Поллард кивнул.

— Сложный случай ошибочного мнения, — сказал он с мрачной улыбкой. — Кэрролл искренне верит, что она инопланетянка и, как таковая, неспособна сформировать какие-либо истинные отношения с человеком. Он так говорит, а её брат неверно истолковывает его слова, считая их оскорблением её репутации.

Мэйджорс повернулся к Кэрроллу.

— Это дело полиции, — рявкнул он. — Пойдёмте!

Кэрролл остановился, глядя на девушку сверху вниз. Поллард подхватил её на руки и прошёл через телепорт. К тому времени, когда Кэрролл и Мэйджорс последовали за ним, доктор Поллард уже работал над девушкой в своей лаборатории.

Кэрролл пожал плечами.

— Если у него ничего не получится, — сказал он, указывая на Полларда, — возможно, мы сможем провести вскрытие.

Мэйджорс отвернулся с болью в сердце.

Адвокат Барнетт вальяжно поднялся.

— Ваша честь и господа судьи, — сказал он. — Мы не отрицаем это обвинение. Однако мы хотели бы отметить, что, несмотря на душевное состояние моего клиента, он имеет и будет иметь непреходящую ценность для цивилизации. Заключение в исправительном учреждении не позволит ему продолжить свои исследования. Ему следует предоставить такую возможность. Поэтому в качестве своего первого свидетеля я вызываю доктора Гарольда Полларда.

Поллард прошёл через все юридические формальности и занял свидетельское место.

— Поллард, что случилось с Джеймсом Форрестом Кэрроллом?

Поллард прочистил горло.

— Джеймс Форрест Кэрролл последовал по пути нескольких ведущих физиков, работавших над излучением Лоусона, — сказал он. — Могу я высказать уместное суждение?

— Протестую! — выкрикнула сторона обвинения.

Судья Хоули нахмурился.

— Это суждение основано на преступлении?

— Нет, ваша честь. Но относится ко всем подобным делам.

— Протест отклонён.

— Могу ли я возразить? — спросил Фрэнк Барре, прокурор штата.

— Давайте сначала рассмотрим личное мнение, — ответил судья.

Поллард кивнул.

— По мнению сотрудников лаборатории Лоусона, все эти люди открыли нечто такое, что привело их к амнезии. Амнезия, как вы понимаете — это уход сознания от неприятной реальности. Из всех них, однако, Кэрролл — единственный, кто проявил признаки выздоровления от состояния полной амнезии, связанной с его работой. Кэрролл вернулся с галлюцинацией о странной инопланетной культуре работающей над тем, чтобы подавить любые исследования.

— Я хочу подтвердить репутацию доктора Полларда и его способности как врача, хирурга и практикующего психиатра, — заявил Барнетт.

Фрэнк Барре встал.

— Протестую, — сказал он. — Обвинение согласно с тем, что квалификация и репутация доктора Полларда безупречны.

— Спасибо, — ответил Барнетт. — Продолжайте, доктор Поллард.

— В обычных случаях паранойи у субъекта развивается мания преследования. Обычно она направлена против его окружения. В случае Кэрролла это было связано с мифической расой с другой звезды. Кэрролл считает, что излучение Лоусона — это растраченная впустую энергия космического двигателя, способного совершать межзвёздные перелёты. Предполагается, что эта инопланетная раса подавляет исследования по не совсем ясной причине, хотя Кэрролл считает…

— Расскажите нам, что вам известно, доктор Поллард.

— Как это обычно бывает, Кэрролл приложил немало усилий, чтобы представить мне подтверждённые доказательства. Подготавливая так называемые факты, Кэрролл находился в состоянии самогипноза — галлюцинации, в которой он на самом деле жил с инопланетянами и воровал их вещи. Когда он приводит свои доказательства, то приписывает их скорее тогдашней культуре, чем продукту своего собственного блестящего ума.

— И что вы посоветуете? — спросил Барнетт.

— Поскольку в первую очередь радиация Лоусона была причиной его расстройства, важно было понять, что он обнаружил. Возможно, мы были не слишком усердны в своих попытках «вернуть» Кэрролла. Тем не менее, мы считаем, что любые меры, которые помогут нам понять, что это такое, допустимы.

