Телепорт в лаборатории лечебницы Кэрролла предупредил физика, что они проходят сквозь него. Когда они вошли, он обернулся с раздражённой улыбкой на лице. Перед ним лежал длинный лист бумаги с записями излучения Лоусона, которые Кэрролл изучал с помощью лупы.

Мэйджорс протянул Кэрроллу фотографию и спросил:

— Что вы об этом думаете?

— Изображение сильно размыто, как будто было неправильно сфокусировано, — ответил Кэрролл.

— Да, но почему?

— Вы слышали о линзе Эйнштейна?

— Смутно, но я думал, что это был просто теория — без вероятности того, что это когда-нибудь случится.

Поллард покачал головой.

— Я вообще ничего об этом не знаю, — признался он.

Кэрролл снисходительно улыбнулся.

— Свет обладает энергией, а энергия имеет массу, — сказал он. — Следовательно, свет обладает массой. Массы притягиваются друг к другу в соответствии с законом всемирного тяготения Ньютона. Следовательно, свет искривляется, проходя вблизи от массы.

— Понятно, — сказал Поллард, делая правильный вывод. — Значит, свет, излучаемый очень далёкой галактикой, может пройти достаточно близко к тёмной массе — при этом Терра, масса и галактика находятся на одной линии, — чтобы далёкая галактика сфокусировалась здесь?

— Да, — ответил Кэрролл. — Масса действует как двояковыпуклая линза, потому что при прохождении луча она направляет весь свет по касательной к центру.

— Но эффект линзы Эйнштейна не приводит к образованию таких пятен, — возразил Мэйджорс.

Поллард присвистнул.

— Вы хотите сказать, что эффект линзы Эйнштейна известен как факт?

— Верно. Известно несколько случаев, которые были признаны таковыми!

— Удивительно!

Кэрролл оторвал взгляд от пятна.

— Отрицательная линза, — сказал он, — вызвала бы подобную диффузию.

Мэйджорс моргнул.

— Это означало бы— о, нет!

— Отрицательную материю, — быстро ответил Кэрролл.

— Хм. Вы предполагаете отрицательную материю на линии света звезды?

Кэрролл кивнул.

Мэйджорс улыбнулся и достал рулон тридцатипятимиллиметровой плёнки и протянул его Кэрроллу.

— Я взял на себя смелость сделать отпечатки меньшего размера, — сказал он. — Это остальные тридцать пять снимков, сделанных рядом с этой областью. На втором снимке вы увидите начало размытия, а на двадцать восьмом — его завершение. Остальные — просто запасные.

Кэрролл посмотрел на пятна, одно за другим.

— Вы заметите, что тринадцатое, двадцатое и двадцать пятое имеют довольно большую площадь, — сказал Мэйджорс. — Кроме того, тридцать первого — после того, как тело, предположительно, вышло за пределы линии — была замечена ещё одна слабая вспышка. Это было через несколько минут после того, как объект вышел за пределы линии.

Кэрролл внимательно просмотрел снимки, а затем, не говоря ни слова, повернулся к столу. Он взял кассету с записями излучения Лоусона и протянул её Мэйджорсу.

— Здесь, — сказал он, — показана корреляция между астрономическим фактом и излучением Лоусона.

На линии было четыре определённых точки. Четыре вытянутых вверх столбика, на каждом из которых было указано время приёма. Хотя время приёма не совпадало по часам, интервал между точками и полученными фотографиями был идеальным.

— И что? — спросил Мэйджорс, а Поллард затаил дыхание.

— Масса отрицательной материи, пролетающая в космосе, — сказал Кэрролл, — естественно, время от времени сталкивается с метеоритами или небольшими небесными телами.

— Но если отрицательная материя отталкивает, а не притягивает? — возразил Мэйджорс.

— Тогда, — просто сказал Кэрролл, — единственные массы, которые могут столкнуться с отталкивающей космической отрицательной массой — это те другие массы, которые обладают скоростью, соответствующей скорости убегания нормальной массы!

Мэйджорс выглядел задумчивым.

