И случается чудо! Маша говорит «да»!

ГОВОРИТ! Она не просто кивает или шевелит губами, как аквариумная рыбка, она произносит слово, я слышу ее голос! В этот момент удавка, сотканная из страхов и сожалений, обмотанная в несколько слоев вокруг моей шеи, ослабевает.

– Отлично… – выдыхаю через широкую улыбку, не могу ее прятать, да и не хочу.

Уверен, Маше сейчас нужна непринужденная обстановка, добродушная, уютная. Мы сидим в квартире, больше напоминающей музей или выставочный образец в магазине мебели, – холодной, стерильной, поэтому мой долг – стать одновременно и недостающим пледом, и согревающим кофе, пока не привезут настоящий.

Отхожу к стойке. По памяти набираю номер любимого ресторанчика, в котором делаю заказы минимум трижды в неделю. Я постоянный клиент, поэтому, помимо двух порций «как всегда», салата и двойного соуса, удается выклянчить кофе, упаковку воды, несколько пачек лапши, яйца и кунжутное масло. Знаю: в соседнем здании, прямо напротив «Хрустящей курочки» имеется круглосуточный магазин, так что моя просьба не слишком обременительна. К тому же курьера ждет щедрая доплата за доставку.

Заканчиваю разговор. Сверяюсь со временем. Кладу телефон на мраморную столешницу. Дорогущая! Интересно, если бы родители не погибли, «Пак-Индастриал» сейчас назывался бы «Ким-Компани» и моя семья жила бы в подобной роскоши?..

– Эй! – окликает Маша, вероятно, заметив мою чрезмерную погруженность в себя. – Все хорошо. Просто присядь на минутку.

Наверняка девушка думает, что я озабочен последними событиями, что в целом не так уж далеко от истины, однако в настоящий момент сердце съежилось по иной причине, темной, угнетающей, делающей меня озлобленным и равнодушным. Но этому «мне» здесь не место, не сейчас… Поэтому с готовностью принимаю приглашение Марии, желая поскорее избавиться от Соджина, живущего исключительно местью.

Присаживаюсь к Соколовой, сохраняя дистанцию, по-прежнему терзаемый сомнениями в уместности нашей близости, и с удивлением замечаю, как маленькая ручка скользит по гладкой поверхности в мою сторону. На фоне белоснежной обивки кожа девушки не выглядит мертвенно-бледной, скорее, молочно-кремовой. Ненадолго зависаю на созерцании изящных пальцев, аккуратного маникюра в нежных тонах, маленького колечка со знаком бесконечности на мизинце, но взгляд спотыкается о хвостик пластыря, торчащий из-под узкой ладошки, и я неосознанно хмурюсь, вспоминая события в переулке за вафельной.

Какой же ты придурок, Соджин!

Корю себя снова и снова. Разве можно было поступить столь беспечно с чужой жизнью? С ее жизнью?.. Однако мысли вмиг исчезают, когда Маша касается кончиками пальцев ребра моей ладони.

Нерешительно заглядываю девушке в глаза. Что-то происходит… Не могу ни выдохнуть, ни вдохнуть. Под сердцем искрит, будто сосуды, ведущие к мышце, превратились в провода под напряжением, которые Соколова безжалостно переломила надвое трепетным прикосновением. Мария внезапно хмурится, совсем как я минуту назад, но мне не удается понять причину, в голове – путаница, и единственное, что могу, – безотрывно смотреть в большие карие глаза напротив.

– Я уже бывалый пострадалец – ношу все необходимое с собой, – тихо роняет русская, но слова пролетают сквозь меня.

Да… мне теперь не оторваться от складных черт, от пухлых губ, от того, как девчонка ведет бровью, когда говорит.

– Даже не спорь, – продолжает она весьма твердо, а я и не собираюсь.

Пусть делает все, что вздумается, лишь бы отвлеклась от мыслей об ублюдке Люке, с которым я еще не закончил, но непременно расправлюсь позже! И вдруг по телу пробегает мощный разряд. Туго сглатываю, в растерянности смотрю на свою руку, которая неведомым образом оказалась поверх женского бедра.

Стоп! Я ее туда положил? Соджин, ты и впрямь охренел?..

На долю секунды меня накрывает сильнейшая паника, благо быстро понимаю – Маша опять решила поиграть в медсестру и для удобства уложила мою ладонь на себя. Фух…

Пока девушка обрабатывает ободранные костяшки, не свожу с нее цепкого взгляда. Щиплет, но куда больнее осознавать, что могло приключиться в долбаном караоке-баре, не успей я вовремя.

– Спасибо, что пришел, – будто в подтверждение моих страхов тихонечко шепчет Соколова.

