– Унара, люди болтают, будто правитель вашего околотка тебе хорошо знаком, – нежно пожурил он ветреную красотку на четвёртую ночь.

Подпустил каплю ревности для достоверности сляпанного впопыхах плана. Отдыхающая от сексуальной скачки мадам мигом напряглась, что никак не отразилось на подрумянившейся от усилий мордахе. Она как бы томно потянулась и как бы невзначай бросила взгляд на юнца – тот лежал на спине с закрытыми глазами и млел. Дон надеялся, что сейчас у него максимально глупая рожа – вдохновляющая его пристукнуть без промедления.

– Да, мы старые знакомые, – с непревзойдённым равнодушием призналась макбетовая леди местного уезда.

– А сколько ты хочешь за то, чтобы представить ему меня? – ещё нежнее прожурчал Дон, так и не открыв глаза.

Зато мечтательно закинув руки за голову.

– Много хочу, – внезапно на полном серьёзе задумалась трактирщица.

Даже села на постели, вдохновляя видом своих необъятных колыхнувшихся вершин. Дон перевернулся на бок и жадно приник губами к обнажённому бедру женщины. Затем поднял на неё щенячий взгляд и чуть капризно пробубнил:

– Ты меня совсем не любишь.

– И зачем тебе наш арм? – проигнорировала любовную тему Унара.

– Хочу предложить ему свои услуги, – замурлыкал Дон, пройдясь губами по согнутой ноге деловой до неприличия голой бабы. – Давай всё бросим и отправимся к твоему арму. А по пути станем останавливаться на каждой благоухающей лесной поляне. И любить друг друга под заливистый смех ветра. И под завистливыми взглядами солнца.

Унара машинально поморщилась. Ну, не настроена на всякую чушь женщина, у которой в башке одни деньги. Горы денег, океаны денег – на кой ей сдались океаны давным-давно приевшихся страстишек? И чего ж ты у меня такая жадная – почти умилился Дон. И такая дура. Ну, шевели мозгами! Для тебя ж создали все условия: наедине, на лесной поляне перерезать глотку разомлевшему от секса болвану. Никаких побочных расходов и маеты с утилизацией тела. Чуть прикопаешь, и в дамки. Неужели до такой простой мысли не додуматься? А так не хотелось прибегать к услугам «барбоса», чтобы твой сорочий мозг…

– Ты такой мечтатель, – вдруг почти ласково похвалила его Унара, запустив пальцы в шевелюру приговорённого.

Ну, наконец-то!

– С тобой я готова идти, куда угодно. Считай, что благоволение нашего правителя уже с тобой. Или знаешь? – округлила она глаза, иллюстрируя пришедшую в голову сногсшибательную мысль. – Лучше мы отправимся с тобой к правителю нашего округа. О! Это очень влиятельный арм. И кое-чем мне обязан. Ты будешь иметь несомненный успех при его дворе. Армы невыносимо скучны! – вполне искренно пожаловалась Унара. – Я просто уверена, что твой поэтический талант украсит жизнь таких зануд.

– Когда едем? – подпрыгнул Дон, ответно проиллюстрировав несуществующий ажиотаж.

– Ради тебя я готова прямо завтра с утра, – промурлыкала мерзавка, сладко щурясь.

Как же прекрасны женщины – невольно залюбовался Дон – когда на них нисходит вера. В принципе, любая. Но вера в стопроцентное осуществление их желаний – убойный способ похорошеть. Тут главное не попасть фантазёрке под руку, когда у неё самый пик вожделения. Бросится на тебя, как на загнанного в угол волшебника, и отымеет твоей же собственной волшебной палочкой. Чего хочет женщина, того хочет бог? Ну, если рассматривать это с точки зрения единобожия, то оно пугает. Ибо зачастую срабатывает, вызывая катаклизмы с разрушениями. А в мире, где на небесах целое семейство небожителей, нужно ещё умудриться попасть желанием в нужного.

И это просто замечательно, ибо уравнивает шансы хищников и жертв, которые тоже не дураки уповать на бога.

Ничто так не вдохновляет мужчину, как финишная ленточка,

за которой раздают призы

В прошлой жизни Дон вполне искренно полагал, будто изучил свою гадскую, но благородную натуру. Тогда он с полным правом человека учёного ожидал от себя чего-то большего. А вот теперь, заимев натурально гадскую начинку, уже не был так уверен насчёт натуры в целом. В смысле учёности он поднаторел, но границы «чего-то большего» неожиданно обидно сузились. Ему даже в голову не приходило нечто, хоть отдалённо связанное с самосовершенствованием. Всё одно и то же: куда бы спрятаться от действительности, и как бы оттуда не вылазить до конца своих дней.

