкцию. А зачем? Чтобы только один раз передвинуть стационарную по задумке базу? Там ещё сложности будут по передвижению по склону. Нунафиг!