Это больно, очень больно. Ни одно сердце не выдержит. Поэтому обезбол и сильная магическая подпитка ядра. Для укрепления. Ибо количество майи на следующем круге на порядок превышает предыдущий. Нет, конечно, менестрели поют немало песен, как кто-то из легендарных, сам… Но песни есть песни. Баллады. Сказки. Правда, историки утверждают, что царь Даттур тоже сам, в шатре, когда его войско разбило глонезцев у Шеврона. Полтысячи лет назад. Но… кто хочет быть Даттуром? Всегда найдется пара-тройка дураков, которые истово верят в свои силы. И потом плывут на плечах мрачных друзей на кладбище, в гробе, обложенном венками.
Как правило, процедура перехода длится дня два, а то и три. А Тогг умудрился взять за ночь. Во дает! Почувствовал, что готов, и взял. И не стал валяться, отдыхая после выматывающего действа, а встал, и пошел на арену. Стержень! И теперь его имя, вместе с названием прайда, уже красовалось в самом центре турнирной афишы. Положил на лопатки тройку дюжин соперников, дошел до генерального этапа, а это уже серьезно.
Имя Ихвара, естественно, в самом верху. Никто и не ждал другого. Пятый круг, у молодого выпускника, это не серьезно. Это исключительно.
Впрочем, имя Мусса тоже. И еще с десяток. Большинство из королевского прайда. Ну, разумеется, как иначе?
Внизу полыхало и грохотало, бывшие кадеты изо всех сил мочалили друг друга. Сегодня еще кадеты. Но король уже подписал приказ, и завтра проснутся офицерами. Грозой верморской армии. Свет, грохот, уши почти закладывает свист… Некоторые понуро покидают поле, не дождавшись трубы. Их провожают с усмешкой: учись, малец, только жить начал! Тут тебе не там! Но без презрения, как на ристалищах, когда кто-то задирает лапы до окончания боя. Ибо магическое истощение – еще один бич майеров Охвана. Его называют «маграмм».
Главное правило, вдалбливаемое учителями с младенчества: майер не имеет права выкладываться до конца! Никогда. Ни при каких обстоятельствах.
Ибо организм мага не сродни человеческому. Организм привык и перестроился под подпитку. Не может существовать сам. И когда майер доходит до конца… существует предельная черта. Так называемая, точка невозврата. Каждый маг ее ощущает. Словно боль в груди, как при инфаркте. Когда опустошенное в ноль ядро уже не в состоянии поддержать работу органов тела. Пустое ядро изо всех сил гудит, пытаясь вобрать хоть крохи, но… органы не умеют ждать. Органам нужно жить. И они начинают отказывать, один за другим. Почки, печень, легкие, сердце…
Эта боль страшнее, чем при переходе на следующий круг. Ибо мертвеющий организм не может усвоить лекарства. Никакой обезбол не поможет. Маг умирает медленно, и мучительно. Сутки. Редко, кто выдерживал дольше.
Хотя, истины ради… выживали. Случалось. Медицине известны случаи. Правда, вопрос, что лучше? Ибо маги переставали быть магами. Теряли ядро. Навсегда.
В общем, все сложно у майеров. Но Лан, родившийся в майерском прайде, никогда не хотел другой жизни.
Внизу полыхнуло, дядя Гвен с досадой хлопнул по перилам. Тогг распластался в пыли, тряся головой, защита над ним погасла. Алес. Противник тяжело дышит, опершись о колени, и поглядывая на соперника. Не добил, выдержал честь. В этом году неплохая прибавка, к офицерскому корпусу верморской армии. Тогг поднимается, тряся головой, отряхивается, устало подходит и пожимает парню руку, признавая поражение. Тоже не уступает в чести. Трибуны дружно аплодируют.
Хороший бой. Лан оглянулся на афишу – Тоггу чуть не хватило до первой десятки. Однако, молодец! Никто не предполагал такой прыти, от бывшей двойки, сына небольшого вассального рода. Умница!
Снова бой, снова осколки льда и жар от пламени. Завывающие вихри и дыбом земля, швыряя комья на защитный барьер. Лан ждал, подперев щеку ладонью, и отстукивая на перилах наманикюренным пальчиком.
– Лань?
Оглянулся – дядя Гвен, вопросительно кивает на разносчика, с подносом.
– Госпожа что-нибудь желает? – повторил тот свой вопрос.
– Квас, пожалуйста.
