Пару раз заглядывал Ноби, растягивая пасть до ушей, но наткнувшись на мертвый взгляд, захлопывался и тоже исчезал. Даже в дауне может что-то шевельнуться.

Есть не хотелось. Горничная приносила еду в комнату, но он даже не притронулся. Через час-другой добрая девушка горестно вздыхала, и уносила поднос.

А потом его наконец позвали. На четвертый день. Когда он уже не верил. И когда за ним закрылась дверь отцовского кабинета, старый майер не на шутку разозлился:

– Ты что, совсем баба?! Распустил сопли, как последняя девка!

Лан не ревел. Ни разу. Он просто не спал. Но промолчал. Мозг плохо воспринимал реальность. Мозг ушел в прострацию. Как постановку какого-то дешевого театра.

– Умойся, переоденься, и приведи себя в порядок! – слова даже толком не осознались. – Приедут смотреть большие серьезные люди. Тебе очень повезет, если сможешь им понравиться.

Мозг отупел. Новая смена декораций.

Снова платье и побрякушки. Переставлял деревянные ноги, как истукан. Навесили наряд на деревянное чучело. Но в приемной зале вдруг тряхнуло, и даже проснулся…

Рядом с высоким худым господином стоял Олав. Его давешний враг, которого так помпезно разложил на ристалище. Оказывается, судьба еще не отсмеялась. Он еще не допрыгнул до дна.

Отец после коротких приветствий сразу перешел к маркетингу, а оба вперились в Лана, как в некое диковинное чудище. Впрочем, и есть чудище. Господин удивленно смотрит в лицо.

Мальчишка белее полотна. В голубом платье, только что пробили уши и навесили громадные серьги. Что ему надо? Позлорадствовать? Да в их прайде баб завались, одна другой краше! Богатый старший род.

– Погуляйте, молодежь, – довольно добродушно кивнул к выходу на террасу гость-южанин. – Пока отцы пообщаются.

Кадет галантно выставил локоть, белый Лан сунул дрожащую ладошку, и парочка чинно прошествовала в сад. Со стороны смотрелось занимательно. Среди кустов гортензии тишина, жужжат пчелы, пересвистываются птицы.

– Не знал, что ты… это… – не нашел слов и заткнулся.

Тишина. Хрустит гравий под каблуками.

– Зачем тебе это, Олав? – наконец не выдержал мальчишка. – Поиздеваться? Похохотать? Можешь начинать.

– Почему ты не убил мое плечо? – вдруг ответил вопросом на вопрос «жених», кивнув в сторону города: – там, на ристалище? Ты мог!

Лан нахмурился, пытаясь заставить работать уставшую голову. Тебе дело? Цел, и цел…

– Хочу кое-то проверить, – добавил кадет, странно глядя на него. Оглянулся, террасу уже скрыли кусты гортензии, вдруг обхватил его за шею, наклонился и впился в губы. Ба-бах! Будто наковальня шарахнула по макушке. Мальчишка вытаращил глаза. Губы обхватили, всосали, и… сердце вдруг отдалось болью, тоской… Ноющей, нудной… как тогда, на ристалище. Резко пришел в себя и с силой вырвался, оттолкнув незадачливого повесу:

– Мозгами тронулся?!

Парень глубоко дышал, глядя на Лана. Мальчишка тщательно вытер губы и зло посмотрел на «суженого»:

– С головой тю-тю!?

– У нас с тобой связь, – неожиданно выдал кадет.

– Да хоть тысяча связей! – не мог успокоиться мальчишка. Его только что зацеловали, как бабу, а он… глаза вылупил, как идиот.

– Такое очень редко, сегодня, – не согласился Олав. – Мы как бы… – сделал пасс рукой, подбирая слова, – предназначены друг другу. Понимаешь?

Мальчишка застыл, разинув рот. Он это серьезно?

– А еще… – продолжил гость, вдруг усмехнувшись и пробежавшись по Лани, снизу доверху, – ты станешь отпадной цыпой!

Цыпа? Снова ощущение театра, какой-то липкой нереальности. Какая к бесам цыпа!! До боли хотелось ущипнуть себя и проснуться.

А кто?

Чертово платье, ветерок, обдувающий горячий лоб, покачивающий сережки в ушах…

– Я еще вчера был парнем, – хрипло сказал, с трудом сглотнув. – И сейчас еще…

– Уже почти незаметно, – «успокоил» кандидат в женихи, глядя на него. – Мне кажется, ты станешь замечательной невестой.

– Я не невеста!!

– Правда?

