– Чудесно.

Она спрятала журнал под прилавок и подошла к стульям, обходя пузатую печь, в дальний угол комнаты. Она села, подобрав юбку, дожидаясь, пока усядется шериф. Он скрестил ноги и положил шляпу на холодную печку.

Молчание повисло в комнате. Аманда перебирала в уме все вероятные причины его визита, а Бихэн смотрел в пол, соображая, как начать разговор. В конце концов он откашлялся и приступил к беседе.

– Я знаю, что вы сделали для Норы. Вы очень добры, мисс Лэсситер.

Аманда быстро посмотрела на него.

– Она очень больна.

– Ну, некоторые считают это наказанием за беспутную жизнь.

– Вы за этим пришли сегодня, шериф?

– Нет, но я решил сказать и об этом раз уж я здесь, – он беспокойно заерзал на стуле. – Я бы хотел спросить вас о преподобном Стори. Вы, кажется, хорошо его знаете. Во всяком случае, лучше многих. Мне бы хотелось услышать ваше мнение о нем.

– Но почему, шериф? – Аманда покраснела. – Вы могли бы спросить об этом у других. Людей из его прихода…

Бихэн прищурился.

– Думаю, могу вам больше доверять, чем им. Скажите, – он вдруг резко наклонился к ней. – Что вы думаете о нем? Он рассказывал вам что-нибудь о своем прошлом? Мне он кажется каким-то нетипичным священником. А вы как думаете?

Аманда прикусила язык. Типичный-нетипичный. Как она ему скажет, что других священников вообще не знает. Конечно, он совсем не такой, каким должен быть в ее представлении священник, но она может и ошибаться. Она отбросила неловкость: нечего вдаваться с шерифом в детали.

– Он – хороший человек. Многое испытал в жизни. Иногда поражал меня своими познаниями, но я ему полностью доверяю. А почему вы спрашиваете?

Бихэн пожал плечами.

– Просто любопытно узнать. Что вы знаете о Западе, мисс Лэсситер? Вы когда-либо слышали о Джоне Ринго, Детке Могильщике, Моусисе Ривере?

– Я слышала, как мужчины в магазине говорили о Детке. О Джоне Ринго знают, кажется, все. О последнем я не слышала.

– Ринго – это человек, которого вам лучше не встречать. Он приезжает и уезжает, так как дружит с Уэттом Ирпом – еще один, от которого следует держаться подальше.

– Я никогда не встречалась ни с ним, ни с кем-либо из его семьи, – ответила Аманда. Однако и до нее дошли слухи, что Ирп выпустил девушку, которую арестовал шериф. Соперничество переросло в жестокую вражду между ними. Но Аманде не хотелось в это вникать.

Бихэн откинулся на стуле.

– Давайте я вам расскажу о Детке. Его настоящее имя Картерет. Коул Картерет. Он из хорошей семьи, но ушел от родителей и стал грабителем. Он очень хорошо стреляет, лучше всех, к чести его будь сказано. За ним – много грабежей и убийств.

– Почему человек из порядочной семьи выбрал такой путь, шериф? Я не понимаю.

– Всему виной гордость и плохой характер. Он считал себя лучше всех и решил, что ему все позволено. Несколько раз он попадался, но его быстро выпускали. Кроме одного раза: тогда ему дали два года. Он провел их в тюрьме, в Юме. Год назад он и его банда ограбили экипаж, который направлялся в Кортез. Я тоже ехал в нем. Грабители взяли кассу, деньги и драгоценности у пассажиров. Была перестрелка, в которой погиб пассажир. Я поклялся, что поймаю Картерета. И я это сделаю.

– Зачем вы мне об этом говорите? – спросила Аманда, стараясь отогнать тревожное чувство: что ей до всего этого, но холодок уже пробежал внутри.

– Потому что… – Бихэн, казалось, колебался. – Потому что люди иногда бывают не теми, какими мы их видим. Вы – красивая женщина и должны соблюдать осторожность. Буду откровенен с вами: я не доверяю этому священнику, но я никогда не видел Детку Могильщика. Его лицо было завязано платком, он носил усы. Но когда моя интуиция мне что-то подсказывает, я стараюсь хорошо присмотреться к ситуации.

– Вы пытаетесь сказать мне, что преподобный Стори – это… Картерет?

– Я не могу сказать об этом с уверенностью. Если вам что-то покажется в нем подозрительным, дайте мне знать.