Официант наливает в объемный бокал, из запотевшего кувшина. В май-ложах все по высшему разряду.
На бокале остался заметный розовый след, как издевка. Мальчишка нахмурился, поставил на столик, и снова вперился в поле. Накрасили как клоуна, бес бы вас побрал.
А вот и они. Скуку смело, как рукой. Дождались.
Пыль улеглась, открывая поле в воронках и пятнах белой изморози. Умпир объявляет Ихвара и Мусса. Казалось, даже трибуны притихли. У дяди Гвена на перилах побелели пальцы от напряжения.
Лан молча рассматривает подонка. На таком расстоянии плохо видно, но тварь явно ухмыляется. С издевкой. Что-то сказал сопернику. Лоухан не ответил. И враг сразу ударил, без предупреждения, без паузы – свистящие сосульки вспороли землю, где только что стоял Ихвар, оставляя длинные лохматые борозды. А друг Олава уже перекатился и выгнулся сбоку, отвечая целым каскадом – поле сразу заволокло пылью, сквозь которую мелькали гроздья земли.
Бой разгорелся не на шутку, трибуны аж выли от восторга. Удары, удары, вверх взлетает земля, поднимая новые и новые клубы пыли. Парень пропускает один удар, второй…
– Ихварр!! – отец даже вскочил, будто сын мог услышать. – Ты что творишь?! Соберись!!
Бой склоняется явно не в пользу наших. Мусс с остервенением лупит во все, что движется, а Ихвар отвечает реже, и невпопад. Словил сотрясение? Еще один пропущенный удар, и друг вдруг кубарем летит на спину, несколько раз переворачивается и замирает, оглушено тряся головой. А Мусс уже стремительно приближается в прыжке для завершающего маха…
Полная тишина на трибунах. Тонко заныло в затылке, и Лан вдруг понял… Ихвар специально? Это чертова тактика, бесы раздери?! Хлопок! – подонка встречает сильный вертикальный удар «от земли», и тот взлетает высоко в воздух…
Весь прайд вскочил с места, вдруг осознав – а время будто замедлилось, и секунды растянулись в минуты… Ублюдок переворачивается в воздухе, широко раскинув руки и ноги…
– Ихвар, не надо!!! – вне себя закричал отец, побледнев.
Поздно. Резкий, сконцентрированный до лезвия ножа удар прошел прямо между ног, срезая все, что у того там было. Мусс кулем шлепнулся о землю, и истошно завопил, катаясь и зажимая в паху рану – под ним быстро расплывалось огромное пятно, сразу впитываясь в пыль.
Резко завизжала сирена, останавливая бой – к раненному со всех ног неслись лекари, с чемоданами и носилками, и даже бело-синий плащ айстары, королевской целительницы. Трибуны пораженно загомонили. Дядя Гвен вытер со лба липкий пот, глава прайда устало опустился на скамью.
Лан стоял и смотрел вниз, вцепившись в перила побелевшими пальцами. Ихвар не простил. Ни на тимм. Не простил Ланкиного унижения, девушки своего друга, когда перед ее лицом маячил вытащенный ялд. Не забыл ни на секунду. Это Ихвар.
Умпир несколько раз взмахнул красным флагом, трибуны неодобрительно зашумели. Ихвара сняли с турнира. Двое охранников куда-то повели, вглубь амфитеатра, под недовольный гул переполненной арены. Будут разбираться. Патриарх кивнул лорду Соэрру, тот принялся быстро пробираться позади кресел на выход. Лорд Соэрр – глава адвокатской конторы Мебриха.
Через пять минут турнир продолжился, внизу снова засверкало и загрохотало, но всем уже было не до боев. Прайд стал подниматься и по одному вытягиваться в сторону выхода…
Разбор затягивался, все ждали в большой приемной умпирской коллегии. У двери застыл стражник, в боевом май-облачении. Молча, как истукан. За стрельчатыми окнами шумели деревья ристалищного парка.
Лан, сидел, нервно отстукивая каблучком по мозаичному полу. Лорд Торран о чем-то вполголоса переговаривается с дядей Гвеном, все остальные молчали. Разговоры не клеились. Разбирательство затянулось.
– Что ему могут предъявить? – тихо в пустоту спросил Лан, не особо рассчитывая на ответ.
– Превышение, и все, – также тихо ответил рядом Олав. – Это боевой турнир. Трудно предъявить более весомое. А превышение на турнире… такое себе. Соэрр их по стенке размажет.