И с благородством беда. Одна половина ещё помнит, что это за штука. Ориентируется на неё, пользуется при каждом удобном случае. А второй до балды само понятие, ибо ею рулит исключительно польза. В прошлой жизни Дон точно знал, что использовать женщин в корыстных целях не по-мужски. Дешевка и всё – без комментариев. А в нынешней шкуре он почти разучился их не использовать – посетовал гад, разглядывая спутницу.

Унара спала, вольно раскинувшись на толстой пёстрой перине, под которой лежал толстый пёстрый ковёр. Над ней под заливистый смех ветра трепетал полог шатра. Почти так он и обещал своей несостоявшейся убийце. Не выгорело с завистливыми взглядами солнца – оно ещё только выскребалось из-за горизонта. Что поделаешь: не самый великий облом в её жизни. Самый лежал рядом с ней: приличный такой тесак, которым можно отрубить ляжку Бирюку – не то, что располовинить шею приговорённого юнца.

Бедняжка за последние три – из пяти – дня путешествия то и дело тискала своё оружие под прикрытием тряпки, покрывающей её возок. Всё репетировала – Дону стоило труда не оборжаться. Каждый вечер – в эти три памятных дня – леди Макбет местного разлива укладывала тесак под перину. Затем вываливала на жертву потоки изнуряющего секса, чтоб наверняка. Жертва, едва кончив, отключалась, и тогда… Унара валилась рядом в молниеносном мёртвом сне. Утром она давилась ласковыми эпитетами и деланым озорством. Липла к Дону со всякими нежностями, задыхаясь от раздражения. И весь день прыгала в возке, как на иголках, дожидаясь следующей ночи с её шансом разбогатеть.

– Жаль, что я не увижу твоего пробуждения, – посетовал Дон, поцеловав неудачницу в лоб, и поднялся с их ложа любви: – Нет, я только «за». Представляю себе твою рожу. Но мой «системник» уже охрип, облаивая своего безответственного манипулятора. Требует, гадёныш, вернуть ему его щупов. Моих неотразимых во всех отношениях гадюк. Признаться, я и сам по ним соскучился, – бурчал он, топая к Бирюку. – Но, ещё больше боюсь того, чего они могли тут натворить. Мозгов-то нет. Да, старина? – апеллировал он к задумчиво жующему першерону.

Бирюк покосился на него и отвернулся с видом человека, не желающего встревать в чужие семейные дела.

– Как я тебя понимаю, – вздохнул Дон, подтягивая подпругу на этом кашалоте. – Мне и самому не в кайф такие вещи. Но, ты ж пойми меня правильно. Как манипулятор манипулятора. У тебя на шее один придурок. Да и тот мужик. А на моей шее три бабы! Представляешь?

Флегму этого бегемота с мордой философа не растрясло бы даже землетрясением. Беседы не получилось. Пришлось молча вскарабкаться на своего Буцефала и потрусить дальше, к городу, который Унара обещала увидеть за следующим холмом.

Город там был. Нормальный среднестатистический: в центе цитадель правителя, затем привилегированные кварталы внутри городской стены и выкидыши трущоб снаружи. Впрочем – как и везде в этом мире – Дон грешил на то, что привычно обзывал трущобами. Скорей дачные посёлки с домишками, лишёнными шести соток, но ухоженными.

Вот среди них манипулятор и нашёл первый след своих сдавшихся в плен гадючек. Случайно. Остановился в придорожной забегаловке напоить Бирюка. Ну, и наскоро подкрепиться, чем бог послал. Но прежде обеда бог послал ему симпапусечку служаночку лет пятнадцати. Он ещё не успел домурлыкать девчонке комплимент, как блок идентификации считал с её памяти метку щупа. Лэйру конвоировали мимо неё несколько дней назад. Кормить дорогостоящих невест в такой дыре, естественно, никто не собирался. Но бывшая бизнес леди на раз считывала людскую натуру с попаданием «семь из десяти». И сделала закономерный вывод: паталогически любопытная девчонка почти наверняка выскочит поглазеть на красавчика манипулятора.