— Правда? — Ее голос звучал так, словно он предлагал ей улететь в Европу в любой момент. — Ты сделаешь это для меня?

Рику стало грустно от мысли, что предложение сходить в магазин за продуктами для нее было, наверное, самым приятным, что кто-то сделал для нее за последнее время. Это он мог исправить. Возможно, он не знал, что случилось в ее прошлом, и не мог этого изменить, но он точно мог сделать так, чтобы она почувствовала заботу о себе здесь и сейчас.

Быть причиной улыбок Куинн стало его новым увлечением. Он не думал, что сможет долго без нее прожить. Как наркоман, он знал, что будет жаждать этого, делать все, чтобы это произошло. Рик задавался вопросом, не станет ли это зависимостью, которая приведет его на вершину, а потом свалит и сгорит.

Куинн внутренне съежилась за то, что позволила Рику увидеть, как она удивлена тем, что люди, особенно мужчины, могут быть милыми. Она не хотела, чтобы Рик узнал о Тревисе или о том, что она скрывается от жестокого мужа. В своей новой жизни Куинн не хотела, чтобы кто-то считал ее слабой. Тогда бы они не пытались воспользоваться ею, как это сделал Тревис после смерти ее отца.

Когда она спросила, действительно ли он это имел в виду, он, кажется, удивился. Может быть, это нормально, что люди стараются ради незнакомцев. Но что, черт возьми, она знала? Ее взгляд на мир был испорчен Тревисом и его ковбойскими сапогами. — Конечно. Мне самому нужно в магазин. Я не видел машины на улице, поэтому решил, что тебя можно подвезти.

Наконец-то Куинн полностью потеряла бдительность. Мак не стал бы нанимать Рика, если бы он не был хорошим парнем. В конце концов, ей придется сделать первый шаг к тому, чтобы снова начать доверять мужчинам, если она хочет жить нормальной жизнью. Именно это снова и снова повторяли консультанты в женских приютах. Один из доверенных сотрудников Мака казался хорошим местом для проверки этой теории.

Куинн глубоко вздохнула.

— Хорошо. Только позволь мне сначала обуться.

— Конечно, куколка. Я подожду здесь.

Куинн нахмурилась, услышав это прозвище, но решила, что, возможно, оно не так уж и плохо. На самом деле, оно ей даже нравится. Ухмыльнувшись, она без лишних слов поспешила в спальню, на ходу надевая рваные шлепанцы. В Техасе она оставила почти все свои вещи, взяв только самое необходимое. У нее осталось около двух пар обуви и пять разных нарядов. Большинство из них она взяла из женского приюта, в котором жила в первый месяц после бегства, другие — из второго.

Куинн не хотела оставлять у себя ничего, что напоминало бы ей о Тревисе, включая одежду, так что это была не такая уж большая потеря. Единственное, что она сохранила, — обширную коллекцию нижнего белья. В самые мрачные дни покупка в Интернете красивого, оборчатого белья иногда была единственным, что удерживало ее от погружения в суицидальную депрессию. Она ни за что не оставит единственную вещь, которая дарила ей счастье.

Когда они подъехали к парковке, Рик распахнул дверь своего гладкого черного седана — такого жеста она не испытывала уже много лет. Рыцарство определенно было не в духе Тревиса. Этот маленький жест ошеломил ее. Возможно ли, что Рик не был эгоцентричным придурком, каким она его сначала считала?

— Спасибо. — Куинн устроилась на пассажирском сиденье, сложив руки на коленях, и ждала, пока Рик обойдет машину со стороны водителя.

Она закрыла глаза, глубоко вдыхая воздух. В салоне пахло Риком. Восхитительное сочетание его древесного лосьона после бритья и его собственного, явно мужского запаха, смешанного с мягкой кожей сидений.

На щелчок открывающейся двери Куинн открыла глаза. Рик грациозно скользнул в машину, и через несколько секунд они уже выезжали со стоянки на главную дорогу. Несколько минут они ехали в относительной тишине, Куинн молча рассматривала достопримечательности района Бакхед, окружавшего спортзал.

Рик первым нарушил молчание.

— Ты знаешь Мака.

Он не задал вопрос.

— Да. Он служил в морской пехоте вместе с моим отцом.

