Аманда все время тихо разговаривала с мальчиком, очищая кость и ткани. Затем она быстро вправила кость. Джоди выгнулся и потерял сознание.

– Он умер?! – закричал отец, глядя на смертельно бледное лицо ребенка.

– Нет. У него шок. Так даже лучше. Кость нужно было обязательно вправить, иначе рука не срастется.

Она спокойно работала, подготавливая руку для наложения шин. Обработав дощечки карболовой кислотой, Аманда плотно закрепила руку мальчика.

– Пусть он полежит тихо, мистер… думаю, мы не встречались раньше.

– Эфрэим Беннет, мисс. Джоди – мой единственный сын, остальные – девчонки. Очень не хотелось, чтобы он остался калекой.

Аманда обвела взглядом заводской двор: кучи булыжников, режущие слух удары штамповочных машин, отвратительные запахи химикатов из огромных чаш с рудой, ужасная жара – разве это место для ребенка!

– Вам, наверное, лучше отправить мальчика в школу, а не в шахту.

– Если бы мог, то отправил бы, но нам нужны деньги. И потом, все-таки он не в самой шахте, – ответил отец мальчика.

– Ну что же, мистер Беннет, я сделала все, что смогла. Благодарите Бога, что не были раздроблены кости. Если мальчик будет соблюдать покой, все срастется замечательно. Я оставлю вам немного опия на ночь. Как только доктор Гудфеллоу возвратится, пускай обязательно осмотрит Джоди. Для полной уверенности.

Аманда собрала свои инструменты и поднялась. Только сейчас, когда волнения остались позади, она почувствовала, как устала от напряжения.

– Все прошло замечательно, мисс Лэсситер, – тихо сказал Чарли Макдоуэлл и пожал Аманде руку. – Думаю, доктор Гудфеллоу не сделал бы лучше. Большое спасибо, что пришли.

– Будет все-таки лучше, если доктор осмотрит его. Надеюсь, что мистер Беннет заберет сына домой. Мальчику нужен полный покой.

– Я прослежу. Мать Джоди работает неподалеку, в прачечной. Еще раз спасибо, мисс Лэсситер.

Аманда отправилась домой с чувством удовлетворения; конечно, случай был простым, но она все сделала хорошо. Было радостно оттого, что ее знания оказались нужны. Только придя в магазин, Аманда вспомнила, что мистер Беннет даже не поблагодарил ее.

Коул посмотрел на письмо, которое держал в руках. Почерк был витиеватый, скорее всего, женский. Однако обладательница его не отличалась особой грамотностью. Коул впервые получил в письменной форме просьбу о пасторской услуге. Он был заинтригован, тем более письмо было без подписи. Интересно, кто мог его прислать? Просьба в нем звучала пространно: «Чувствую потребность посоветоваться с посланником Бога». Коул чувствовал себя в Тумстоуне, словно идущий по минному полю. Почему, собственно говоря, не выдержать еще одно испытание?

Он отложил письмо и стал смотреть на пустыню, простиравшуюся за окном. До сих пор Коул неплохо справлялся со своей ролью. Его простые проповеди хорошо принимались прихожанами, пришлось выучить и церемонию службы; венчания, к счастью, не намечались в ближайшее время, а паства безоговорочно подчинялась новому проповеднику. Разоблачением пока и не пахло, и чувство настороженности, которое не покидало его все это время, даже слегка притупилось. А намерения Коула относительно Аманды лишь добавляли остроты к ощущениям завертевшегося маскарада. Правда, он не слишком преуспел в своем главном деле, ради которого приехал в Тумстоун, но Эйсис Мэлоун так и не появлялся пока.

Коул представил, как будет исповедовать чопорную даму, отпуская ее грехи. Он надел чистую рубашку, повязал галстук, вычистил до блеска ботинки, водрузил шляпу и отправился по адресу, указанному в письме.

Деревянный дом на западной окраине города был новым, выглядел просто, чисто и аккуратно. Ботинки Коула гулко застучали но дощатому полу веранды. Он позвонил. Па звонок долго никто не отзывался, затем дверь открыла мексиканка в большом переднике, с длинными косами, переброшенными на грудь. Коул представился и сказал, что приглашен сюда. Служанка на мгновение исчезла, потом вернулась и провела его в гостиную.

