Из-за шума и рокота двигателей, я не расслышал слов.

А что там было дальше, меня не шибко волновало. Да и воспринималось уже с трудом. Все резко стало каким-то неважным, медленным и далеким. Голова стала чугунной, вдруг закружилась, к горлу подступила тошнота. Накатила какая-то смертельная усталость. Не в силах справиться со своим состоянием, я тяжело опустился прямо на камни, рядом с носилками. Геологичка посмотрела на меня с тревогой…

— С тобой все нормально? Эй! Максим!

Я попытался кивнуть, но почему-то не сумел. Вроде только сидел, а уже вижу, как почему-то ко мне приближается земля, а потом резко стало темно. Кажется, сугубо рефлекторно, я даже руку перед собой выставил. Только, наверное, не помогло…

Дальше мелькали какие-то отдельные фрагменты. Иногда я что-то чувствовал, видел картинки, вспышки света.

Впрочем, не удивительно, что меня так вырубило. Ведь я уже не раз бывал в таком же состоянии… Мой молодой организм, отдав все резервные ресурсы и энергию в столь стрессовой ситуации, все-таки не выдержал. Ничего плохого в этом нет, ведь я действительно выложился на полную катушку. Да и крови, наверное, потерял…

Я частично приходил в себя, потом снова отключался. Тех, с кем я отступал и отбивался, рядом со мной уже не было. Были другие. Меня куда-то несли, потом везли. Я видел напряженное лицо медсестры, что возилась надо мной, закрепляя на куске проволоки капельницу. Слышал чьи-то голоса, невнятные приказы и какие-то распоряжения. Гул двигателя, шум колес.

Снова темнота. В какой-то момент я ощутил запах бензина.

Стало как-то дурно. Захотелось закрыть глаза и просто лежать, лежать, лежать. Отдыхать. Чтобы ничего не мешало.

Не знаю, сколько прошло времени, но очнулся я уже в медицинской палате. Лежал на железной кровати с жестким матрасом, под чистым белым пододеяльником. В нос тут же ударил знакомый запах спирта и еще чего-то, характерно медицинского происхождения.

А вокруг чистота. Умиротворение, спокойствие.

Лежал, прислушивался к ощущениям. Где-то сзади тихонько играла ненавязчивая музыка, наверное, из радиоприемника. Кажется, это был Юрий Антонов, пел про крышу дома своего…

Помещение было большим, рядом со мной бежевые стены. Госпитальная палата? Но почему такая большая? В центре, под самым потолком крутилась пара больших трехлопастных вентиляторов. Они создавали приятную прохладу, гоняя туда-сюда легкий ветерок. Рядом со мной, на низкой тумбочке стояла простенькая стеклянная ваза с тремя ромашками. Хорошо, хоть не с двумя. Там же лежала сложенная пополам газета.

Рядом со мной капельница, на стойке.

Ну, все ясно — я в военном госпитале. Этот запах ни с чем не перепутать. Пока я был молодой, в прошлой жизни, частенько попадал в такие лечебные заведения. Почти всегда после боевых выходов и различных операций. И почему все военные госпитали, в которых мне довелось побывать, пахнут одинаково?

Попробовал приподняться, но ощутил тупую ноющую боль во всем теле — решил не провоцировать. Потом еще попробую. На щеке что-то было приклеено что-то большое и белое — скорее всего, просто лейкопластырь. Простреленная рука была туго забинтована. Ноги тоже болели. А еще спина. Даже не знаю, было ли у меня место, где не ощущалась бы ноющая боль.

Антонов закончил, дальше пошел Стас Намин с Богатырской силой — во, это тема! Аж нога слегка задергалась в такт. Даже забавно получилось.

Раздались приближающиеся шаги. Скрипнули полы. Затем послышался удивленный возглас.

— О, очнулся! Герой наш! — послышался гулкий голос. В нем были довольные нотки. — Что, музыка нравится?

В поле зрения попала медсестра, возрастом около тридцати с копейками. Все бы ничего, если бы не ее габариты и вес — полная и крупная женщина. Зато с добрым лицом и в хорошем расположении духа.

— Есть такое дело. Я что, в госпитале? — уточнил я и вдруг понял, что очень сильно хочу пить.

— В нем, родимом.

— А где именно? — уточнил я. — Случайно, не Мары?

— Угадал, — снова улыбнулась медсестра. — Как себя чувствуешь?

— Не знаю. Вроде хорошо, только все тело ломит. Сколько я спал?

