Молча подхватив под руки Николь, мужики потащили её по большим и длинным коридорам. Движение закончилось только тогда, когда спустившись вниз по мраморным лестницам, её завели в странную комнату. Под потолком которой, но только с одной стороны похожие на амбразуры в ряд выстроились узенькие окошки. Кроме кровати, стола и стула больше ничего не было, вокруг холодный и мрачный бетон.

Араб вошёл практически следом.

- Это другая сторона моего гостеприимства. Еды не будет, её, как понимаешь тоже надо заработать. Туалет, вот за этой дверью.

Николь, оказывается и не заметила совсем неприметную дверь в стене.

- Если поумнеешь, то милости прошу в мою спальню. Будешь стараться, отпущу и денег дам, вы же все любите деньги. Если мозги на место не встанут, то отправишься в бордель. Там любят свеженьких девочек, а особенно таких красивых, как ты. Хотя бы денег поимею, если не удовольствие.

Николь, понимая, что со своим норовом и так разозлила мужика, прикусила язык и молча слушала, даже не смотря на этого, как она окрестила араба – морального урода.

Просидев в своей камере уже сутки, она поняла, что араб был настроен решительно и не врал, ей за всё это время так и не принесли еды. Теперь хорошо поняла, что угрозы араба были настоящие. Только по тем маленьким тонким окошкам-щелям, она ориентировалась, что наступил день. В её камере светлее не становилось, только на потолке темнота немного расступалась, но просачивающийся свет не освящал саму комнату. Осознала, что вода может быть у неё только из одного источника, а это маленькая комнатушка с раковиной для умывания, унитазом и отделанным плиткой уголком с лейкой душа и дыркой в полу. Всё это девушка исследовала наощупь, проходясь ладонями по стенам комнатушки. Правда благодаря своим исследованиям нашла маленький светильник, который при надавливании на него светил странным голубоватым цветом, почти не давая света, но хоть немного позволяя ориентироваться в закрытом пространстве.

- Хорошо, что хоть так вода есть, - проворчала Николь, наощупь откручивая кран и глотая противную жидкость. – Хоть бы заразу не подхватить, откуда вода в этом кране, кто бы знал.

Находясь в заключении ей ничего не оставалось, как бродить вдоль стен, скользя по ним ладонью либо валяться на жёстком матрасе. Когда щёлкнул замок и дверь открылась в глаза ударил яркий луч света и, как сразу догадалась Николь, вошёл её похититель.

- Ну что не насиделась? Готова уже принять моё очень щедрое предложение?

Слова этого наглого человека, напрочь лишённого совести и человеческих чувств, просто так возмутили Николь, что она рассмеялась и ответила:

- А ты нетерпеливый. Думаешь, за такой короткий срок можно отказаться от своей чести и достоинства?

Араб, развернулся и вышел, только пока шёл к двери кинул через плечо:

- Сиди дальше.

Из-за уже закрытой двери до неё донеслось:

- Следи за ней в оба. Заходи и проверяй, чтоб была жива. Я нанял тебя охранять именно её. У тебя хорошие рекомендации и для меня большой плюс, что ты не болтлив. Смотри, чтобы её не кормили. Будешь приносить с кухни сам, каждый вечер по куску хлеба, чтоб не сдохла с голоду.

Николь не услышала ответа, только удаляющиеся тяжёлые мужские шаги. Облегчённо выдохнула, упав на кровать, уставилась в потолок. Когда светлые пятна на потолке исчезли, дверь снова открылась и кто-то зашёл, теперь за спиной вошедшего не было света. Николь насторожилась, каждый сейчас мог быть опасен, поэтому она подобралась и настроилась на сопротивление. Человек, как будто видел в темноте, хотя различить можно было только силуэт, он сразу безошибочно подошёл к столу и что-то на него положил.

- Здесь хлеб. Ты слышала, что хозяин запретил тебя кормить, только хлеб. Поешь, пока тёплый.

Голос у охранника был красивый, мужественный с чуть слышимой хрипотцой, и почему-то по ощущениям Николь – бархатный с каким-то приглушённым рычанием. А ещё он совершенно не пугал её, хотя звучал строго или даже властно. Это был голос взрослого и скорее всего очень серьёзного мужчины.

- Подойди, - приказал охранник. – Сколько ты уже сидишь здесь?

- Со вчерашнего дня, - так и не шелохнувшись, ответила Николь.

- Ты точно не любишь подчиняться, - как и сказал господин Каид. – Дерзкая.