Четыреста бесов льют испражнения на голову. Что на это ответить?! Что?!

Лан?!

– Я еще парень, – просто тихо напомнил, еще раз вытирая губы. – Неужели не противно?

– Да забудь уже эту хрень! – не выдержал кадет. – Посмотри на себя, какой к бесам парень?!

Шах и мат.

– Молодежь! – донеслось с террасы.

У калитки сыто урчал до блеска начищенными медными боками дорогущий автомобиль. Лан косился вдоль улицы, не дай бог кто увидит…

Ты уже жениха провожаешь, Лан!! Смысл в прятках?

«Ты уверен?» – чуть слышно донеслось из-за дверцы, прежде чем чудо инженерной мысли тронулось в путь. «На все сто. У меня с ней связь» «Невероятно. Будто одно лицо…»

Старый майер был доволен. Радостно потирал руки, глядя вслед клубам дыма. Впервые ободряюще похлопал по плечу, обтянутому голубым батистом:

– Тебе крупно повезло! – потряс толстым пальцем с золотым перстнем, специально нахлобученным ради встречи. – Завтра продолжай в том же духе, и все у тебя будет в ажуре!

– Завтра? – поразился мальчишка.

А он мечтал зарыться поглубже, подальше от всех, кто смотрит, дышит, и издает звуки…

– Господин лорд приглашает тебя завтра к себе в поместье, – поделился новостью довольный отец, глядя на сына так, будто тот должен немедленно счастливо взвизгнуть и захлопать в ладоши. – Постарайся быть поласковей с парнем. От этого зависит твоя судьба.

Казалось, старый маг уже напрочь забыл, что у него еще пару дней назад был сын. Или не хотел грузить себе голову. А мальчишка снова ощутил, как в груди ширится бездонная пропасть.

Поздно ночью закрыл за собой дверь спальни, прошлепал босыми пятками в кладовую, и достал с верхней полки смертадох. Яд. Сильный. Им смазывают наконечники стрел, когда ходят на крупного зверя. И еще, травят крыс. Боль будет невыносимой. Вывернет наизнанку. Но лучше минута, чем потом вся жизнь.

Аккуратно спустился вниз, по вытертым ступеням в подвал. Здесь, в круглом зале, обложенном гранитом с барельефами старых богов, тускло светился Аллой. Камень рода. Святая святых. Сила и защита семьи. Когда-то его принесли сюда первый раз, когда он еще был маленьким сопливым свертком на руках матери, сколько воды утекло…

«Что я сделал не так, покровитель смертных? – воззрился в лицо Крома, верховного божества, творца мира. – Я трус? Проклят? Недостоин быть мужчиной? Стоял и смотрел, и в уголках глаз дрожали мелкие соленые бусинки. Никогда не страдал недостатком ума, и прекрасно знал, что в окружении хватает мальчишек, которые ничуть не храбрее его.

За что?!

Камень молчал. Боги не ответят. Им мало дела до воззваний одиноких отчаявшихся душ. К ним взывают народы, цари, жрецы, властители. Кто хоть раз слышал ответ?

Сердце стучит, как колокол. За что?!

Будьте вы прокляты, боги. Вам нужна боль, а не людское счастье.

Сзади что-то зашуршало, от неожиданности вздрогнул, выпустив пузырек… У барельефа Иккры шмыгнула здоровенная наглая крыса. Склянка хлопнулась о пол, разлетевшись на мелкие осколки. Мальчишка несколько секунд растерянно смотрел на мокрое пятно под ногами, радостно впитываемое сухим камнем… затем упал на колени, и впервые за долгие годы разрыдался.

Может, это просто сон? Кошмар? Может, он просто спит? И утром проснется, от яркого солнышка, заглядывающего в окно? И вздохнет с глубоким облегчением, стирая из памяти остатки ночных страхов…

Уже до завтрака у ворот урчал автомобиль. Мальчишка спустился по ступенькам, придерживая ненавистное платье, чувствуя, как щеки щекочут дорогие сережки. Тело деревянное, как у манекена. Мозг плавает в тумане ирреальности: небрежно расстегнутый мундир, клинок в захватанных ножнах, золотые эполеты на плечах… девчонки призывно улыбаются вслед…

Недалеко глазеют пара знакомых мелких юнцов, с восторгом наблюдая, как шофер галантно придерживает дверцу, и Лан в платье плюхается в автомобиль. Будет что рассказать в гоп-компании! Мозг слабо реагирует на внешние агрессивные помехи, мозг просто фиксирует картинки.