Затем до нее донесся аромат корицы. Она посмотрела вниз и увидела идеально круглую золотистую печенину. Ведунья подняла ее, откусила кусочек и улыбнулась.

— Спасибо тебе, Риамфада, — прошептала она.

Гэз Макон хорошо выспался и проснулся незадолго до рассвета. Перед глазами мелькнул обрывок последнего сна: Корделия целует его мертвыми холодными губами. Он содрогнулся и сел.

Откинув одеяло, Гэз встал. Рядом Солдат поднял голову и зевнул, показав великолепные клыки. Гэз переступил через пса и вышел из своего шатра. Несколько солдат уже развели огонь, но большинство еще спали, прямо на земле, в поисках укрытия от ночных ветров, прижимаясь к разрушенным остовам домов.

Как выглядело это место во времена Коннавара? Говорят, тут находилась кузница, где выковали кольчуги для первых королевских Железных Волков. Здесь жили Руатайн и Бендегит Бран. В центре деревни, был огромный дубовый пень. Когда-то здесь росло Старейшее Древо, у него риганты собирались на свои праздники. Двести лет назад, в попытке подавить культуру кельтонов, варлийцы спилили его. Тогда же появились первые книги, в которых Коннавара изображали варлийским принцем, отправившимся на север, покорять варваров.

Гэз поднялся на шаткий мостик через один из трех ручьев и окинул взглядом развалины и холмы. Когда-то здесь жили Коннавар и его братья: Бендегит Бран и Браэфар-предатель. Здесь Коннавар впервые влюбился в женщину, которая позже родила ему сына, короля Бэйна. Гэз не помнил ее имя. В этих холмах вершилась история.

Где-то здесь Коннавар сразился с медведем, чтобы спасти своего друга, Риамфаду.

Гэз пожалел, что не уделял легендам больше внимания. В детстве он заслушивался сказками о Конне Варском, отце Бэйна-полубога. Но Алтерит Шаддлер открыл ему другую сторону медали, историю, основанную на мифах ригантов.

Над ручьем задул промозглый ветер. Гэз повернул обратно к лагерю.

Мулграв спал у полуразрушенной стены. Гэз ощутил укол совести — Мулграв не был создан для войны. С такими, как Ледяной Кай, можно справиться единственным способом: убив и Кая, и всех его сторонников. Стерев саму память о них с лица земли. Перед глазами вновь предстала застывшая, мертвая Корделия, и Гэза снова охватил гнев. Он даже не смог остаться на похороны. Ему пришлось уводить полк из Шелдинга.

Каким надо быть глупцом, чтобы забить свою голову бессмысленными понятиями о чести и доблести? Мойдарт не дал бы загнать себя в такую ловушку. Он вывел бы свои войска, чуть только до него дошел бы слух о предательстве Винтерборна. Он не стал бы дожидаться бойни, как агнец на заклании.

Корделия уговаривала его уйти, но он остался. Послушай Гэз ее, и все сложилось бы иначе. И она, и две сотни эльдакрцев, доверивших ему свои жизни, остались бы невредимы. Стал бы Коннавар дожидаться, пока его убьют? Стал бы Бэйн рассуждать о чести и верности?

Гэз подошел к лошадям и оседлал своего мерина.

— Разведчики докладывают, что врага нет, сир, — сказал подошедший Ланфер Гостен.

— Накормите Солдата. Я скоро вернусь, — ответил Гэз. Гостен ухватил пса за ошейник.

— Да, сир. Могу я узнать, куда вы направляетесь?

— В лес Древа Желания. Меня всегда обуревало желание побродить по нему.

— Да, сир.

Гэз пришпорил коня, услышал яростный лай Солдата и обернулся. Ланфер Гостен с большим трудом удерживал рвавшегося за хозяином пса на месте. Лай прекратился, когда Гэз поднялся на вершину холма. На спуске конь споткнулся, и Гэз с галопа перешел на шаг. Уставший конь шел нехотя.

— Скоро ты отдохнешь, приятель, — сказал Гэз и похлопал мерина по лоснящейся холке. Снег почти стаял, лишь кое-где в низинах остались белые островки, перед теплыми лучами весеннего солнца отступавшие все дальше.

— Разведчики докладывают, что врага нет, сир.

«Нет — так будет, — подумал Гэз. — Ледяной Кай поведет армии на север».

Он натянул поводья и обернулся к развалинам Трех Ручьев. Где-то в этих холмах Бэйн сошелся с варлийскими захватчиками и спас мать Коннавара, Мирию. Согласно некоторым источникам, его сторону приняли даже разбойники.