- Я свободный человек и нечего мной командовать, - снова завелась Николь, от голода она стала ещё злее на своего похитителя.

В это время её живот в тишине тёмной комнаты громко заурчал.

- Голодная, а ерепенишься.

- А я что, по-твоему, должна спать с этим гадом?

- Нет, наверное, не должна, - явно улыбаясь, ответил охранник, его голос при этом заметно смягчился – Но ты, как я погляжу, упрямая и никому не готова подчиняться.

- Да, я такая, - с вызовом заявила Николь и вздёрнула носик, хотя кто бы видел эту её демонстрацию протеста.

- Забавная. Ладно, тогда сиди. Лучше я сам подойду к тебе.

- Это зачем? - заволновалась Николь.

- Сиди, кому говорю. Сейчас узнаешь. Я вообще-то сам не люблю, когда женщина очень своенравная.

Зажав свой страх так, чтобы он не заставил её дёрнуться, Николь сидела не шевелясь. Охранник подошёл и, нащупав край кровати, сел на расстоянии от неё. Она выдохнула.

- Сама боишься, но выступаешь. Протяни руку. Это тебе, я положил между нами еду.

Николь протянула руку, как приказал охранник и почувствовала тепло. Она прикоснулась к тому, что лежало на постели и сразу поняла, что это была горячая лепёшка. Когда взяла и развернула из нескольких слоёв плотной бумаги, комнату заполнил изумительный аромат, такой что рот наполнился слюной, а живот, как верный пёсик тут же умоляюще заурчал.

- Это мне? Я её всю могу съесть?

- Ешь. Не хочу, чтобы ты отощала, пока я буду тебя караулить. Слышала же, что я твой персональный охранник.

- Ты ослушался приказа своего господина и из-за меня можешь потерять работу.

- Ни о чём не думай, а про мою работу тем более. Потеряю эту, найду другую.

- Как у тебя всё легко.

Больше не в состоянии терпеть Николь бросила разговор и, отрывая маленькими кусочками ароматную выпечку, принялась есть. Охранник тоже молчал, казалось, что он улыбается, прислушиваясь, как сопит девчонка, жуя принесённую им лепёшку. Николь так быстро расправилась с угощением, что застеснялась и тихо поблагодарила.

- Ты сильно не нарывайся и не дерзи господину, - уже более мягким голосом посоветовал мужчина.

- Хорошо.

- На столе ещё лежит хлеб, - напомнил охранник.

- Я и его потом съем. Спасибо. Это была самая вкусная лепёшка в моей жизни.

Если лепёшка была самая вкусная, то следующая неделя была самая длинная. Араб появился только однажды, что радовало Николь и то только для того, чтобы сообщить, что уезжает и вернётся через неделю. Но самое противное и неприятное было то, что он заявил, что больше не намерен ни ждать, ни уговаривать и как только вернётся, то сразу же она окажется в его спальне голая и на четвереньках, как самая покорная шлюшка. Если что-нибудь вытворит, то у него есть добротные секс-игрушки, чтобы впредь было неповадно перечить господину.

- Я люблю девочек и уверен, что ты меня не разочаруешь. Девственность – это, как бонус мне за терпение. Мои люди слышали твои разговоры с подружками за столом, так что думаю, информация надёжная.

- Мы говорили по-русски, - нахмурилась Николь.

- Для моих поставщиков девочек это не проблема, были бы уши.

Перспективы, нарисованные арабом, вогнали Николь в уныние. Она никак не могла успокоиться. Уже зная досконально длину и ширину своей темницы, шагала часы напролёт туда и сюда. Внутри всё кипело от злости, а беспомощность сводила с ума. Николь никак не собиралась подчиняться, поэтому, перебирая варианты, методично искала выход.

- Старый козёл, - стонала Николь, в очередной раз упираясь в стену, как и в своих мыслях, она никак не могла найти выход.

Когда пришёл охранник и снова сел на кровать, Николь вдруг поняла, что рядом с ней молодой мужчина. Сколько ему она не знала, но они легко общались, хотя охранника нельзя было назвать разговорчивым. Николь ощущала, как он даже в такой ситуации, доминирует над ней, приказывая, объясняя и заставляя. Его запах ей нравился на столько, что она сама каждый раз подсаживалась к нему чуть ближе, чтобы чувствовать его сильнее. «Я похожа на извращенку», - хихикала про себя Николь, - «обнюхиваю мужика и тащусь от этого запаха». Он каждый день, несмотря на строгий запрет хозяина, приносил ей еду и кормил её, что стало их тайным ритуалом.