Николь переступила с ноги на ногу и осколки захрустели, распадаясь на более мелкие. Не говоря ни слова, мужчина подошёл вплотную, стараясь не наступить на остатки фарфора, и подхватил её на руки.

- Ты что? – начала яростно вырываться Николь. – Убери от меня свои руки.

Анвар видел с какой злостью пыталась освободиться девушка, но он только сильнее прижал её к своей груди и молча отнёс в комнату. Как только поставил на пол, Николь тут же отскочила от него, как ошпаренная.

- Никогда больше не прикасайся ко мне.

- Я в самом начале заметил, что ты шарахалась даже от мысли, что я тебя могу коснуться. Но ты забыла, что я был близко к тебе, очень близко и наши ласки дарили нам взаимное удовольствие. Откуда эта боязнь мужчин? Что-то случилось ещё до того, как ты узнала, что я араб. Так в чём дело, Николь? Думаю, что так ты ведёшь себя со всеми мужчинами, а не только со мной. Рассказывай. Я настырный, если ты ещё этого не поняла я не уйду пока не получу ответ на свой вопрос. Советую не тянуть время и всё мне честно рассказать. Всё, что с тобой случилось. Чем дольше ты молчишь, тем дольше я буду у тебя в гостях. Подумай пока, как расскажешь мне правду, а я сейчас вернусь.

Анвар ушёл, а Николь готова была его убить. Прислушалась к мужским шагам и очень удивилась, когда поняла, что Анвар вернулся в кухню и подмёл разбившуюся посуду. В комнату он пришёл с её тапочками, которые отряхнул от налипших на подошву осколков. Слетев с ног Николь, тапочки так и остались на кухне, когда он подхватил её на руки.

- Русские говорят, что посуда бьётся на счастье.

- Да, наверное, - задумчиво, явно не вникая в сказанное, согласилась Николь. Отойдя к окну и разглядывая голые деревья, сгибающиеся от холодного осеннего ветра, спросила:

- Обещаешь, что уйдёшь, если я тебе расскажу то, что ты хочешь знать?

- Уйду, - уже спокойным голосом подтвердил араб.

Вот только Николь не знала, что про себя он добавил: «Сегодня уйду, но обязательно скоро вернусь».

- Хорошо. Я никому этого не рассказывала, а тебе раз уж ты так хочешь это знать – расскажу. После этого ты навсегда закроешь эту дверь.

Она не хотела смотреть в глаза, стоящему за её спиной облокотившись на стену, арабу.

- Ты уже догадался, что я прекрасно владею арабским языком. Я, по сути, выросла на две страны. Моя мать замужем за состоятельным арабом и я, думаю, вполне счастлива. У мня есть младший сводный брат, который родился уже в Эмиратах. Как ты понимаешь, этот араб не мой отец. Вот только я об этом благополучно забыла. Он очень давно, когда я была совсем маленькой, удочерил меня и всегда относился, как к родной дочери. Забыла я об этом, потому что никто и никогда не говорил мне, что я не родная. Как оказалось, эта тема была под строгим запретом. Каникулы и праздники я проводила в Эмиратах с мамой, отцом и двумя братьями. Старший Юсуф – это сын араба от первой жены, с которой он развёлся ещё до встречи с моей мамой. Мы с Юсуфом откровенно не ладим. Мама встретилась с отцом, если его можно сейчас так называть, случайно в кафе, где сидела с подружками. Она родила меня очень рано, но от большой, как ей тогда казалось, любви. Только мой родной отец, они тогда жили в деревне, был курсантом и приехал домой на лето. Закончились каникулы, и он вернулся в училище, забыв о малолетней девчонке, открестившись от её беременности. Сейчас его давно уже выкинули из армии. Работает охранником, но нигде надолго не задерживается, считая, что к нему несправедливо относятся и мало платят. Мы не общаемся.

Араб, тот который стал мне отцом, оказывается, приезжал в Россию на заключение контрактов на поставку особой древесины для строительства. После подписания договоров, их повезли по историческим местам на экскурсию. Так случайно они и встретились с мамой в тихом уголке России. Как я уже тебе сказала, в Эмиратах я бывала по большим праздникам, а всё остальное время жила и училась в России с бабушкой и дедушкой. Бабушка вообще была против моих поездок, но отец настаивал и мама уговаривала её, потому что и сама очень скучала. Бабушке ничего не оставалось, как отпускать меня в Эмираты хотя бы ненадолго. Вот так и я и жила, любимая всеми, как называл меня отец, - принцесса.

