Алли сначала призадумалась над предложением, но затем глянула по сторонам: лоскутья чёрных одеяний, до того просто валявшиеся на полу, начали извиваться, беспорядочно вздыматься в воздух, и тогда до девочки дошло, что вытворяет Проныра. Даже сидя в заколоченной бочке, он пытается восстановить своих пустовоздушных воинов, чтобы захватить в плен непрошенных гостей. Но все его усилия ни к чему не привели. МакГилл располосовал Чёрных так, что даже Проныре не под силу было вернуть их к «жизни».

Алли смотрела на бочку и пыталась вызвать в себе хоть тень сочувствия к сидящему внутри существу, которое столь безжалостно расправилось с её друзьями. В конце концов, ей пришлось признать, что её способности к сопереживанию так далеко не простираются.

— Оставь его здесь! — сказала она так громко, чтобы Проныра её расслышал. — Пусть киснет в собственном соку!

— НЕ-Е-ЕТ! — возопил Проныра, и валявшиеся по всему помещению объедки и недоеденные тушки вдруг поднялись в воздух и залетали, словно метеоры, беспорядочно мечась во всех направлениях согласно яростной воле Проныры.

Алли не устрашилась. Она повернулась к Джонни-О:

— Ты и твои Сутаны — вы пойдёте со мной? Без вашей помощи мне с МакГиллом не справиться.

Но Джонни-О дал задний ход.

— Мы получили то, за чем пришли. К тому же никто — ни живой, ни мёртвый, ни живомёртвый не заставит меня связаться с МакГиллом! Так что, дальше — сама.

И тут же, словно извиняясь, он наклонился, оторвал ножку у индейки, надкусанной МакГиллом, и протянул её Алли, чуть ли не в качестве залога мира:

— Вот, возьми. Ты тоже заслужила вкусную жрачку.

Она взяла ножку. Вонзила в неё зубы и наслаждалась вкусом — впервые за всё время, проведённое в Междумире. И почувствовала, будто попала в рай.

Но как бы хорошо ей сейчас ни было, она не могла забыть, что вскорости её ожидает сущий ад — когда она встретится с самим МакГиллом.

Алли повернулась, чтобы уйти, но прежде чем она покинула помещение, Джонни-О окликнул её:

— Ты так и не сказала, как твоё имя. — Он залыбился, и окурок задрался вверх. — Оно мне понадобится, когда мы будем рассказывать истории о том, как ты пошла сражаться с МакГиллом… ну, и всё такое.

Вот это да. Алли почувствовала себя польщённой: Джонни-О решил, что она достойна войти в легенды!

— Меня зовут… — и какое-то мгновение она не могла вспомнить. Но мгновение быстро миновало.

— Алли, — сказала она.

Джонни-О кивнул:

— Алли-Изгнанница.

Девочка признала, что это имя ей нравится.

— Точно. Алли-Изгнанница.

— Удачи, — проговорил Джонни-О. — Надеюсь, тебя не сожрут. Или ещё что похуже.

Алли вышла на улицу и направилась к Баттери-Парку — южной оконечности Манхэттена, откуда, по её убеждению, она сможет увидеть корабль МакГилла — если он ещё там. Её душой владели одновременно и страх и некая торжественная приподнятость. Когда она была одна, борьба за освобождение друзей могла показаться затеей совершенно безнадёжной, но теперь она не просто какая-то безвестная девчонка. Она — Алли-Изгнанница, и она собирается бросить вызов самому МакГиллу. О ней будут рассказывать легенды. Её миссия превратилась в Великий Поход. И она была к нему готова.

Седьмого февраля 1963 года судно под названием «Марин Сульфур Куин»[28] покинул мир живых. Через несколько дней после отплытия из Бомонта, штат Техас, судно исчезло близ побережья Флориды, не подав даже радиосигнала бедствия. Всё, что удалось потом найти — это масляное пятно на воде, несколько спасательных жилетов и устойчивый запах серы — ужасающую вонь тухлых яиц, которая, как известно, ассоциируется с царством дьявола.

