Недолго думая, Ларс громко засвистел, обращая на себя внимание торопливо идущих людей. Мнения скаутов, поддержавших дерзкий план Киры, склонили чашу весов в одну сторону.

– В гору! – закричал Ларс, махая рукой в этом направлении. – Эй, впереди! Сворачивай направо! Вы там, тормозите всех и гоните назад!

Он ткнул пальцем в нескольких подростков впереди, которым было адресовано последнее послание. Общими усилиями мужчин табор удалось быстро застопорить и повернуть назад. Люди в шествии не знали о коротком совещании, которое отряд провёл на ходу, поэтому они растерялись в недоумении, но когда увидели решительные действия своих «пастухов», то быстро переориентировались и направились резко в сторону от основной дороги по указанной глухой тропе. Арест с Захиром пошли первыми, остальные скауты остались на дороге – подгонять оставшихся и прикрывать. Марат побежал назад по пройденной дороге с однозначным намерением подняться чуть выше и посмотреть, как далеко ещё (или уже близко) преследователи. Неплохо было бы узнать заодно и сколько их. Мысль, что, возможно, они переоценивают опасность, была соблазнительна. И настолько же опасна. Среди южан было достаточно воинов, которым шайтан-девка в своё время очень полезный урок преподнесла, а именно: что лучше иметь перевес сил пятеро на одного. Для кого-то из них и очень болезненный урок. Знали бы, где она сейчас, выслали бы вдесятеро больше преследователей.

Марат взбежал подъём и, выглянув из-за каменного выступа на повороте, подал два знака: помахал рукой «двигайтесь быстрее», а затем показал ладонью вниз «спокойно». В этой последовательности это должно было означать: «время ещё есть намного, но не медлите». Медлить никто и не думал, кроме ослов, которые не очень любят ходить по незнакомым дорогам. Да ещё с груженой телегой. Вопиюще нелогичный с точки зрения порядочного осла поступок: преодолеть половину удобного спуска, а потом развернуться и тянуть тяжесть назад в гору. Но мужики (и пару бойких баб), подхватившие тяговую скотину под узду, их мнением сейчас не интересовались и демонстрировали неслыханные для самих ослов упрямство и глупость. Скауты, оставшись на перекрёстке, постоянно следили за тем, что покажет «соловей», подгоняли особо нерасторопных и поджидали отстающих: тех, кто шёл до этого впереди и успел, соответственно, уйти дальше вперёд. Как только последняя повозка свернула с дороги на горную тропу, Ларс присвистнул, подавая Марату знак. С другой стороны последним оказался мужичок, который гнал стадо. Сообщение о изменившихся планах ему доставили своевременно (молодые ноги с ветерком донесли), но он, видимо, замешкался, не решаясь бросить любимых животных на произвол врагов.

«Бросай это дело и немедленно назад!» – махали скауты. Для успокоения совести прогнав стадо при помощи собак чуток подальше в ущелье, за первый поворот, радивый пастух понял на полпути, что не успеет своевременно вернуться. Не в этом возрасте и не с этой хромотой в ноге, вывернутой однажды в молодости. «Будь что будет!» – махнул он в ответ, развернулся и побежал в ущелье догонять стадо. Остановившись на повороте, он оглянулся в последний раз. «Молодчина, бывай!» – показал ему Марат и исчез из виду вслед за другими. Перекрёсток опустел.

Прижавшись к утёсу за поворотом, пастух взволнованно перевёл дыхание и заторопился дальше. Он не переживал за себя. За жителей – да, в меру. Подошедший отряд с Ларсом во главе был лучшей охраной, которую можно было желать, а от него, хромого, проку всё-равно никакого бы не было. Больше всего пастух переживал за своих собак. Те были приучены вести стадо даже без помощи пастуха и, получив его команду, это и делали, но тоже с заметным беспокойством. Так далеко им никогда не приходилось гнать стада; ослам, при помощи которых люди возили грузы между городами, эта дорога была более знакома, поэтому собаки после непонятного поведения людей начали нервничать. Возвращение пастуха они восприняли с заметным облегчением.