Прошлым летом мы с подругами стали призёрами конкурса молодых дизайнеров, который проводился в Абу-Даби. Наш проект будет реализован при строительстве нового бизнес-комплекса, это та грандиозная стройка, о которой пишут даже за рубежом. Следующим летом предполагается, что мы прилетим в Эмираты на его торжественное открытие.

Анвар удивлённо приподнял бровь и одобрительно качнул головой, но предусмотрительно промолчал, чтобы не сбить настрой Николь на дальнейший рассказ. Сейчас она открывала ему свою душу.

- Вот на этом всё хорошее в моём рассказе заканчивается. Оказывается, один богатый араб положил глаз на меня и решил взять в жёны. Отец никак не мог отговорить его, тот настаивал и даже скрытно угрожал. А я, когда этот араб пришёл к нам в дом, просто разыграла его, прикинувшись глупой и некрасивой девчонкой. Аль Забир сам отказался от меня, а когда узнал о розыгрыше пришёл в ярость. Вот только я об этом даже не подумала, потом на приёме в честь старого шейха попросила у него прощение, но было поздно. Он уже спланировал для меня жуткую месть. Шейх оказался его другом, и они решили отдать меня на растерзание сыну шейха – Зишану. Они всё продумали. Мой приёмный отец сам продал меня на одну ночь этому Зишану. Я не знаю, как они договаривались, но отдали в полное владение этому мерзкому гаду. Предали меня и мои телохранители, которые с детства были рядом. Али я вообще считала своим вторым отцом, он конечно намного моложе его, но всегда не только охранял, но и заботился обо мне, рассказывал, что считает меня чуть ли не своей дочкой, которой у него не было. Я передавала для его жены подарки и считала, по глупости конечно, что когда у них родится девочка, она станет для меня настоящей сестрёнкой.

Так вот, когда меня увозили, схватив прямо на приёме у шейха, я кричала, как ненормальная, вырывалась, просила помочь мне и спасти, защитить, но Али, а вместе с ним и Фахим, спокойно стояли у дверей ресторана и смотрели на меня, как на совершенно незнакомого человека. Тогда я прекрасно поняла, что их верность и преданность вполне себе измеряется обычными деньгами.

Николь нервно потёрла ладонями лицо, словно пытаясь стереть воспоминания и рвано выдохнула. Араб у стены не шевелился. Не вдаваясь в подробности, Николь коротко рассказала о самой страшной ночи в своей жизни и о том, как после не могла даже лежать несколько дней, потому что адская боль не позволяла прикоснуться к телу, как ходила обнажённой и заливала себя лекарственной пеной, как спала сидя на коленях.

Николь замолчала. Поняв, что рассказ окончен, потрясённый услышанным, понимая, что самые страшные подробности девушка опустила, Анвар оттолкнулся от стены и шагнул к ней. Ему хотелось обнять Николь, успокоить. Его душа после услышанного обливалась слезами, но злость при этом была такой, что он готов был разорвать всех, кто причинил такую боль этой девочке, но не успел он сделать и пары шагов, как Николь строго предупредила, не поворачиваясь:

- Не подходи!

- Забудь всё, что произошло. Нужно вернуться к нормальной жизни, Николь. Ты умная, очень красивая, но, что главное, сильная. Понимаешь, ты уже выстояла, ты справилась. Если позволишь, я помогу тебе.

Девушка отрицательно покачала головой:

- Мне не нужна помощь. Ты прав, я уже пережила всё это.

- Скажи, а откуда у тебя та лисичка, что я нашёл под твоей подушкой?

- В этой лисичке моя любовь. Я часто прислушиваюсь в темноте, пытаюсь услышать не бьётся ли внутри неё маленький, пусть совсем крошечный, кусочек любящего меня сердца. Но это совсем другая история и она тебя не касается.

- Ладно. Согласен. Вернёмся к этому позже. А какие мысли по поводу тех, кто совершил с тобой такое?

- Я понимаю и меня всегда так учили, что месть – это плохо, это не в наших традициях. Но я хочу по законам их страны так же унизить своих обидчиков. Можешь осуждать меня, но ничего не говори. Понимаю, что это Восток и женщина практически бесправна, но, поверь, это не станет для меня препятствием.