— Да почти двое суток. Ну, еще бы не болело, ты никакой был, когда тебя сюда доставили. Вымотался. Наш главный врач, Алексей Петрович, велел тебя не будить — сколько организму нужно, пусть столько и берет. Пока ты спал, все твои раны обработали, зашили, перевязали. Да ты не переживай, организм у тебя молодой и здоровый. Поколем антибиотики, витамины, сделаем перевязки и все необходимые процедуры. Все заживет как на собаке, еще и на олимпиады будешь ездить.

— Собачьи? — переспросил я, чем очень насмешил Веру.

— Тебя как звать-то, шутник? А то я только фамилию и знаю… — она указала на табличку, что висела на дужке кровати.

— Максим… — отозвался я.

— А я Вера. Ну что, пожелания какие-нибудь есть? — она была очень благосклонна и вежлива. Вот это я понимаю отношение к пациенту. А наши современные государственные поликлиники и другие учреждения просто поражают — приходишь к ним с проблемой, а на тебя в регистратуре смотрят, будто ты милостыню пришел просить. Да и еще и хамят, словно ты у них последнее отбираешь. Конечно, такое встречается не везде, как говорится, мир не без добрых людей… Но все равно, раньше медперсонал был как-то добрее, что ли. Вот в платных клиниках — да, если есть деньги, тебя там с ног до головы оближут.

— Пить хочу. Трехлитровую банку, наверное, опорожнил бы. Можно воды? — попросил я.

— Сейчас принесу… — широко улыбнулась та. — Ты давай, отдыхай. Сил набирайся. А то тут тобой уже интересовались.

— Кто? — насторожился я. Обычно после такой фразы появляется кто-то не очень хороший. К счастью, в моем случае, никто не появился. Наша палата оказалась почти пустой.

— Да много кто, — уклончиво ответила она. — То с части звонят, то еще откуда-то. Все, вопросы потом.

Внезапно я ощутил, что на мне не было одежды. Заглянул под пододеяльник, убедился в своей догадке. Да, одежды нет. Вообще.

— Вера… А где моя одежда? — спросил я. Краснеть не стал, подумаешь. Был бы я зеленым юнцом, сразу бы приобрел густо свекольный цвет.

— Ну и зачем она тебе сейчас нужна? — поинтересовалась та. Я увидел, что у нее в руках был знакомый металлический предмет… Ой-ой! Блин, это же больничная утка!

— А это зачем? — сглотнул я. Это ж детский страх, а поди ж ты, даже взрослому мужику страшно, что под него это устройство подложат.

— А сам-то как думаешь? — подняла бровь та. — Помочь?

— Нет. Я лучше до туалета сам доберусь. Хоть ползком, но в это не буду, — я решительно покачал головой, едва не перевернув капельницу. — Только мне бы сначала одежду…

— Лежать! — приказала Вера. — Куда собрался? Ходить пока нельзя, организм еще слабый. Тьфу ты! Кто тебя тут увидит? Во всем зале вас только десять человек лежит. Многих сегодня выписали.

— Да?

— Угу. Да ты не переживай, я на тебя не смотрела! — усмехнулась Вера. — Ладно, одежду тоже принесу. Будешь как все, светло-коричневым. Тебе сегодня еще перевязку нужно будет сделать.

Когда медсестра удалилась, я глубоко вздохнул. Ну, госпиталь, так госпиталь. Не все же время с автоматом по горам скакать…

— Эй, молодой! — раздалось откуда-то справа. — Ты в шашки играешь?

— И что дальше? Что он сделал?

— Ну, я ж говорю! — торопливо продолжил Дима Самарин, рассказывая сгрудившимся вокруг него сослуживцам. Тем, кто еще ничего не знал. — Остановил грузовик, забрал у меня два магазина, а у Стрельникова СВД. Передал мне командование, а сам в горы ушел.

— Один?

— Он что, на солнце перегрелся? Да там потеряться проще простого.

— А зачем Стрельников винтовку отдал⁈

Самарин только плечами пожал. Это сейчас понятно, потому что снайперу при всей роте жестких люлей ввалили за утрату оружия… Выговор еще вдогонку. Понятно, что он растерялся, приказ выполнял. Хотя, тут как посмотреть…

Следующие два дня после произошедшего инцидента были просто сумасшедшими. Туда стянули несколько танков, бронетранспортеров. Развернули еще три блокпоста, организовали наблюдение и глубокое патрулирование. То и дело над районом носились вертушки…