Арест с Захиром направили табор в гору, не став далеко уходить по тропе. В месте, где они сочли склон наиболее пологим, они приказали повернуть ослов в бездорожье между деревьями и решительно начали подталкивать телеги. Их примеру последовали все остальные. Не жалея сил, люди пыхтели и подталкивали телеги, помогая ослам и не давая им повернуть назад или в сторону. Женщины хватали самых младших детей, которые шли – точнее сказать: бежали за матерями, едва поспевая, – и тоже карабкались в гору.

Преодолев наиболее пологую часть склона – докуда ослы смогли дотянуть повозки, – мужчины начали формировать из них некое подобие баррикад. Кира не спешила лезть в гору, помогая самым слабым – женщинам, детям и старикам. Во всей этой суматохе она уже забыла, что хотела выискать в этой большой и разношёрстной толпе своих родных.

– Эй! – Ларс, выискав её глазами, свистнул. – Ты отвечаешь за них всех! Уведи их дальше вверх! Щиты! Захватите с собой щиты!

Подхватывая своими ручищами детей, он буквально швырял их дальше вверх, помогая взбираться. Округа наполнилась шумом: кричали люди, кричали ослы, кричали и плакали дети. Кричали коршуны, паря в небе: «Спешите, спешите! На вас идёт охота!» Стараться вести себя тихо было бессмысленным, и Ларсу приходилось тоже кричать во весь голос и свистеть, чтобы перекрыть общий гам. Все мужчины, которые готовы были биться, остались на линии баррикад и готовились дать отпор: снимали с телег и распределяли оружие, занимали наиболее удобные места, растягиваясь в две шеренги. Несколько людей передавали вверх щиты.

– Луки, нам нужны луки! – крикнула им Кира. Захватив с собой несколько колчанов, она полезла вверх. Снизу раздался свист ей вдогонку: Ларс, подцепив одного из мужичков рядом, передал ему второй патронташ с приказом поднять его тоже вверх и показывал Кире на него. Передав колчаны кому-то в руки наверху, она заспешила навстречу. Сумка с патронами оказалась почти вдвое тяжелее той, которую она несла, и ей пришлось волочить её по земле, поднимая вверх.

После уступа, на краю которого бросили телеги, склон шёл ещё круче вверх; взобраться по нему можно было лишь до гребня остроконечных пиков. Там люди и сбились на очередном уступе между крупными валунами, не зная, куда дальше подаваться. Мужчины, которые доселе руководили этим парадом, остались внизу, и «стадо» теперь в растерянности перетаптывалось в ожидании, кто возьмёт на себя команду.

Наспех оглядевшись (и отдышавшись за этим делом), Кира пришла к выводу, что это идеальное место для обороны: отряд заграждения можно было обойти лишь с большими затруднениями со стороны. Слева по горе шёл изгиб, усыпанный камнями – видимо, здесь когда-то случился небольшой обвал – и преодолеть это место было непросто. А под обстрелом и вовсе невозможно.

– Всем оставаться здесь! – закричала Кира, пресекая попытки особо напуганных предпринять какую-то глупость (как пойти вдоль склона дальше на поиски приключений). – Соберитесь вместе, сядьте и прижмитесь к стене! Нас будут обстреливать, поэтому не подставляйте свои головы! Те, кто спереди – распределите щиты и держите их поставленными!

Бесцеремонно хватая людей за руки, она начала сбивать их и наводить свой порядок. Подростков – вперёд. За неимением времени на объяснения она просто всучивала им щиты, оставляя выбор, как они будут прикрываться: сидя, стоя или лёжа. Голова на плечах есть, сами догадаются, если хотят, чтобы она осталась цела.

– Кто умеет стрелять, ко мне! – продолжала Кира муштровать доверенное ей скопище. – Возьмите луки и по колчану! Натяните все луки, а не только те, которые взяли! Лишние положите рядом!

Неважная ударная сила у неё набралась – всего две женщины и трое отважившихся подростков. Но лучше, чем вообще ничего.

– Вы будете прикрывать фланг. Ни в коем случае!.. Эй, вы меня слушаете?!

Кира подошла к юноше, который стоял с растерянным видом и не знал толком, что делать и куда смотреть, и схватив его рукой за подбородок, повернула к себе лицом.

– Смотри мне в глаза и слушай! Я теперь твой командир, ясно? Меня зовут Кира, если что-то нужно, громко кричать моё имя.