— И ты всё сделала правильно, — на это раз я не успела увернуться, и Лагард сжал моё запястье. — Тебе нужна была защита. Не просто новое имя, а положение, которое не позволило бы им тебя тронуть.
Его пальцы оказались прохладными, и держал он, не сжимая до боли, но крепко. Так, что мне хотелось только наклониться и прижаться к его руке губами.
Вместо этого я перехватила его за подбородок, вынуждая посмотреть себе в лицо.
— Ты не хочешь спросить, что стало с братом Бернаром?
— А это должно меня интересовать? — он не вывернулся из захвата, но осторожно сжал и вторую мою руку.
Держаться за него оказалось преступно приятно, и я держалась, чтобы сказать ту самую правду ему в глаза.
— Он сошёл с ума. От чувства вины, от непонимания, от того, как они его травили. Я здесь с тобой, а он доживает свой век в клетке, как животное. Они решили не убивать его, чтобы он расплатился за греховную связь с ведьмой до конца. И всё это произошло из-за моей прихоти, потому что я была беспечна и совсем не думала о нём.
Лагард молчал. Молчал и смотрел на меня, даже пальцы на моём запястье не сжались крепче.
Мне было больше нечего терять, и я продолжила, почти не отдавая себе отчёта в том, что говорю.
— И о тебе я не думала тоже. Когда ты предложил мне выйти замуж, я на тебя гадала. Карты сказали, что у тебя есть могущественный покровитель. Какой-то мужчина. Кто-то, не служащий короне, но достаточно могущественный, чтобы король прислушался к его слову, если тебе будет грозить настоящая опасность. Я решила, что ничем не рискую за твоей спиной. Что при необходимости смогу сбежать от тебя так же, как сбежала от них, если уж на то пошло.
Даниэль засмеялся.
Не выпуская моих рук, он опустил голову и смеялся негромко, хрипловало, но искренне.
— Лагард!
Он резко вскинулся, и, прежде чем я успела опомниться, поцеловал меня глубоко и властно.
— Не беспокойся. Я не собираюсь сходить с ума. Я же не похож на благонравного брата.
Я сжала его руку до боли, заставляя себя поверить в то, что слышала.
Если я так в нем ошиблась, и ему все равно…
Даниэль перестал улыбаться и покачал головой, прежде чем снова бережно удержать моё лицо.
— Я понял, что ты мне сказала. И я согласен, что шутить над этим нехорошо. В этом вообще нет ничего хорошего. Но если ты до конца дней своих будешь себя винить, лучше не станет.
Он с силой провёл ладонью по моим волосам, окончательно расправляясь с причёской, и я позволила себе на секунду прикрыть глаза.
— Он всего лишился из-за меня. Когда я думаю о том, каково ему теперь…
— Ты хочешь для него хотя бы милосердия, — голос Даниэля прозвучал чуть ниже. — Это уже немало.
— Что толку от моих желаний?
— А от твоей вины? Не ты ли говорила мне недавно, что никто из нас не безгрешен?
— Это был ни в чем не повинный человек, — я осеклась, потому что хотела бы заплакать о Бернаре. Вот только слез не было.
— Ты не хуже меня знаешь, что есть вещи, которых невозможно избежать, — он погладил меня по голове и щеке снова. — Рано или поздно ты должна была столкнуться с ними. Я должен был рано или поздно убить, чтобы прийти в равновесие. Ты хорошо их изучила, спасаясь от них, и знаешь, сколькие из них безумны без твоего вмешательства.
Он сделал паузу, давая мне осознать услышанное, а потом добавил совсем тихо:
— Ты действительно умопомрачительная женщина, Даниэла. Алиса. Как тебе нравится больше. Но для того, чтобы по-настоящему лишиться рассудка, нужно гораздо больше.
От его слов, от того, как пылко он говорил всё это, в горле встал ком.
— Хочешь убедить меня, что я не виновата?
— Это уже не имеет значения, — Даниэль немного сменил позу, чтобы удерживать моё лицо обеими ладонями. — Всё уже произошло. Тебе выпал второй шанс, пользуйся им.
— Бернар…
— Стал тем, благодаря кому ты узнала, на что в действительности способна. Просто цени это.
Мне было нечего ему ответить, а Даниэль не торопил, только гладил меня, успокаивая, обволакивая собой.