Само собой, запаху имелось объяснение, не имеющее ничего общего с адом и дьяволом. «Сульфур Куин», старый танкер, служивший ещё во время Второй мировой войны, был впоследствии перестроен под перевозку жидкой серы. Однако сочетание адского запаха с таинственным исчезновением в Бермудском треугольнике совершенно естественно наталкивало на мысли о мрачном и мистическом конце невезучей серной баржи.

По правде говоря, «Сульфур Куин» погибла при невероятно странных обстоятельствах, но ничего особо сверхъестественного в них не было. Катастрофа случилась по причине того, что океан, грубо говоря, грандиозно пукнул.

В тот судьбоносный февральский день от океанского дна оторвался колоссальный пузырь природного газа — футов этак в двести в ширину — и когда он достиг поверхности, судно меньше чем за секунду целиком провалилось в него. Пузырь лопнул, вода устремилась внутрь, накрыла старый танкер… И всё. «Сульфур Куин» была в буквальном смысле проглочена океаном.

Перед самой гибелью на судне, как это обычно бывает, воцарились смертельный ужас и неописуемая паника. Команда в полном составе проделала путешествие туда, куда уходят все — к свету, а ещё через минуту танкер тоже отправился в свой последний путь — на дно морское.

Вот только для «Сульфур Куин» это не стало концом всего.

Причина была проста, хотя о ней никто не подозревал: старый танкер был последним из подобного типа судов. Его построили на верфи, которая была на грани банкротства и закрылась в тот самый день, когда «Сульфур Куин» вышла из сухого дока. Рабочие-корабелы, зная, что заканчивается целая эпоха, строили судно с особым чувством, со всей любовью мастера к своему детищу. Этой любовью был проникнут весь танкер, до последней заклёпки. Столь бесславная гибель такого любимого судна не укладывалась на полотно вечности. Так что когда волны, сплясав свой разбойничий танец в насыщенном метаном воздухе, наконец улеглись, призрак «Сульфур Куин» навечно остался бороздить воды Междумира.

Вместе с судном не перешло ни единой души, на нём не оставалось ни пассажиров, ни команды, и потому танкер-призрак дрейфовал по волнам много, много лет. Дрейфовал до тех пор, пока на него не наткнулся МакГилл и не превратил его в самое грозное пиратское судно, которое когда-либо носилось по вечным водам. И если не считать одного ужасного столкновения с «Летучим голландцем», полное господство «Сульфур Куин» над морями никогда и никем не оспаривалось.

От судна по-прежнему несло серой, но МакГилл нашёл это весьма полезным — отлично сгодится для устрашения врагов. Стоило только кому-нибудь втянуть в ноздри сатанинский запах, как ему становилось гораздо легче поверить, что судно явилось прямиком из преисподней, а не из прозаического Техаса.

МакГилл прекрасно понимал, что для монстра поддержание имиджа — дело первостепенной важности.

МакГилл переоборудовал «Сульфур Куин» так, чтобы она как можно больше походила на пиратский корабль. Придать старому танкеру грозный вид было нетрудно: ещё до своей гибели судно, изъеденное ржавчиной и неряшливое, выглядело самым непривлекательным образом. Прибавьте к этому запашок и устрашающую репутацию МакГилла — и вы поймёте, почему «Сульфур Куин» стала плавучим кошмаром, наводящим ужас на весь Междумир.

На открытой верхней палубе МакГилл соорудил себе трон. Он построил его из всякой всячины: труб, выломанных из помещений танкера, изящных портретных рам, занавесок, украденных из старых, перешедших в Междумир зданий, и прочего хлама. Вся эта мешанина была украшена драгоценностями, приклеенными к трону с помощью окончательно выжеванной резинки. Словом, монструозная жуть — в точности, как и сам МакГилл — что полностью его устраивало.

Самой свежей авантюрой МакГилла была экспедиция в Нью-Йорк. До него уже давно доходили слухи о Проныре и его таинственном маленьком додзё[29], где, как говорили, царила суровая дисциплина и где он, словно сенсей, учил детвору вмешательству в дела живого мира. МакГилл терпеть не мог легенд, которые не рассказывали о нём самом. По его разумению, герои таких легенд создавали конкуренцию ему, как Самому Великому Монстру Междумира, и потому их следовало безжалостно пресекать (и героев, и легенды).