– Это нелепая затея, шериф. – Аманда поднялась. – Кэбот Стори – чудесный человек. Думаю, нам больше не придется вести подобные разговоры.

Бихэн встал и взял шляпу.

– Хорошо. Если так, я вам верю. Извините, если обидел вас, мисс Лэсситер.

– Я понимаю…

Он уже направился к двери, но, не пройдя середины комнаты, остановился и спросил, повернувшись к ней:

– Мисс Лэсситер, вы не станете возражать, если я вас приглашу пройтись как-нибудь вечером? Может быть, мы сходим в театр или поужинаем, или…

Аманда уставилась на него в удивлении, не зная, что сказать.

– Я… я не знаю, что вам ответить сейчас, шериф. Может быть, когда мы получше узнаем друг друга?

– Верно, – Бихэн улыбнулся. – Над этим стоит подумать. Счастливо оставаться, мисс Лэсситер.

– До свидания, шериф.

Она закрыла за ним дверь и прислонилась к ней. Аманде совсем не хотелось знакомиться с ним ближе, несмотря на то, что Джон Бихэн все-таки был красивым мужчиной. Глупые разговоры Бихэна о преступниках опять возбудили в ней подозрения. Чепуха, конечно, но…

– Невозможно, – громко сказала она. – Не хочу даже думать об этом!

Но ее уверенность не была такой уж крепкой. Она хотела мыслями вслух хоть немного снять нервное напряжение.

Пока Аманда беседовала с шерифом, Коул стоял на Третьей улице и смотрел на колокольню Святого Ансельма. Башня с колокольней придавали завершенность маленькому зданию, которое теперь больше походило на церковь. Хотя работы было еще много, особенно внутри, но Коул испытывал огромное удовлетворение. Он не помнил, чтобы когда-то трудился с такой радостью и удовольствием.

– Идемте ужинать, преподобный Стори, – услышал он голос Линдера Уолтона, который, закончив работу, собирался домой. На руке у него висело пальто, а шляпа была сдвинута далеко на затылок.

– Я скоро приду, – отозвался Коул. – Хочу еще раз все осмотреть.

– Не задерживайтесь: у Либби – яблочный пирог.

– Оставьте для меня кусочек.

Коул наблюдал, как Линдер шел по улице. Вокруг церкви воцарилась полная тишина. Он стоял, упираясь руками в бока, широко расставив ноги, и смотрел вверх – на темнеющем небе четко выделялся силуэт башни. Коул был просто счастлив.

Громкий топот копыт вернул его к действительности. Он взял пальто и пошел навстречу этому топоту. Лошадь остановилась рядом с Коулом. Всадник тяжело наклонился вперед, держась обеими руками за седло, и посмотрел на Коула.

– Наконец-то. Ты не умер и не в тюрьме. Слава Богу.

Коул отступил назад, всматриваясь в тонкое, как у ящерицы, лицо с холодным взглядом стальных глаз.

– Боже, – выдохнул он, – Джим Рейли. Всадник выплюнул остатки табака на дорогу.

– Хорошо, что хоть помнишь, как зовут.

Преподобный Стори исчез. По городу поползли слухи. Сначала – среди его прихожан, затем – служащих магазинов и шахт, рабочих из конюшен, завсегдатаев пивных. Среди врачей, судей, наконец, просто среди бездельников, шатающихся по городу.

Тилли Лэсей горестно поджимала губы и многозначительно кивала на шерифа, надменное лицо которого оставалось бесстрастным. Большая Джерта печально кивала головой, сожалея, что не успела узнать пастора получше.

– То-то он не показался мне типичным служителем церкви, – выкладывала она свои соображения Юджинии и Рокси.

Линдер Уолтон и Чарли Макдоуэлл побежали проверять церковную кассу, чувствуя свою вину. Все-таки они пришли к реальному выводу, что от каждого не убережешься, как ни осторожничай. Правда, к их радости, деньги были в целости и сохранности.

Аманда укрепилась в своих подозрениях окончательно, когда Либби Уолтон забежала к ней в аптеку с мрачным видом.

– Он не вернется, – сказала она выразительно. – Так думает собрание. Он еще никогда так долго не отсутствовал.

Аманда не могла смотреть в глаза Либби, продолжая толочь пестиком в ступке. Ценой огромных усилий она сохраняла спокойное выражение лица, зато внутри все кипело.