— И всё же я утверждаю, что это правда.

— А как насчёт вашего собственного будущего?

— Я не забочусь о себе, меня волнует только будущее Солнечной системы.

— Ваша честь, — сказал Барнетт, — прежде чем закончить, я хотел бы сказать две вещи. Первая: Джеймс Форрест Кэрролл не в своём уме. Поэтому его следует поместить в специальное учреждение. Вторая заключается в том, что Джеймс Форрест Кэрролл, несмотря на всё своё безумие, по-прежнему остаётся блестящим физиком. Он знает кое-что об излучении Лоусона, из-за которого люди сходили с ума раньше, которое люди изучали в течение тридцати лет, на которое были потрачены время и деньги. Следовательно, в этом учреждении Джеймсу Форресту Кэрроллу должно быть разрешено проводить эксперименты по его собственному желанию. В надежде на то, что он придумает множество других чудесных вещей, пытаясь доказать, что наука инопланетян намного превосходит нашу.

Судья спросил Кэрролла:

— У вас есть основания верить во всё это?

— Есть. Инопланетная культура хочет завоевать вселенную. Поскольку мы очень близки к ним в научных достижениях, у них есть причины бояться нас. Излучение Лоусона — это утечка энергии с их межзвёздных кораблей, и обладание этим секретом позволит Терре — или любой другой системе — бороться с ними на равных или даже заставить их вернуться в их собственную систему. Поэтому они саботируют все исследования, хитроумно вводя в заблуждение учёных.

— Понятно. Похоже, у вас есть ответы на все вопросы, — задумчиво произнёс судья.

— Проблема в том, — сказал Кэрролл, — что люди настаивают на том, чтобы судить меня в соответствии со своими собственными взглядами, а это значит, что у них есть ответ на каждое моё возражение.

— Другими словами, — улыбнулся судья, — мир ошибается, а вы правы?

— Совершенно верно.

— Знаете, что говорят о таких людях?

Кэрролл улыбнулся.

— То же самое, что говорили о Галилее, Колумбе, братьях Райт, Бёлле, Эдисоне и Маркони, — сказал он.

— Часто трудно сказать наверняка, — сказал судья. — Однако есть несколько хороших способов.

Кэрролл повернулся к судье.

— Вынесите мне приговор, — сказал он угрюмым тоном. — Только заставив меня замолчать, вы сможете помешать мне разыскивать вам подобных.

— Мне подобных? — удивлённо спросил судья.

— Либо вы терранин и, следовательно, должны сделать всё, чтобы помочь мне разгадать этот безумную схему, либо вы действительно инопланетянин, которому удалось занять высокое положение в нашей цивилизации, и поэтому вы заинтересованы в том, чтобы мои знания о вас не получили никакого признания.

— Но почему…

— Говорят, что когда придёт сверхчеловек, он будет хорошо скрыт и займёт высокое место в мире так, что никто об этом не узнает. Вы можете быть им, а можете и не быть. И всё же своим решением вы докажете мне это!

— Я не вижу причин защищаться от ваших нападок, — ответил судья. — Однако, учитывая обстоятельства, я постановляю, чтобы присяжные вынесли вердикт «виновен в преступном нападении в невменяемом состоянии» и приговорили вас к помещению в лечебницу до тех пор, пока вы не будете признаны вменяемым и разумным. Суд прекращается!

В последующие дни Джеймс Форрест Кэрролл был очень осторожен. Он с особой тщательностью наблюдал за окружающими в лечебнице, всегда остерегаясь проявлять излишний интерес или пренебрежение. Другие обитатели не особенно беспокоили или раздражали его. Даже факт помещения в сумасшедший дом не заставил его пасть духом.

Кэрролла мало волновало его ближайшее окружение, ибо он знал, что, когда он добьётся своего и донесёт его до пробудившейся Солнечной системы, все прошлые подозрения не только будут забыты, но он получит ещё большую награду за то, что вытерпел и продолжал не смотря ни на что.