Гэз всегда любил истории о Бэйне и Коннаваре, его отце, чьи отношения разительно напоминали происходившее между ним и Мойдартом. Прочитав, как Бэйн вернулся и примирился с отцом, Гэз был тронут до слез. В детстве он страстно мечтал так же примириться с отцом, десять лет жизни отдал бы за одну улыбку и отеческое объятие. Но этого не случилось. Мойдарт в своей неприязни отличался завидным постоянством.

Гэз выкинул мысли об отце из головы и поскакал к лесу. Удивительно, но он казался совершенно обычным — дубы, буки, липы, клены — ничего особенного. «А ты чего ждал? — подумал он. — Огнедышащих драконов? Единорогов? Хоровод сидхов в белых одеждах?»

Из сумрака деревьев выступил юноша с выгоревшими волосами, в потертом плаще. Гэз настороженно осмотрел незнакомца — он казался безоружным — и кромку леса за его спиной.

— Доброе утро, — вежливо произнес незнакомец.

— Доброе утро. Ты здесь живешь?

— Нет, уже нет. Хотя жил когда-то.

— В этом лесу?

— Да. Я родился в Трех Ручьях.

— Но деревню оставили больше ста лет назад.

— Да, — ответил незнакомец. — Печально, не так ли?

— Что ты здесь делаешь?

— Я ждал тебя, Оседлавший Бурю. У меня есть дар для тебя.

Гэз заставил коня отойти и выхватил пистолет.

— Я очень признателен, — холодно ответил он, — но мне не нужны ничьи подарки. Откуда ты узнал мое имя души?

— Я не враг тебе, Гэз Макон. Сюда должна была прийти Ведунья, но мне пришлось заменить ее. Не тревожься, тебе ничего не грозит.

— Я дорого заплатил за знание о том, что людские слова и поступки нечасто совпадают. Обернись кругом, я хочу убедиться, что у тебя нет оружия.

Незнакомец подчинился и даже распахнул плащ, показывая, что ничего не прячет за поясом.

— Кто ты? — спросил Гэз Макон.

— Я Риамфада.

— Хорошо сохранился для своего возраста, кузнец, — расхохотался Гэз.

— Я никогда не был кузнецом. При жизни я делал броши, кольца и булавки. Ковать мечи я научился лишь после смерти. Я выковал лишь один меч, Гэз Макон. Для своего друга, Коннавара.

Гэз снова окинул тревожным взглядом кромку леса, но там, видимо, никто не прятался. Он позволил себе немного расслабиться.

Ты забавный малый, незнакомец. Если хочешь поиграть в легенды о сидхах, тебе стоит приодеться. Раздобудь где-нибудь островерхую шляпу, как у волшебника. Лоскутный плащ тоже подойдет.

— Лоскутный плащ был только один и принадлежал не мне. У меня есть дар для тебя, он в этом лесу. Хватит ли тебе духу пойти за мной?

— Хватит ли мне духу? Ты хочешь сказать, что тут все еще бродят сидхи?

— Нет, Гэз Макон, нет. Сидхи ушли отсюда. И я здесь впервые за несколько столетий. Мне грустно видеть, во что превратился лес Древа Желания. Почти вся магия покинула его. Пойдешь ли ты за мной?

— За мою голову назначена награда. Надо быть идиотом, чтобы пойти в лес за незнакомцем, особенно — за сумасшедшим, выдающим себя за мертвеца. Я похож на идиота?

— Ты похож на человека, чье сердце отдалось скорби, Оседлавший Бурю. Твоя тревога понятна. Никто не причинит тебе вреда.

— Что ты собираешься мне подарить?

— Увидишь, когда мы придем, — ответил юноша. Гэз рассмеялся, спешился и привязал коня к осине.

— Ты не будешь возражать, если я возьму пистолет?

— Бери, если хочешь.

Юноша повернулся к лесу. Гэз последовал за ним и вдруг остановился. Земля была мягкой. За незнакомцем не оставалось следов.

— Постой! — воскликнул Гэз. — Ты не оставляешь следов!

— Я давно уже мертв, а то, что ты видишь, всего лишь иллюзия. Стать плотным несложно, но в этом нет нужды. Если тебе так хочется, лучше я похожу в островерхой шляпе.

— Ты призрак?

— В определенном смысле, наверное, да. Это тебя тревожит?

— Признаться, да, — ответил Гэз. — Ты действительно Риамфада?