— Даже попытки убийства?

Поллард содрогнулся.

— Конечно, нет, — сказал он. — Я должен был сказать «любые законные меры».

— Спасибо, — ответил Барнетт. — Сейчас я вызываю Джеймса Форреста Кэрролла. Я хочу, чтобы суд выслушал его собственную историю.

— Кэрролл, — сказал Барнетт, как только мужчина был официально утверждён на свидетельском месте, — вы пытались убить Риту Гэллоуэй?

— Нет!

— Вы пытались убить женщину, которую знали как Райнегаллис?

— Нет!

— Тогда кто же пытался её убить?

— Её брат, Кингаллис!

— Вы видите этого человека сейчас в зале суда?

— Да, — сказал Кэрролл, указывая на мужчину за столом свидетелей. — Это Кингаллис.

— Позже мы продемонстрируем, что опознанный свидетель всю свою жизнь был известен как Кингстон Гэллоуэй и является братом этой женщины.

Затем Барнетт снова повернулся к Кэрроллу.

— Вы не против поговорить об этом?

Кэрролл покачал головой и сказал:

— Вовсе нет. Я был глубоко разочарован. Раз за разом я приводил доказательства, подтверждающие истинное положение вещей. Я не нашёл никого, кто бы мне поверил.

— Вы говорите, что Кингаллис пытался убить свою сестру. Почему?

— Потому что она предала его, помогая мне.

— Ваша честь, вы должны признать важность этого заявления. Оно, как и многие другие, является полуправдой. Это правда, но смысл не тот. Дело в том, ваша честь, что у Кэрролла действительно есть основания полагать, что Кингаллис прошёл через телепорт, чтобы отомстить. Это часть галлюцинации.

Он снова повернулся к Кэрроллу.

— Вы утверждаете, что вас удерживали против вашей воли в здании в Вирджинии?

— Да.

— Тогда расскажите мне, как получилось, что вас видели выполняющим свою работу в то время, когда, по вашим словам, вы были в плену, и вы исчезли, когда отправились в Висконсин с Ритой Гэллоуэй?

Кэрролл улыбнулся.

— Так же, как и близняшек Салли. Одна, как вы помните, села в чёрную машину, чтобы мужчины могли ознакомиться с отчётами за день и исправить те, которые были содержательными. Другая зашла в аптеку перекусить, чтобы заполнить паузу. Там был мужчина, похожий на меня.

— Видите ли, ваша честь, Кэрролл безоговорочно верит в свою галлюцинацию.

— Очевидно.

Барнетт повернулся к Кэрроллу.

— Обвинение утверждает, что вы сами напали на девушку в состоянии гнева, потому что она доказала ошибочность ваших убеждений, и в галлюцинаторной надежде, что полное вскрытие докажет вашу правоту.

— Это неправда.

— Ваши изобретения…

— Это не мои изобретения. Они позаимствованы из библиотеки пришельцев.

— Кэрролл, у вас блестящий ум.

— Я был достаточно силён психически, чтобы бросить вызов их ментальным машинам, — ответил Кэрролл.

— И у вас есть обширное образование в области физики и естественных наук?

— Да.

— А теперь скажите мне, какие-нибудь из этих изобретений выходят за рамки понимания?

— Естественно, нет. Они основаны на физических законах, которые в настоящее время неизвестны на Терре.

— Как, скажем, электричество было неизвестно во времена Галилея?

— Примерно так.

— Тогда, Кэрролл, возможно, что вы сами сделали эти открытия?

— Я мог бы, — признал Кэрролл, — но…

— Под влиянием галлюцинаций? Чтобы доказать собственному разуму, что вы украли нечто выдающееся в науке?

— Есть ещё вопрос языка.

— Неважно. Это язык, который никто здесь не понимает.

— Кингаллис! Vol thes nil kantil res vi pon tere…

Кингстон Гэллоуэй недоумённо моргнул пока Кэрролл произносил слова по слогам, а затем рассмеялся.

— Видите ли, — сказал Барнетт, — любой может произносить бессмысленные слова и называть их языком. Вы можете, если у вас хватит ума, даже придать им значение. Эсперанто, среди прочих, является искусственным языком.