— Я понял, — сказал Мэйджорс. — Скорость убегания — это скорость, достигаемая любой массой при падении на землю с бесконечного расстояния. В пересчёте к любой массе, имеющей такую скорость в момент старта, не нужно больше прикладывать ускорение, чтобы она могла улететь на бесконечное расстояние, преодолевая силу тяжести. Понятно?

— Ага, — сказал Поллард.

— В случае отталкивающей массы — отрицательной массы — для того, чтобы любой другой объект мог ударить по нему, он должен обладать достаточной энергией, чтобы преодолеть отталкивание. Это было бы обратным эквивалентом скорости убегания!

— Отрицательная и положительная массы нейтрализуют друг друга?

Кэрролл кивнул.

— Это и порождает излучение Лоусона!

— Значит, все эти годы мы наблюдали, как в объекты с отрицательной массой попадают обычные метеориты.

Кэрролл покачал головой.

— Вы посмотрите на орбиту этой массы, — сказал он, — и вы обнаружите, что она должна ударить по Солнцу!

— Вы уверены?

— Я подозреваю это, — сказал Кэрролл. — Инопланетяне должны уничтожить нас, чтобы мы не уничтожили их. Таков их способ. Мы должны остановить эту массу!

— Послушайте, — сказал Мэйджорс. — Давайте сначала выясним курс этого небесного объекта!

— Всё так и будет, — сказал Кэрролл.

— Кэрролл, — возразил Мэйджорс, — почему вы так упорно обвиняешь инопланетян в том, что определённо является делом космического случая?

— Потому что это не космический случай, — огрызнулся Кэрролл. — И я ещё докажу это!

Рита Гэллоуэй пришла по просьбе Полларда, и доктор рассказал ей о новых событиях. Она слушала с интересом и, наконец, понимающе кивнула.

— Так это, — спросила она, — и свело его с ума?

Поллард улыбнулся.

— Очевидно, не так ли?

— Не слишком очевидно для того, кто не до конца осведомлён о работе мозга.

Поллард снова улыбнулся.

— Извините, — сказал он. — Я думал, это просто. Возможно, дело во мне, но я попытаюсь показать вам, что механика разума так же логична в безумии, как и в здравом уме, или в простых причинно-следственных механических системах. Каким-то образом во время своих исследований излучения Лоусона Кэрролл наткнулся на истину. Он изучал её, поначалу не решаясь поверить в возможность отрицательной массы. Однако факты были налицо, и каким-то образом Кэрроллу удалось разработать систему физической математики, которая, в целом, подтверждала его точку зрения. Я не сомневаюсь, Рита, что если мы обнаружим какие-либо изменения в записях лаборатории Лоусона, то они будут сделаны самим Кэрроллом, который отказывался предавать огласке это странное дело, пока не будет уверен. Видите ли, Кэрролл знал, какая буря протеста поднимется, если какой-нибудь физик попытается обнародовать подобную теорию без определённых доказательств. Поэтому он скрыл её. Но продолжал тщательно изучать. И в ходе своих исследований он обнаружил, что эта отрицательная масса направляется к Терре.

Мэйджорс прочистил горло.

— Скажите, доктор Поллард, как вы делаете такие обширные предположения? Разве вы не похожи на классическое определение физика? Ну, знаете, человек с ограниченным разумом, который может перескочить от необоснованной теории к предрешённому выводу?

Поллард рассмеялась.

— Риты там не было. Но вы были. Вы обратили внимание, как быстро Кэрролл уловил суть? Один взгляд на фотографии, один взгляд на записи Лоусона и одна констатация факта — всё это соединено в абсолютное совершенство. Кэрролл знал, что его теория была ужасно слабой, а также понимал тщетность попыток остановить космическое тело, приближающееся к Терре. Это сочетание и привело его к галлюцинациям.

— Амнезия?

— Да. Всё это взаимосвязано. Абсолютно всё.

— Давайте, завязывайте, док.

Поллард кивнул.

— У него классическая форма шизофрении. За годы изучения он узнал, что всех нас ждёт неминуемая гибель. Это ужасно само по себе. Страшно представить, как кто-то рассказывает миру, что он только что обнаружил первую истинную и доказуемую связь между излучением Лоусона и концом Солнечной системы. Это всё равно что принести роковую весть.