– Нет, здесь уже ничего не поможет. Мне нужно для кое-чего другого.

Аманда села напротив, глядя на бледное лицо Норы. Потрясенная, она увидела, что женщина совсем молода, не старше ее самой. Только болезнь и образ жизни уже успели наложить отпечаток, состарив лицо Норы, еще недавно свежее и красивое, с тонкими чертами. Шаль соскользнула с худенькой руки, и Аманда заметила желтый синяк.

– Вы ушиблись. Наверное, упали во время одного из приступов?

Нора быстро натянула шаль.

– Нет. Это было вчерашней ночью. Один парень напился и избил меня.

Аманда отвела взгляд, догадываясь, что у Норы были и другие синяки, скрытые одеждой.

– Как вы оказались в Тумстоуне? – спросила Аманда больше от смущения, чем из интереса.

– Шла… и… пришла. Я во многих местах была. Одно место походит на другое, когда их много.

Казалось, Нора собиралась встать, но не смогла собраться с силами. Сердце Аманды наполнило сострадание. Нора была молода, больна, а из-за занятия проституцией к ней, наверное, относились, как к отверженной. Аманда подумала, что эта женщина, вполне возможно, не так уж плоха сама по себе.

– Как получилось, что вы… В это… Я хочу сказать… – начала Аманда из любопытства и жалости, но от смущения не могла подобрать слова.

Нора слабо улыбнулась.

– Вы – о моем занятии? Сейчас уже и не помню. Это так давно было. Я жила на ферме в Канзасе. Мать умерла, когда я была маленькой. Остались братья и сестры, о которых нужно было заботиться. Я подросла, но дядя и отец не позволяли мне никуда уйти. Поэтому, когда представилась возможность, я убежала с первым попавшимся. Он не был таким уж плохим, хорошо со мной обращался. Мы приехали в Денвер, там его убили в пивной, в пьяной драке. Хозяйка была добра ко мне, оставила у себя, дала работу. Но вскоре мне надоело и это. Я ушла…

– Сколько вам лет, Нора? Точно не знаю. Думаю, 22 или 23.

На четыре года старше меня, – подумала Аманда. – Таких, должно быть, здесь много. Вдруг до нее дошло!

– Вам нужно лекарство от сифилиса. Не так ли?

Большие глаза Норы смотрели с удивлением.

– Да.

– Когда вы сказали, что не от чахотки, я так и решила, что от этого. – Аманда торопливо прошлась по комнате. – Я не очень знаю, как нужно лечить сифилис. Слышала, что врачи выписывают мышьяк, ртуть или висмут, даже все вместе. Что вам говорил доктор?

– Никогда не была у доктора. Если он узнает об этом, я не смогу работать. Мистер Лэсситер всегда давал мне мазь.

Аманда посмотрела на чистую кожу женщины, блестящие волосы и решила, что мазь должна содержать мышьяк. Дядя заказывал это лекарство, и она привезла его.

– Вот что я вам скажу. Зайдите сюда завтра в это же время. Я постараюсь вам помочь. У меня" есть немного лекарства, которое вам необходимо.

Нора облегченно вздохнула, улыбнулась и даже похорошела.

– Спасибо, мисс. Очень вам благодарна. – Она с трудом поднялась и направилась к двери. – Я так рада, что вы приехали в Тумстоун, мисс. С вами можно откровенно разговаривать, не то что с этими старыми городскими торговками. Я не подведу вас, поверьте. Приду, когда в магазине никого не будет.

– Приходите, Нора. Может быть, я найду и лекарство от кашля.

Нора благодарно улыбнулась. Она исчезла так, чтобы ее никто не заметил. Аманда размышляла, глядя вслед, обижаться ей на слова Норы или нет.

О чем она думала? Никто не мог помочь Норе избавиться от кашля. Болезнь слишком далеко зашла. Почему она не объяснила Норе, что не собирается открывать аптеку, что на нее рассчитывать не стоит. (Аманда подняла веник и сунула в ведро.) Может быть, потому, что ее собственная жизнь показалась прямо-таки устланной розами по сравнению с жизнью Норы?

Кто-то должен помогать таким, как Нора. Но почему именно она? Впервые с тех пор, как Аманда узнала о смерти дяди, она засомневалась, стоит ли возвращаться в Сент-Луис.

Коул ушел из аптечного магазина довольным: он убедил Аманду пойти с ним на благотворительный ужин. Очень возможно, она навестит его в церкви. И, учитывая его намерение быстрее покинуть Тумстоун, увлечение этой девушкой закончится так же быстро, как и началось. Коул предпочитал именно так поступать с женщинами.

