Он это чего? Задумываюсь и пытаюсь вспомнить, вроде рассказывал, что лето планирую провести на воле, в деревне? Не могу вспомнить. Не, ясно помню, что говорил, но был ли при этом Ксенофобий? Моя память в таких бытовых вещах иногда сбоит. Это же не точные науки, в которых мне не вспомнить, а забыть трудно.

— Свежее молоко, сметана… о, её, как масло, можно намазывать, — стонет при одной мысли о деревенских деликатесах Константинополь. — А сало? О, если б ты знал, Колчин, какое там сало!

— Не понял? — вонзаю требовательный долгий взгляд. — Ты что, не привёз? Так. Собирайся и дуй обратно за своим салом! Одна нога здесь — другая там.

— Да привёз, привёз! — отмахивается Ксаверий. — Не то что некоторые, с пустыми руками возвращаются…

Это он мне напомнил! Выдвигаю рюкзак, иду на кухонную половину. Выкладываю в холодильник и на полки:

1. Варенье клубничное;

2. Варенье из жимолости;

3. Варенье малиновое, две банки;

4. Варенье вишнёвое;

5. Грузди маринованные;

6. Белые грибы маринованные;

7. Плотва солёно-сушёная.

У-ф-ф-ф! За мной заворожённо следит Констанций.

— Мясо-молочную продукцию везти не рискнул, — поясняю особенности своего ассортимента. — Лето, а везти долго. Скиснет. Сало тоже не стал брать, знал, что ты привезёшь.

На самом деле Басима поросят не держит. Но я у любого мог в селе разжиться. По сходной цене. А кто-то мог и бесплатно дать, из уважения.

— Ты же вроде в областном городе живёшь…

— Нет, Константинус, ты заблуждаешься. Летом я обычно в селе живу.

Констандоглу впадает в скуку, не удалось хоть как-то возвысить своё значение и статус. С Куваевым и пытаться не будет. Тот привезёт кедровые орехи, варенье из совсем экзотических ягодных видов: морошки, клюквы, брусники. В средней полосе такое не найдёшь.

— Вроде всё, — оглядываю обиталище.

Единственный не гармонирующий с остальной обстановкой элемент — Константиновский.

— Значит так, Коста. Мой руки, лицо… а лучше в душ сходи. Грязные носки спрячь. И не в карман, а то знаю я тебя. Я за девочками. Приглашу их в гости…

— Ты чего⁈ Я же не успею! — вскидывается Шакуров.

— Ты как вчера родился, — смотрю с осуждением. — Это же девочки! Они, даже если привели себя в порядок, меньше часа собираться не будут.

Девочек прихватываю на горячем, только-только являются с поезда, даже дверь не успели открыть.

— Ви-и-тя!!! — облепляют меня со всех сторон. Горячими телами, пылкими поцелуями и безудержным восторгом.

Это приятно.

— Какой ты стал! Вроде вырос?

— Так я же подросток, вот и расту. Девочки, вам время на привести себя в порядок, а на ужин — к нам. Костик много чего привёз, будем его объедать.

Ташу в комнате не застаю, но через соседку передаю приглашение.

1 сентября, понедельник, время 10:40.

МГУ, 2-ой учебный корпус, холл перед деканатом ФКИ.

Как говорится — «Й-е-е-с!», «Ура!» и «Бинго!». Выхожу из деканата, помахивая ценнейшей бумажкой. Мой карт-бланш, индивидуальная привилегия.

Декан думал, что я заявился за обещанными деньгами, и с порога клятвенно заверил, что в ближайшую неделю мне всё перечислят на карту. Да я и не сомневался. Но хоть и не сомневался, а от подъёмных папахена тоже не отказался. Тридцать тысяч лишними не будут. От моих заработанных в Березняках вкупе с остатками наличности по прибытию туда остались жалкие десять тысяч. Восемь тысяч презентовал Алиске. По моим ощущениям, ей деньги не особо нужны, но пусть будут.

Мой запрос декана не удивил. И долго он не думал, быстро оформил мне свободное посещение отдельным приказом. Вот выписку из этого приказа мне и выдал. За что ему огромная благодарность.

— Ви-и-ить, ну что так долго⁈ — моя компания встречает меня всеобщим стоном.

