— Тебе следовало жениться на ком-то вроде леди Элисон. Ей в самом деле ничего не нужно, кроме силы, свободы и этого Нильсона.
Лагард за моей спиной хмыкнул и, судя по звуку, встал.
— Леди Элисон, значит?
Пользуясь тем, что он не видел моего лица, я криво и неудобно усмехнулась.
Всё, что я попробовала и узнала о себе в порту и в ночь, проведённую в её пусть и временном доме, сделали своё дело. Мое удивление, почти зависть, превратившиеся в ошеломляющее понимание того, что с Даниэлем я имела то же самое, что имела она, завершили процесс. Я чувствовала так мощно и ярко, как никогда прежде, как будто восприятию добавили красок. Достаточно, чтобы узнать её имя так же, как она узнала моё.
— А чего хочешь ты, Алиса?
Он обнял меня сзади, сцепив пальцы в замок на моём животе, и я улыбнулась совсем иначе, потому что, невзирая на все слова, с моим именем Лагард тоже определился.
— Никогда не думала, что скажу подобное, но тебя. Наш дом. К тому же, ты называл в числе обязательных условий нашего брака рождение наследника…
Я сама не знала, кого пытаюсь уговорить в первую очередь, его или себя, а Даниэль осторожно коснулся губами моей шеи.
— Хочешь сказать, он уже есть?
— Пока нет. У нас толком не было времени, чтобы заняться этим, — я накрыла его руки ладонью, словно прося, чтобы он остановил меня. — Разве что мы могли бы поехать на время. Просто посмотреть. Если понравиться, задержаться до тех пор, пока я не пойму, что нам пора возвращаться.
Лагард плавно двинулся, выше, целуя за ухом, и по телу прошла сладкая дрожь предвкушения — не то от этого прикосновения, не то от внезапно открывшихся перспектив.
— Это хорошее предложение. Очень щедрое, — он заговорил совсем тихо, так, что я едва слышала. — Причастность к Совету позволит не бояться ни Церкви, ни самого короля. Это самый простой и самый опасный путь, но далеко не единственный. Ты не обязана делать это, если…
Услышав такое знакомое «Ты не обязана», я так же тихо засмеялась, переплетая свои пальцы с его и сжимая руку, а после снова посмотрела в окно.
— Ты собираешься убить Рошена, не так ли? Найти его, где бы он ни находился, и сделать то, что должен.
Почти на минуту Даниэль за моей спиной окаменел, а после поцеловал меня снова, на этот раз в висок.
— Он потерял меру. Дело деже не в том, что он узнал, кто ты, и выдал тебя святошам. И не в том, что он пытался разнести до основания этот дом. Взбесившихся колдунов пристреливают, как взбесившихся животных, и это не жестокость. Это вопрос…
— … Баланса и безопасности. Я знаю. Но я всю ночь и всё утро думала о том, что тебе непросто будет сделать это. Ты слишком сильно хотел ему помочь. По правде сказать, я не знаю никого другого, кто был бы готов вот так запросто поделиться и именем, и наследством с чужим, по сути, человеком.
— Это уже не имеет значения. Ты правильно сказала: сделать, что должен.
Теперь он вдыхал запах моих волос, уткнувшись в них носом, а я продолжала задумчиво гладить его руку, поглаживать кончиками пальцев причудливую вязь шрамов.
Деревья в саду качались, и воздух в комнате начинал пахнуть подступающей дождем.
Мне оставалось сказать Лагарду только одно, но, пытаясь подобрать для этого правильные слова, я уже не сомневалась в том, что он это примет и выдержит.
— Я хочу поехать в Совет. Давно хотела. Правда, раньше женщинам там были не слишком рады.
— Я не думаю, что это изменится быстро. Но, если захочешь, ты приедешь в первую очередь в качестве моей жены.
Удовольствие, с которым он произносил это, разливалось по моему телу тёплой ласковой волной, и за неё я была ему благодарна больше, чем за что бы то ни было.
— Это хорошее начало. Тем более, что я тоже кое-что должна Совету.
Даниэль насторожился снова, и я поймала себя на рассеянной полуулыбка.
— Мне бы в самом деле не хотелось, чтобы ты приближался к нему. Чтобы ты искал его для того, чтобы исполнить этот долг. Хватит с нас обоих всех прочих долгов.
— Алиса? Что ты сделала?
Он стиснул мою руку сильнее, почти до боли, и в этот момент я знала его мысли так же хорошо, как свои собственные.
Он боялся, что я сделала это сама, что все-таки решилась на убийство, стараясь оградить его.
Это было так дико и трогательно, что я наконец развернулась и прямо посмотрела в его глаза.
Левый зелёный, правый — голубой.
— Я написала о нём в Совет.