— Я думала, ты от меня откажешься. Если узнаешь.
— О том, что ты не святее меня? — он криво и выразительно ухмыльнулся. — Я знал, что в твоём прошлом было что-то очень плохое. Иначе ты не заметала бы свои следы так тщательно. Если уж на то пошло, это мне следовало волноваться. Что если бы ты пришла в ужас от того, что увидела? Что если бы ты начала меня бояться?
Я снова задержала дыхание, потому что Лагард, Нечистый бы его побрал, говорил здравые вещи. Мне было чего испугаться в том недостроенном доме. Как минимум, лёгкости, с которой он ввёл меня в заблуждение, заставив поверить, что остался почти беспомощным. Однако подобное даже не пришло мне в голову.
— К тому же, я не такой дурак, чтобы добровольно отказаться от верной и красивой жены. Изумительной любовницы, к тому же, — на этот раз он улыбнулся не в пример приятнее. — Как выяснилось, ты ещё умеешь готовить и гадать. У меня так и не хватило терпения научиться ни тому, ни другому.
Он говорил, а я успокаивалась, начинала дышать ровнее. Само присутствие Лагарда рядом утешало, отодвигало на дальний план не только чудовищный, лишающий воли испуг, но и муки совести.
— Не думала, что Руперт настолько влиятелен. Или есть ещё что-то, о чем мне нужно знать?
Он опустил взгляд на наши переплетённые пальцы, и только потом снова посмотрел мне в глаза.
— Ты ведь даже не взглянула на кошелёк, который я дал им.
Я улыбнулась почти против воли, погладила шрам на его виске.
— Что мне на него смотреть? От количества золота, которое ты готов был дать им, я не стала бы любить тебя больше или меньше.
Лицо Даниэля дрогнуло, всего на секунду, но стало почти беспомощным, и только после этого я поняла, что именно сказала.
— Если бы от них можно было просто откупиться, я дал бы им гораздо больше, — он склонился, касаясь губами моих пальцев, а потом опустил руку в карман. — Но на кошелёк всё же посмотри.
В мою ладонь лёг прочный и тяжёлый холщовый мешок, и я поднесла его к глазам просто потому что Даниэль так хотел.
На боку красовалась мастерски вышитая эмблема — трижды обвивающая шест змея. Эмблема Совета.
Переведя взгляд на Лагарда, я ждала от него объяснений, а он, наконец, сел, опустившись прямо на ковер.
— Как я и предполагал, Мастер Йонас собирает команду. Не думал, что приглашение поступит мне, но, как видишь…
Я медленно и с неподдельным интересом взвесила кошелёк в руке, не решаясь открывать.
— А это первое жалованье авансом?
— Да, — Даниэль пожал плечами неожиданно легко. — Можно принять его и приехать. Либо отказаться, отправив обратно.
Змея не была прошита детально, но всё равно гипнотизировала, не давала мне оторваться от неё.
— Это, по всей видимости, за год?
— За месяц.
Мы переглянулись, и Даниэль устало улыбнулся.
— Совет всегда был влиятельной структурой.
— Не менее влиятельной, чем Церковь.
— Даже более. Церковники опасаются короны, любой из правителей волен ограничить их в правах. Так же, как король Фернан запретил им пытать, насиловать и сжигать женщин заживо. Совет не подчиняется никому, кроме собственного Устава. И никто не хочет усмирять целую армию отлично подготовленных колдунов в случае, если с ними не удастся договориться. Имея мозги, из этой махины можно сделать государство в государстве. У Йонаса мозги есть.
— И король прислушается к его слову, потому что Совет нужен королю. Мастер, с которым можно иметь дело, нужен королю, — я проговорила это совсем негромко, но Лагард согласно кивнул.
Мешочек с золотом приятно тянул руку, и сидящий у моих ног Даниэль выглядел довольным и польщенным. Предвкушающим.
— А тебе очень хочется плюнуть королю в лицо.
Это был не вопрос, и я не ждала от него ответа.
Положив кошелёк в кресло, на котором всё это время сидела, я встала и подошла к окну.
За окном был подозрительно похорошевший сад и спокойный пасмурный осенний день. Такой же, какими обещали стать все предстоящие — уютными, безмятежными, полными предсказуемых и неожиданно ставших мне приятными хлопот.