Когда глаза привыкли к полутьме комнаты, Коул огляделся: мебели было мало, зато на стенах множество фотографий и небольших картин с пейзажами. У камина в кресло-качалке на подушках сидела женщина, а с другой стороны комнаты, рядом с высоким, узким окном стояли двое мужчин. Все трое обернулись на вошедшего. Коулу, стоявшему у порога, улыбалась Тилли Лэсей. Один из мужчин был никто иной, как шериф Джон Бихэн. Другого Коул не знал.

– Как вы добры, что решили прийти, – сказала миссис Лэсей и протянула ему руку.

В первую минуту желанием Коула было броситься прочь. Но он заставил себя пройти вперед и пожать протянутую руку.

– Пастор не может отказать в помощи, – промямлил он.

– Вы знакомы с шерифом и его помощником Уильямсом? – спросила Тилли, жестом приглашая мужчин подойти ближе.

– Еще не имел чести, – ответил Коул, опять заставляя себя повернуться в их сторону.

Он протянул руку и изобразил некое подобие улыбки. Коул почувствовал себя ягненком, брошенным на съедение в клетку со львами. Но шериф не очень хотел знакомиться со священником, лишь слегка кивнул и отвернулся. Уильяме же, напротив, стал энергично здороваться.

– Рад познакомиться, преподобный Стори. Нам нужны порядочные люди в городе. Это помогает выглядеть прилично и привлекает в Тумстоун достойных граждан…

Коул рассмеялся в ответ на такое приветствие и довольно свободно уселся на стул с прямой спинкой, предложенный ему Тилли Лэсей, Он развернул стул так, чтобы быть ближе к окну, и стал тайком посматривать на мужчин, вполуха слушая разглагольствования Тилли о том, что Тумстоуку не хватает респектабельности. Никогда Коул не находился так близко от шерифа, во всеуслышание хваставшего, что повесит Детку Могильщика на первом же дереве. Бихэн был высоким, красивым мужчиной с тяжелым, неподвижным взглядом. Черная клинообразная бородка придавала ему элегантность и составляла резкий контраст с длинными, висячими усами Уильямса.

– Мистер Уильяме – агент Уэлса Фарго в Тумстоуне, – пояснила Тилли.

Коул бросил на него настороженный взгляд.

– У вас, наверное, много работы?

– Вы правы. Шахты Тумстоуна приносят миллионы от добычи серебряной руды, которую в слитках переправляют в Туксон, – важно произнес Уильяме. – Я вам скажу, преподобный Стори, – это большая ответственность.

Коул подумал о том, не замешан ли Уильяме в каких-либо махинациях, о которых писал Эйсис. Кто лучше агента Уэлса Фарго мог знать, когда транспортируются серебряные слитки. Однако выводы делать рано. Лучше слушать, наблюдать, запоминать все, затем дождаться Эйсиса и подвести итоги.

– Ограбление экипажа прошлой ночью может вам дорого обойтись, – обратилась Тилли к Уильямсу.

– Да.

– Ограбление, – переспросил Коул и подался вперед.

– О да. – Тилли повернулась к нему. – Это случается постоянно, хотя помощник шерифа делает, кажется, все возможное, чтобы обеспечить сохранность груза. Видите, пастор, как важно иметь высоконравственных горожан. Такое ощущение, что в городе собираются только порочные люди.

Коул вдруг заметил, что шериф стал проявлять интерес к его персоне. Он быстро отвернулся к Уильямсу, продолжавшему беседу с Тилли.

– Существует определенная техника перевозок, моя дорогая миссис Лэсей. Ценный груз пересекает открытое пространство пустыни, где в любое время можно ожидать нападения. Мы всегда посылаем человека с депешей, но разбойники не слишком обращают внимание на это. Проблем ужасно много, дорогая миссис.

– Может быть, шерифу удастся расправиться с преступниками в городе?

– Преступники есть не только в Тумстоуне, миссис Лэсей, – сказал Бихэн. – Хотя я допускаю, что именно городские разбойники знали о ценном грузе.

– Значит, у них есть осведомители… Извините меня, джентльмены, пастор пришел ко мне по делу… Вы уже покидаете нас?

Мужчины, к радости Коула, надели шляпы и стали прощаться. Он встал, исподтишка глядя на шерифа, который направлялся к выходу.