Кроме фрейлин и сокомнатников с нами Таша. Предлагают идти в кафе. Противоречу:

— Сейчас везде столпотворение. Предлагаю запастись мороженым в магазине и дуть в общагу. Мы ещё не все виды варенья попробовали.

В магазине совершаем запланированные покупки. За наш счёт, ибо мы — жентельмены. Девочки, впрочем, не удерживаются от самостоятельной покупки шоколада.

ДСЛ.

Время проводим замечательно. Сегодня тестируем моё варенье, дарами Костика наслаждались в субботу. Мороженое с шоколадной стружкой, с орехами, политое вишнёвым вареньем… лепота!

— Оцените, парни! — предлагаю я. — Тающие во рту яства, сладкое окружение!

Многозначительно оглядываю смеющихся девчонок. Подмигиваю. Получаю от фрейлин одобрительные тумаки. Я единственный, кто посреди них. Таша притулилась сбоку, парни напротив.

— Скажи, Вить, как тебе удаётся на ура все экзамены сдавать? — Таша и начинает серьёзный разговор.

Правда, подозреваю, что пока сама этого не осознаёт.

Чем наши девочки и хороши, в отличие от остальных. С ними можно вести умные разговоры, не рискуя наткнуться на откровенно скучающий взгляд и зевки.

— Самый главный секрет успешного обучения… — оглядываюсь вокруг — всем интересно?

Самый слабый поток внимания от Констанция, он занят сооружением бутерброда с моим вареньем. Но прислушивается. Фрейлины же прямо замирают, боясь пропустить хоть слово.

— Строгий режим дня, — предполагает Куваев, приняв паузу за приглашение угадать ответ.

— Режим дня — инструмент, средство достижения цели. А я о мотивации говорю.

— Мы вроде все замотивированы, — Вера, как и все остальные, пока не понимает.

— Это как бы общая, стратегическая цель, — только сейчас дохожу до конкретики. — Мы с первого курса должны примериваться к задачам, которые решаются в науке вообще и в космонавтике в частности.

Даю паузу, жестом запрещаю говорить.

— Например, задача доставки на МКС. Выведение корабля вплотную к станции и стыковка до сих пор являются сложнейшими задачами, которые — да, раз за разом успешно, но тем не менее, — решает не один коллектив специалистов. При помощи сети слежения и гигантских вычислительных мощностей.

— По нашему времени, не сильно гигантских, — остужает мой пафос Шакуров.

— Одной персоналки точно не хватит, — заступается за меня Куваев.

— Не суть, — подытоживаю и продолжаю: — Главное — осознавать сложность задачи и то, что она нам нынешним не по зубам. Другая проблема, вернее, куст проблем: ракетные движки, несмотря на все ухищрения, достигли своего потолка.

— Не скажи, — опять спорит Костя. — Мощность, тяга, другие ТТХ растут.

— Принципиального скачка нет. То, что мы наблюдаем, это превращение телеги в карету. Принцип действия не меняется, скорость… ну, почти не меняется. По сути, королевская карета качественно от крестьянской арбы не отличается. Процент полезной нагрузки вывода на орбиту как был полвека назад три с половиной процента, так и остался.

Оглядел всех. Возражения есть? Возражений нет.

— Почему я сказал, что с реактивными химическими движками связан целый куст проблем? Во-первых: по-видимому, существует верхний предел размеров камеры сгорания. Потому как основным способом увеличения мощности двигателя стала сборка многокамерных изделий. Берут количеством, а не увеличением размеров. Почему? Откуда этот предел?

— Я знаю, — оживляется Шакуров. — Там детонационные эффекты начинают проявляться, двигатель начинает трясти.

— Какими моделями описывается этот процесс? Какими уравнениями? Где можно подробно ознакомиться? — начинаю сыпать безжалостными вопросами. Ответа нет.

— А что во-вторых? — вступает внимательная Таша.

— Во-вторых, есть другой предел. Развиваемая температура в камере сгорания. При достижении определённой температуры начинается процесс диссоциации продуктов сгорания. Например, вода разлагается на кислород и водород с поглощением энергии. То есть бесконечно поднимать температуру мы не сможем, даже если найдём неимоверно тугоплавкие материалы. Есть масса других вопросов. Вы даже можете сами поупражняться задавать их.