Можно себе вообразить, как эта пылкая леди собирается начать свое дело! Возможно, она добьется успеха, но только не здесь. Здешние картежники и неотесанные мужланы запросто съедят ее и не подавятся. Но все-таки она чертовски симпатична – смеющиеся глаза, смущенный румянец. Он почти забыл, как раздражался, когда женщины вешались ему на шею. Коул усмехнулся, представляя, как будет покорять Аманду Лэсситер. Ей-богу, маскарад стоил этого. Он повернул за угол и пошел по Аллен-стрит.

– Доброе утро, преподобный Стори.

Он оглянулся, возвращаясь из грез в реальность Кэбота Стори. Пьяный ковбой стоял у стены пивной с бутылкой в руке. На лице – бессмысленная улыбка. Он глупо ухмыльнулся и приподнял шляпу в знак приветствия.

– Доброе утро. Рановато для выпивки, не так ли, – сказал Коул тоном настоящего проповедника.

Ковбой расплылся в улыбке.

– Рановато? А я еще и не ложился. Если человек не ложился, значит, не может быть рано. Верно я говорю, преподобный отец?

Коул усмехнулся.

– Что же, у вас – свой подход к делу. Но я на вашем месте поискал бы матрац.

– Очень хороший совет, пастор. Очень хороший…

Коул отправился дальше, а ковбой соскользнул на землю и уселся, натянув на глаза шляпу. «Вот – его кровать, к которой он привык», – подумал Коул. Он был удивлен, что даже пьяница выказал уважение служителю церкви. Впервые он подумал о преимуществах своего перевоплощения в преподобного Кэбота Стори. Коул прошел еще немного и увидел идущего к нему человека. По дорогому пальто и высокому фетровому котелку, золотым часам в кармашке сюртука и аккуратно подстриженной бороде можно было догадаться, что идет один из городских богачей. Коул поймал на себе взгляд незнакомца и приподнял шляпу.

– Преподобный Стори?

– Да. А вы…

– Броуди Хэнлон, – представился мужчина и также приподнял шляпу. – Я один из владельцев и директор шахты «Амелия».

Коул пожал протянутую руку?

– Рад познакомиться, мистер Хэнлон. Я слышал об этих шахтах вокруг Тумстоуна. Говорят, они очень богатые.

– «Амелия» – самая новая и богатая из них. Нам сказали, что вы приехали. Я сам – баптист, вернее, был им в Балтиморе. Но это не мешает посещению церкви. Многие влиятельные люди города будут рады приветствовать вас.

– Рад слышать, мистер Хэнлон. Правда, у нас еще нет церкви.

– Насколько я знаю, вы сюда за этим и приехали. Когда начнете собирать пожертвования, я не останусь в стороне.

– Пожертвования? Ах да! – спохватился Коул и снова подумал о возможностях, предоставляемых его положением. – Очень благородно с вашей стороны.

– Я опаздываю на собрание в банк. Мой офис – в кирпичном доме, рядом со зданием суда. Заходите, преподобный Стори, я расскажу вам подробнее об «Амелии». Может, вы захотите купить акции шахты. Хорошее начало, знаете ли…

– Спасибо, я подумаю.

– До свидания, преподобный отец Стори.

Хэнлон надел свой высокий котелок и ушел. Был он невысок, с куриной грудью и слишком короткими ногами для такого тяжелого туловища. Коул не слишком поверил в его порыв. Он видел, как проницательные глазки Хэнлона внимательно изучали его, в то время как сам Броуди распространялся о пожертвованиях и приглашал купить акции. Подсознательно Коул определил, что этот человек за версту чует деньги. Будет неплохо навестить Хэнлона в его офисе. Но много воды утечет, пока Коул сможет купить акции «Амелии» или любой другой шахты. Только сами их владельцы наживаются таким образом. Ему ближе другой способ раздобыть деньги, более быстрый и надежный.

Коул прошел еще полквартала, и его опять остановили. На сей раз это была женщина, которую он запомнил на богослужении из-за настойчивых приглашений к себе на обед. Пока они разговаривали, подошел владелец парикмахерской. Он представился и предложил Коулу свои услуги. Так продолжалось вдоль всей Аллен-стрит. Торговцы в лавках и их клиенты – все выказывали ему дружеское расположение и спешили поделиться городскими новостями. Как только встречные понимали, что идет новый пастор, они подходили поздороваться и пожать руку. Ему встретился даже один банкир, который узнал его и предложил помощь.