Илан угрюм, как подранный волк. И взамен с остервенением лупил деревянные чучела мечом. Клеймором, или эстоком, что по руке, более серьезный для маленькой ладони слишком тяжел. Пытался доказать, что полезен. Даже побеждал в турнирах. Среди юнцов, конечно.
Его город назывался Риоранг. Довольно крупный, по меркам Вермора – два прайда, покрупнее и помельче. Рядом через поле еще один городок, Мебрих. Несколько дюжин улиц. Но весь, от ворот до кончиков крыш, принадлежал чужестранному прайду «Эмора», даже название не здешнее, заморское. Приехали откуда-то с юга, в давние времена. Поговаривали, с Азора, другого материка, за океаном. Поссорился их патриарх с королем, вот и бежали за океан. А наш и рад, от удовольствия потирая руки – богатый прайд, сильный. Три старших рода, несколько дюжин вассальных… Южане.
С южанами мальчишки дрались. Сколько помнил себя Лан. Граница проходила по пустырю, и не дай бог какой-нибудь черноглазый мальчуган… босоногий или в вычурных сапожках… Впрочем, южане в долгу не оставались. Хоть взрослые и драли задницы. Впрочем, без усердия. Ибо сами поглядывали за поле с неудовольствием.
Вермор на грани войны. Маги нужны, как хлеб. Впрочем, не только Вермор – весь Маршан, от синих гор до самого моря. Ибо из-за гор наступал Хорван, империя, где…
Хорван образовался быстро и странно. Появился, будто из-под земли, Орг, на редкость талантливый стратег, вепри забери его душу. Перевешал всех магов. И вдруг начал один за другим захватывать соседние княжества. Так и добрался до гор, вместе с кровавыми рассказами о пытках и страшных терзаниях. Император дал обет Богану, покровителю воинской удали, истребить всех магов. Как чуму. Он ненавидел невидимую мистическую силу. И ветры раскачивали вдоль дорог виселицы, с трупами бывших май-дворянских родов…
Может, они и правы, задумывался иногда мальчишка. Нет на этой земле более высокомерных надменных особей, чем маги. На обычных дворян взирают с презрением, простые крестьяне – пыль под ногами. Снобы. Снобистее некуда.
В канун шестнадцатилетия на турнире даже победил Олава, одного из заводил южан, года на три-четыре старше. Кадета офицерской школы. Правда, как победил… Что-то произошло. Он даже не понял, что. В пылу ожесточенной сечи вдруг накатило сильное чувство, странное… остро-глухой тоски, словно в груди образовалась дыра… Настолько, что захотелось завыть на луну, и плюнуть на бой. А заодно на всех зрителей на трибунах. Что-то ощутил и враг. Приспустил меч, вытаращился на Лана, будто вместо него из земли вылез мохнатый мархулл.
Лан не упустил момент. Не поддался странному наваждению. В его жизни тоски и одиночества хватало с лихвой. Ловко дал подсечку, и сразу крутанул кольцо клинком… вдруг четко осознав, что если завершит прием до конца, как учил старый учитель Вуд… Руке парня конец. Раздробит кость, как дерево. Конечно, турнир есть турнир, всяко бывает. На то и мужчины. Но в последний момент все-таки сдвинул лезвие в сторону, и острие вспороло лишь часть мышцы и кожу.
Зачем? Лан не признался бы никому – его среда сочла бы такое слабостью. Обозвали бы бабой. Но он… никогда не любил кровь. Не любил причинять боль. И никогда бы не стал калечить людей, если есть другой выход. И плевать, южанин, не южанин, друг или враг.
Трибуны аплодировали. Его Квазар ликовал. Хороший щелчок по носу, этим южным зазнайкам. Но внутри турнирной арены, когда выходил из умывальной – его уже ждали. Сильная лапа вдруг схватила за горло и прижала к стене: «Ты что сделал, ублюдок?! Что это было?» Круглые от ненависти зрачки недавнего соперника почти обжигали, но Лан лишь снисходительно скривился: «Не любишь проигрывать?» Маг наклонился и зашипел прямо в лицо: «Бой должен быть на мечах! Что за магия, мать твою?! – сильно встряхнул. – Ну?» Лан почувствовал даже капельки слюны на щеке, но не южанам его пугать – жутко ухмыльнулся, не отводя глаз: «Ты идиот? – затем лениво сплюнул в сторону, и с усмешкой завершил: – я ноль, придурок! Без магии. Не слышал?» Кадет нахмурился, продолжая недоверчиво разглядывать, но ладонь разжал. «Я узнаю, – пообещал напоследок. – Если соврал – прибью» – развернулся, и затопал к выходу, не оглядываясь, и аккуратно придерживая забинтованную раненую руку. Кофра, естественно, на запястье не было. Лан смотрел ему вслед: ну-ну… Вздохнул, напоминание о магической немощи кошкой царапнуло душу.