Затем, когда ощущение новизны прошло, охранники и санитары стали чаще оставлять его в покое. Все они были обучены обращению с душевнобольными и относились к каждому новому пациенту с большим подозрением, пока не выяснялась точная природа его нестабильного состояния.

Главный и единственный спор у Кэрролла возник, когда ему не разрешили работать, как ему заблагорассудится. И пока никто не упоминал слово «инопланетянин», он молчал, погружённый в свои мысли и планы.

Как только ему предоставили рабочее место, Кэрролл понял, что его заточение — это дар божий. За исключением того, что один из охранников мог оказаться инопланетянином, если он не мог выйти, они не могли войти. Он был в безопасности.

Кэрролла беспокоил один момент. Было бы достаточно сложно выделить нескольких гуманоидных инопланетян из общей массы человечества. Но с инопланетянами, занимающими человеческие тела, это было и вовсе невозможно. Как именно это было сделано, Кэрролл не мог сказать, но он обдумал проблему и пришёл к решению чисто дедуктивным путём.

Абсолютно невозможно было рассматривать хирургическое вмешательство — грубую трансплантацию мозга. Во-первых, это вопрос кровоснабжения. Неправильный подбор крови приводит к смерти при переливании. Это происходит не из-за несоответствия в кровотоке как таковом, а из-за того, что метаболизм всего человеческого организма не соответствует другому типу крови.

Для пересадки мозга потребовалось бы что-то сделать с кровоснабжением — если бы оно было изменено в соответствии с мозгом, тело умерло бы, в противном случае умер бы мозг. И не было даже отдалённой вероятности того, что какой-либо инопланетный мозг соответствовал бы человеческой крови.

Во многих случаях трудно даже пересадить кожу с одной части человеческого тела на другую, не говоря уже о пересадке кожи с одного тела на другое, а возможность перекрёстной пересадки через демаркационную линию между терранскими видами была немыслима.

И это обычная кожа.

Мозг?

Это невозможно!

Однако существовала целая система ментальных приспособлений, гипнотических лучей, воспитателей и других безделушек инопланетной культуры. Старые шаблоны мышления можно было легко стереть и заменить новой системой. Что, несмотря на теологические аргументы в пользу обратного, привело бы к появлению нового человека. Ибо все существа таковы, какими их делает их жизненный опыт и воспитание.

Разум, созданный в гуманоидном теле на отдалённой планете и мысленно внедрённый в человеческий мозг, превратит человека в инопланетянина по мыслям и поступкам, но способного жить по-человечески! В мыслях нет ничего такого, что могло бы быть нежелательным, как в сложнейшей биохимии.

Мысли, даже неприятные, бредовые мысли, не убивают. Но насколько мала смертельная доза вируса полиомиелита, цианистого калия или неподходящей крови?

Возможно, когда-нибудь будет проведено вскрытие, но если не будет возможности прочитать мысли, то исследователи ничего не найду! Как же тогда идентифицировать инопланетянина?

Нет! Как же тогда доказать, что инопланетяне существуют?

Когда Кэрролл построил телепорт в своей лаборатории при психбольнице, были и волнения, и подозрения. Это было слишком похоже на заключение в тюрьму человека, способного выйти оттуда без всяких усилий. Собственно, как выразился один из охранников, именно так оно и было.

Мэйджорс улыбнулся и покачал головой. Он отметил, что пока их было всего два: один в кабинете психолога Полларда, а другой в доме самого заключённого в Висконсине. Оба были отключены.

Мэйджорс, не совсем понимая принцип действия устройств, поместил их в закрытую комнату. Мог ли Кэрролл включить деактивированную машину из удалённого места, он не знал и не хотел рисковать.

Но эксперименты Кэрролла с его новым телепортом казались достаточно безобидными. В течение нескольких дней он возился с настройками и синхронизацией элементов управления, которые использовались для настройки одного телепорта на другой.

Он постоянно держал «включённым» переключатель, который дистанционно управлял любым удалённым телепортом, на который был настроен его собственный, но его работа приносила мало пользы. Он обнаружил два запечатанных в крошечной комнатке телепорта и понял, что они из себя представляют. Кэрролл искал телепорты инопланетян.