Айна подливает родниковой воды на камни. Те шипят, разгоняя по коже девушек новые волны жара.

– И он теперь… – похрюкивает Имана, – умоляет тебя снять проклятие? Серьезно?!

– Не поверишь! Каждый день как на службу ходит!

– А ты?

– А что я? Сначала злилась страшно! Они же мне все нервы вымотали, когда ты исчезла. И угрожали, и купить пытались… Этот гад особенно старался выслужиться. Давил на то, что засадит меня за мошенничество, представляешь?

– А ты что ему на это ответила?

– Огрызнулась, конечно. Где это видано, чтобы ясновидящих за мошенничество привлекали, да? А он говорил, что раз я такая вся из себя прорицательница, то должна знать, где тебя искать. Ну а ежели не знаю, то все – статья. На этой почве мы с ним и сцепились. Я сказала, что вижу только то, что мне «открывается», а он, издеваясь, конечно, предложил в качестве проверки рассказать что-нибудь о нем. В смысле что-нибудь из его ближайшего будущего. То, что он сможет проверить. Ну, я и ляпнула, дескать, у тебя сегодня не встанет. И что мы имеем, сестричка?! Чудо самовнушения. У него действительно того… – Айна сгибает указательный палец.

– Ой, я не могу… Я ничего смешней за всю жизнь не слышала.

– Ну, знаешь... Мне уже не смешно. Он-то не оставляет меня в покое!

– Так ты от него сбежала?

– Ага. Жарко. Пойдем?

Подхватив простыни, выскакивают на улицу. Выливают на голову по ведру воды. Отмытые самодельными травяными скрабами до скрипа, валятся на посеревшую скамью. Переглядываются и опять хохочут. Ветерок холодный, но после парилки – даже не морщатся.

– Что я тебе скажу, сестра… Твои грибочки – просто прелесть.

Имана улыбается. Сама она грибами не злоупотребляет. Но Айна до того внутренне зажата, что без них – никак. Если они, конечно, хотят, наконец, выпустить на волю запертый в ней дар. Вот почему Имана предложила сестре небольшой кусочек. Угостились они еще с утра, но на смех их вот только теперь пробило. И скорей всего, грибы тут вообще ни при чем.

– Слушай, ты уж как-то расколдуй мужика.

– Ах-ха, обязательно. Может, подскажешь, как?

– Ну не знаю. Скажи, что в следующий раз у него все получится, – прыскает Имана.

– А что? Надо попробовать. Хотя такому, как он, если честно, встряска не помешает.

– Такому какому?

– Ну, знаешь, есть такие мужики, которые себе цены не сложат? Терпеть не могу… Бр-р-р. Он мне моего бывшего напоминает.

– А этот не объявлялся?

– Нет. И слава богу. Вечно мне на пути встречаются какие-то мудаки. Что-то я уже начинаю подмерзать. Пойдем?

Имана затыкает простынь, чтобы не спала, но в последний момент оборачивается.

– Я тебя слышу. Выходи, Волк. Не надоело тебе туда-сюда бегать?

Волк пришел к ней на четвертый день после возвращения в дедов дом. Как нашел? Да как зверь находит то, что ему надо? По запаху. Видно, сбежав от Глухова, слонялся по тайге, пока ее не унюхал. А там уж, взяв след, найти ее труда не составило.

Интересно, что делают люди Германа, когда в очередной раз замечают, что зверь сбежал? Бьют ли тревогу? Или им все равно?

Имана присаживается на корточки, позволяя Волку себя облизать.

– Хороший. Хороший мой… Ну, вот зачем ты прибежал? А если встретишь кого-то в тайге, м-м-м? Думаешь, всех победишь? Ага, как бы ни так.

– Р-р-р.

– Боюсь-боюсь… Папка-то твой приходит? Занимается с тобой? Нет? Ты же никого не слушаешься, да, зверюга? У-у-у, какие бока наел. Кормят тебя хорошо! У меня с кормежкой похуже будет. Так что возвращайся-ка ты домой. Ну, что смотришь? Зарабатываю я немного… Правда-правда.

– Кстати, как тебе новая работа? – закутавшись в плед, Айна садится на крыльцо. Работу Имане предложил давний знакомый. Позвонил, когда она, страшно смущенная, только-только вернула деньги Глухову. Не зря же Имана восприняла это как знак. И только утвердил в мысли, что все она делает правильно.

– Да нормально. Пару экскурсий уже сводила. Вроде бы всем понравилось.