Когда исполнилось шестнадцать, его снова привели к камням. Камни лежали, воняли озоном, спокойные, равнодушные… холодно взирая на тщетные потуги, и слезы, капельками дрожавшими в уголках глаз. Красный, голубой, коричневый и белый – все стихии: огня, воды, земли и воздуха. В людях проявлялись разные дары Вергуса, покровителя магов, но основа всегда была одна. Поговаривали, раньше был еще зеленый, синий, и черный… Но друидов не видела эта земля уже сотни лет, а целительниц… В столице было три или четыре, не показывали носа из дворца. Настолько редки, что даже не каждое королевство хвастало наличием жизненосиц. И это не сила, а… Им покровительствовала Иккра, богиня справедливости, а не Вргус, и целительницы больше напоминали жриц, а не магов. Истово верующих в свою Иккру, как фанатики. Их даже называли по-другому: айстары. Исцелять могли только женщины. А ведьмовство… Ведьмы, бывало, встречались. Иногда. Чаще, средь простого люда. Ведьм не любили. Грешили заговорами и приворотами, им мало дела до тысячелетней чести благородных прайдов. Поговаривали, что так выродились лесные друиды.
Камни молчали. Как всегда. Отец зло скрежетнул зубами и устало кивнул на выход. «В столице омнусы тоньше видят грань…» – посоветовал за спиной жрец, но отец только отмахнулся. Он прав. Причем здесь столица? Был бы дар, засветилось бы. Пусть неярко, криво и косо, но засветилось.
Храм Вергусу – огромное, устремленное ввысь, здание, со шпилями и башнями. Наиболее почитаемое в Верморе. Изваяния старых богов, в центре на высоком постаменте сам Вергус. Хищный нос, колючие глаза, длинный плащ до пят скрывает гордую худую фигуру. «Я тебя не устраиваю? – задрал голову вверх мальчишка, как задирал сотни раз прежде. – Недостоин? Правда?» Все слова были сказаны сотни раз. Разными молитвами, воззваниями и мольбами. От плача до укоров и криков. Фигура, конечно, молчала. Владыкам небес не до судеб мелких людей. Сотни раз стирал колени, терзал глаза, раздирал руки в кровь… Старый камень глух к мольбам. К нему не достучаться словами. Говорят, боги не слышат слова. Боги принимают лишь поступки.
Высокая створчатая дверь чуть скрипнула, выпуская на свежий воздух. Что дальше? Можно не ходить к оракулу, или переворачивать сонмы умных книг. Офицерская школа, как верил мальчишка. С восемнадцати лет. Не на магическом факультете, как старшие братья, но все же… Он уже смирился. Не надеялся, что сегодня что-то изменится. Не все в стране маги. Маги все же редкость. Удел прайдов. Остальной народ недобро щурится в высокомерные спины…
В маго-родах повиновение прививалось с пеленок. Нет выбора. Все на благо рода. Жизнь, судьба, решения… Нет никаких решений. Все решает глава рода. В его руках жизни и судьбы. Все для процветания. Иначе не вылезти из грязи, не подняться наверх, не достигнуть вершин. Не получить благоволение Вергуса, и не возродить цветущее дарами потомство. Зря превозноситесь, надменные маги, ибо ваши магические прайды… худшие из тюрем, которые придумало человечество. Впрочем, старший брат умудрился поссориться с отцом и прошлый отпуск не приезжал. У выпускника офицерской школы и своих дел по горло.
Праздник шестнадцатилетия вышел вялым. Пацанва пересмеивалась и перешептывалась, друзья постарше не пришли. Готовились к поступлению в кадетскую школу, отговорка непотопляемая. Гости за столом успокаивающе поднимали бокалы, доброжелательно оглядываясь на невезучего сына. Ноби откровенно издевался, но к середине праздника неожиданно нарисовалась сама Лиса, и даун сразу забыл про существование младшего братца.
Алисия была самой красивой в прайде. На год старше. Вроде как тоже из ватаги друзей-подростков, но редко появлялась в стае ребят. Не по годам серьезная, щедро осыпанная талантами – огневица третьего круга, и пиктограмма Воза отсвечивала до пятого. Это уже серьезно. Расхочется шутить. Темноволосая, черноглазая, даже не глядела на парней, с головой уйдя в обучение. Родители, благородные майеры одного из старших родов, обложили со всех сторон учителями. Лиса была слишком взрослой и гордой, для детских утех.