Тяжело вздыхаю, молча кивая. Не хочу, чтобы она думала о случившемся. Я должен заместить кошмарные воспоминания чем-то светлым, что напрочь сотрет из памяти Люка.

На волне этих желаний пододвигаюсь ближе.

Маша командует:

– Сиди смирно, последний штрих.

Но замечание меня не останавливает, к тому же девушка так трогательно улыбается, что тело будто статикой к ней примагничивает.

Поверх ссадин оказывается анимешный пластырь. Это выманивает и на мои губы улыбку. Теперь мы оба «несем возмездие во имя Луны». Рука самовольно тянется к девичьей щеке, на миг замирает, но Маша не отшатывается, и я позволяю себе прикоснуться к бархатистой коже, под предлогом заправить за ухо прядь волос.

– Сильно напугалась? – спрашиваю почти шепотом, надеясь вопросом навсегда поставить точку и никогда не возвращаться к неприятной теме.

– Все нормально, – отвечает русская и… тянется мне навстречу?..

Или я выдаю желаемое за действительное? Может, мне хочется сблизиться, да так сильно, что я неправильно трактую сигналы? Вижу и в каждом жесте девушки, и во взгляде – скрытый подтекст?

Из недр подсознания вылетает вопрос, немедля обретая словесную форму, как последняя попытка усмирить желания, причем голос звучит слишком низко, напряженно, с явным упреком и издевкой:

– Нам надо предупредить твоего бойфренда?

Проклятье, нет! Неправильно! Пусть Соджин, который всех ненавидит, останется за чертой. Не с этой девушкой. Она никогда не должна узнать такого меня. И вообще, зачем я вспомнил про альбиноса?! Сейчас – как пить дать – Маша вскочит и помчится через дождливый Сеул к белобрысому янки… А я? А что я? С ума сойду от беспокойства? Или ревности. Или…

– Нет, – вопреки моим ожиданиям, отвечает Соколова, отчего моя бровь вопросительно изгибается.

Да что бровь? Лицо перекашивает парализующим удивлением, вынуждая девушку пояснить:

– Мы расстались, я благополучно отправила бывшего обратно в Штаты.

Расстались. Надо же. Значит, он и вправду ее парень… Ащщ! Стоп. Минутку.

Они расстались? То есть янки прилетел в Сеул, а Мария его отбрила?

– Почему? – выпаливаю я быстрее, чем успеваю обдумать уместность вопроса, а после неосознанно придвигаюсь ближе.

Нутро содрогается, но вида не подаю, смотрю Маше в глаза, в то время как ее взгляд скачет от моего рта к переносице. Напряжение в теле растет. Кажется, еще чуть-чуть – и меня разорвет новогодней петардой: сводит икры, бедра, пальцы рук. Пульс отстукивает в висках, в горле и кое-где еще… Стараюсь не концентрироваться на ощущении, иначе станет совершенно не важно, что ответит Соколова: я просто возьму и поцелую ее.

– Мне ведь нравится другой… – наклоняясь, шепчет девушка в мои губы, и я блаженно прикрываю глаза, не в силах унять разливающуюся в груди радость, пьянящую, окрыляющую.

А когда открываю их вновь, понимаю – более не готов ждать ни секунды, хочу этот поцелуй, здесь и сейчас, и, похоже, мои желания взаимны…

Клокочущая страсть требует протянуть руку, запустить пальцы в подсохшие девичьи локоны и одним властным движением пересечь запретную черту. Однако я не буду спешить, несколько томительных секунд стоят того, что последует за ними. Сколько у меня было женщин? Даже сосчитать не возьмусь. Я не хвастаюсь и не рисуюсь: жизнь сложилась так, что длительные отношения стали чем-то недосягаемым. Зато интрижки на одну ночь – всегда пожалуйста. Ведь ни для кого не секрет: в нынешних реалиях секс еще не повод встречаться.

Однако Маша – другой случай. С самого начала наша история свернула с проторенной колеи, привнося в мой мир хаос. Да, я по-прежнему не верю в любовь с первого взгляда или мгновенно вспыхнувшую симпатию, поскольку считаю – и для того, и для другого необходимы: время, причина, духовная связь. Отсюда вопрос: что связывает нас с Соколовой? Почему мне безумно хочется проникнуть не только в ее тело, а закрепиться в сердце, стать значимым, нужным? В какой момент банальные вежливость и человеческая отзывчивость расцвели чувством, которому я, как ни стараюсь, не могу дать определение? Единственное, в чем не сомневаюсь: Мария мне в принципе не безразлична, рядом с девушкой я меняюсь, становлюсь лучше. Именно поэтому и медлю теперь, размышляю, анализирую… Если открою ящик Пандоры, позже все усложнится, а когда настанет время уйти – оно же непременно настанет, – не уверен, что смогу…