Куинн старалась не смотреть вперед. Смотреть на Рика было опасно для ее здоровья. Она была не в том положении, чтобы заводить с кем-то отношения, а смотреть на его красивое лицо — не лучший способ держать дистанцию.

Отношения, да, конечно. Кто сказал, что он вообще хочет отношений? Я не хочу отношений. Ни за что.

Рик хмыкнул в знак признательности, одна рука небрежно перекинулась через руль.

— Значит, ты выросла в Джорджии.

И снова не вопрос.

— Если ты и так все это обо мне знаешь, зачем нам это обсуждать? — Куинн начинало раздражать, что Рик, похоже, знает о ней все. Она не собиралась рассказывать ему о крошечном сельском городке, в котором выросла, о том, как сбежала из штата, чтобы поступить в колледж в Техасе, а когда ее отец умер, связалась с Тревисом и разрушила свою жизнь.

— Просто поддерживаю разговор, куколка.

Уголком глаза Куинн заметила, что Рик улыбается. Отлично, теперь он смеется над ней. Она решила пропустить замечание про «куколку» мимо ушей, поскольку Рик откровенно игнорировал ее просьбы прекратить использовать это слово, а оно ей нравилось. Вместо этого Куинн решила перевести разговор в другое русло.

— Раз уж ты так много обо мне знаешь, почему бы тебе не рассказать мне, откуда ты знаешь Мака?

Рик выдержал минутную паузу, прежде чем ответить, барабаня пальцами по рулевому колесу на красном светофоре.

— Мак был моим командиром в лагере. — Он повернулся, чтобы взглянуть на нее, пока не загорелся свет. — Мой командир. Он заставил меня пройти два месяца ада. — Она увидела, как уголок его рта дрогнул, когда он заговорил о Маке.

— В этом есть смысл. Мой отец говорил, что после того, как ему пришлось уйти в отставку, Мак остался в корпусе.

— Вот мы и приехали. — Рик остановил машину у оживленного торгового центра. Он был переполнен машинами, владельцы которых покупали продукты.

Рик обошел машину и открыл дверь Куинн, и она в очередной раз поразилась тому, что мужчины до сих пор так вежливы. Особенно такие крупные, жесткие, самовлюбленные парни, как Рик.

— Делим корзину или отдельно? — Рик держал в руках тележку, готовый затолкать ее в магазин, и ждал ее ответа.

Куинн поразмыслила над тем, насколько интимно делить тележку, а потом прокляла себя за глупость. Это была тележка, а не обручальное кольцо.

— Мне нужно всего несколько вещей, мы можем поделиться, если хочешь. — Она пожала плечами, чтобы Рик не заметил, как серьезно она задумалась над таким глупым вопросом.

Рик кивнул, направляя тележку в дверь. Куинн не была уверена, но ей показалось, что на его лице мелькнула улыбка.

Огромные, мускулистые, самолюбивые бойцы, которые открывают двери перед женщинами и толкают тележки. Кто бы мог подумать, что это мой тип?

Погодите, разве это мой тип?

Квинн размышляла над этим вопросом, наблюдая за тем, как Рик пробирается к каждому проходу, терпеливо ожидая, пока она выберет каждый товар. Ни разу он не поторопил ее, не накричал на нее и не назвал глупой. Его голубые глаза то и дело встречались с ее глазами, отчего по ее рукам пробегали мурашки, а в венах бурлила откровенная похоть.

Когда они дошли до кассы и Рик помог ей погрузить вещи на конвейерную ленту, его мускулистые руки и спина напряглись перед ней, она поняла, что, к сожалению, да… он как раз в ее вкусе.

— Привет, сладкий, нужна компания?

Рик медленно потягивал пиво, повернувшись к женщине, которая опустилась на барный стул рядом с ним. Его взгляд лениво скользил по ее телу и лицу.

Она была красива, но имела неестественно соблазнительную фигуру и слишком много красилась… то, что раньше никогда не беспокоило Рика. Не зря же его называли Рикошетом. Ударил и ушел. Так он и поступал.

Однако сегодня вечером он был не в своей тарелке. Это была уже третья женщина, которая подходила к нему, предлагая именно то, что он пришел сюда найти. И каждый раз он находил в ней что-то такое, что его отталкивало. Все, о чем он мог думать, — это о невинно соблазнительной брюнетке. Сообразительная и с чертовой тонной секретов.