– Ну, это летом. А зимой кто пойдет в тайгу?

– Не знаю. Да и, если честно, не заглядываю так далеко.

Она и впрямь живет одним днем. Закончился – и ладно. Так неправильно. Имана понимает, что тем самым она гневит небо. Но почему-то время проходит, а рана в груди не становится меньше. Как бы она не старалась забыть. Что бы она не делала… Иногда так болит, что с трудом дышится. Все, чем бы она ни занималась, до предела выматывает. Глупо отрицать – она заболела. Тяжело. Может быть, неизлечимо… Заболела другим человеком.

Начав подмерзать, Имана зовет сестру в дом. Волк недовольно пыхтит. Умел бы – так наверняка бы ее облаял. Пока одна сестра подкидывает дрова в буржуйку, другая зажигает свечи. Из-за отсутствия центрального электричества у них каждый раз романтика.

– Хочешь, посмотрим какое-нибудь кино?

– Давай. Только сама выбери фильм.

Имана ненадолго отходит, чтобы прибраться в бане. А когда возвращается, Айна крепко спит, разметав черные волосы по подушке. Разморила парилка сестру. Имана укладывается рядом. Но, как и многие ночи до этого, уснуть не может… Ворочается с боку на бок, прислушивается к звукам, доносящимся с улицы. Волк не ушел. И оттого там гораздо тише обычного. Побаивается зверье серого…

Какое-то время спустя до этого тихо спящая Айна начинает беспокойно метаться. Поначалу Имана не видит в этом какой-то проблемы. Но когда сестра начинает плакать, нерешительно ее окликает.

– Эй! Эй, Айна… Проснись. Это всего лишь сон.

И ничего такого она не делает. Просто трогает сестру за плечо. А та начинает с остервенением отбиваться.

– Да что с тобой?! Эй!

Щелкает ночником, работающим от солнечных батарей. Айна распахивает глаза и резко садится, но в ее взгляде еще очень долго нет никакой осмысленности. Имане делается не по себе. Не совсем понимая, как ей помочь сестре, она вскакивает, набирает в чашку воды и, шлепая босыми пятками по остывшему полу, возвращается к кровати.

– Вот. Попей. Айна!

Уже более осмысленно та кивает. Постепенно приходя в себя, берет стакан. И даже делает глоток, дробно постукивая о край зубами.

– Приснилось, – хрипит, будто из пучины выныривая.

– Что приснилось? Ты запомнила? Можешь рассказать?

– Кошмар, – уверенно кивает Айна.

– А подробнее?

Айна облизывает пухлые губы. Ее руки немного дрожат, а в глазах в одну секунду собираются целые океаны слез.

– Ты погибла. В т-тебя стреляли. Точнее, не в тебя… Но это ты! Ты… погибла. Дурдом. Что-нибудь как приснится! Как будто мне наяву мало тревог, – ругается, а сама Имане в лицо заглядывает. – Ты же в порядке, а? С тобой все хорошо?

– Как видишь.

Замолкают. Имана гладит Айну по волосам. В последние недели они очень сблизились с сестрой, так, как она и не думала, что способна…

– Это же просто сон? – жалобно всхлипывает Айна. – Наркоманский бред, вызванный грибами. Правда же?

Имана растерянно ведет плечиком.

– Наверное.

– А вовсе никакое не видение, да? Просто галлюцинация.

– Расскажи в деталях, что ты видела.

– Ты имеешь в виду, что мне приснилось?

Голос Айны дрожит. Конечно, она совершенно не готова ни к чему подобному. Да и сама Имана, накормив сестру грибами, явно не рассчитывала на такой приход.

– Да, – мягко замечает она. – Что тебе приснилось?

– Не помню!

– Айна. Не паникуй… Сон не мог уйти так быстро. Ты все сейчас вспомнишь. Просто глубже дыши. Ну?

– Тебя убили, – дрожащим голосом говорит та. – Тебя убили. Тебя убили!

– Как? Ты можешь сказать, как?

– Выстрелом. Кто-то выстрелил… А ты зачем-то побежала навстречу пуле. Какая глупость…

– Да…

– Приснится же.

– Точно. Что я – дура, под пули бежать?

– И я про то.

Айна прячет лицо в дрожащих руках. Имана вытягивается рядом с ней на кровати, и, закинув руки за голову, устремляет невидящий взгляд в потолок.

– Ты же не думаешь, что это… видение? – последнее слово Айна буквально выплевывает.