Но все не так просто, ничего не закончилось, его борьба еще не завершена.

Бёнхо решительно начинает беседу, разрушая остатки терпения Соджина. Мои пальцы не успевают достигнуть цели – родной ладони. Герой разворачивается, выпуская на волю ненависть и гнев, жившие в душе долгие пятнадцать лет. Кричит.

С трудом поднимаюсь со стула. Тело слабое, голова кружится, ноги не слушаются. Опираюсь о спинку. А градус напряжения в помещении неустанно растет. Почти физически ощущаю мучения Кима, они проходят сквозь меня, отдаваясь тяжестью в грудной клетке. Судя по тону беседы, конечно же, на корейском, Соджин зол, причем не только на председателя, но и на брата: значит, ему до сих пор не рассказали о главном.

Пора заканчивать, пока эта троица не натворила лишнего!

В промежутках между рваными вдохами спорящих вклиниваюсь громким:

– Соджин! – секундная пауза.

Ким оборачивается ко мне. Ловлю момент.

– Соджин… Меня привез сюда не председатель, а Минхо. Потому что… – И вся моя смелость куда-то улетучивается.

Как я должна сказать любимому, что мужчина, которого он ненавидит всеми фибрами души, – его настоящий отец?

– Потому что… – Вторая попытка, более слабая, растерянная. Не уверена, смогу ли.

К счастью, оборванная на полуслове правда находит продолжение в мужских устах – председатель заканчивает фразу за меня, непроизвольно перескакивая на английский.

– Первый наследник «Пак-Индастриал» – ты, Соджин. Ты мой сын, первенец…

В комнате повисает тишина, оглушающая, пугающая, давящая на уши. Пак делает несколько вздохов и начинает посвящать нас в историю своей жизни, что волей судьбы привела к обрыву чужой…

Подхожу к Соджину. Аккуратно, с нежностью и невероятной заботой касаюсь предплечья парня, но он не видит и не чувствует меня. Его сознание засыпают осколки искаженных воспоминаний, вдребезги разбитых жестокой реальностью. Единственное, на что способна: быть рядом, даже если этого недостаточно.

История председателя правдивая, что ясно по неподдельному горю в глазах, умудренных опытом. Утрата прожигает в сердце следы, навеки оставляя в душе шрамы. Такое нельзя сыграть или сымитировать. Бёнхо больно. В какой-то степени и его жизнь завершилась в автомобильной аварии.

Внезапно, когда председатель, молящий о прощении, начинает опускается на колени, откуда-то раздается разгневанный голос Минхо. Непроизвольно дергаюсь и вижу его… У молодого мужчины – взгляд человека, готового пойти на крайние меры.

Лицо искривляется гримасой ужаса, но я не успеваю ничего предпринять, ведь в следующее мгновение Минхо спускает курок. Соджин реагирует быстрее пули, закрывая меня каменной стеной. Однако спустя долю секунды понимаю – защита не требуется.

А вот Сохёну…

Истошно вскрикиваю, смотрю поверх плеча Соджина – по рубашке младшего брата спасителя растекается кровавое пятно.

Земля уходит из-под ног… Ким бросается к парнишке. Я же, как в замедленной съемке, отыскиваю Минхо: виновник закипает, практически рычит от ярости. Палец дергается, сейчас он выстрелит снова, и пуля поразит Соджина.

Кровь отливает от лица. Инстинктивно закрывая собой возлюбленного, в страхе зажмуриваясь, но вместо несущего смерть выстрела слышу очередной звук удара.

Распахиваю глаза. Минхо уже сбили с ног, он катается по полу, хватаясь за голову. Над ним возвышаются секретарь Чон и госпожа Чхве с палкой в руках. Ну и новость!

Чхве вырубила генерального?! Вау!

Не успеваю отойти от шока, как Хану заламывает руки непослушному «ребенку», а Джуён подбегает ко мне и берет под локоть, пока я обессиленно не плюхнулась на пол.

– Все будет хорошо, не бойся! – убеждает она меня.

Вцепляюсь в девушку обеими руками, до конца не верю, что все происходит по-настоящему. Мы спасены?..

– Надо вызвать полицию, где-то в здании еще два головореза Минхо! – шепчу подруге, голос дрожит от волнения.

– Не переживай. Нам повезло, что это были именно головорезы, а не верная свита. Такие понимают лишь язык денег, а председатель Пак говорит на нем в совершенстве. Он предложил крупную сумму, они уехали.

– Слава богу! – шумно выдыхаю, но успокоиться не могу: разборка в самом разгаре.

Оборачиваюсь к Соджину. Парень сидит на полу и держит брата на руках. От душераздирающего зрелища слезы на глаза наворачиваются. Не хочу, чтобы он проходил через это вновь, только не очередная утрата.

– Скорая! Нам нужна скорая! – почти кричу.

Джуён накрывает мои дрожащие пальцы ладонями.

– Мы уже вызвали на всякий случай, хоть и надеялись, что она не пригодится, – с грустью говорит госпожа Чхве, глядя на раненого парня.

– Спасибо! – искренне благодарю, различая звуки сирены, доносящиеся снаружи.

Еще мгновение, и комната заполняется лучом надежды в виде медицинских работников. Бригада подбегает к пострадавшему. Соджин противится вмешательству, пусть и осознает – оно необходимо. Хочу подойти к нему, утешить, но не сомневаюсь: Киму необходимо побыть с братом и сделать все, что в его силах.

– Эй, слышишь? – обращается ко мне Джуён, вынуждая переключить внимание на Сохёна, который, как ни странно, что-то бормочет по-английски.

– Тебя девушка вообще-то ждет. Красивая… – говорит он. – Если опять облажаешься, а ты точно облажаешься, я непременно отобью у тебя нуну[52].

Я расслабляюсь, не полностью, но хоть выдохнуть нормально получается. Ранение, вероятно, не столь серьезное, раз малой умудряется подтрунивать над старшим братом.

Все будет хорошо, должно быть!

В итоге Хану, переговорив с председателем, следует за врачами, а Джуён вызывается отвезти Пака-старшего до больницы, успевая шепнуть напоследок:

– Ой, не могу… Посмотри на секретаря! Разве Чон не мужественный? Такой надежный, сильный… Может, позвать его на свидание?

Но я ее уже не слушаю, растворяясь во взгляде любимых глаз, который пристально смотрят на меня.

Дальше не могу следить за развитием события: все мысли концентрируются на Соджине, приближающемся ко мне. Пальцы мигом касаются плеч парня. Ким начинает говорить… на корейском, блин.

Решено, с завтрашнего дня активно начинаю учить язык!

– Прости, забылся. Как ты? Нормально? – Голос пропитан тревогой и заботой.

Мои губы трогает улыбка, усталая, но самая что ни на есть настоящая.

– Да, все хорошо, – отвечаю и в ту же секунду оказываюсь в крепких объятиях.

Утыкаюсь носом в мужскую грудь. Знакомые тепло и запах обволакивают, приносят желанный покой. Руки крепко сцепляются за надежной спиной, и, будь моя воля, стояла бы так вечно. Мы словно растворяемся в дыхании друг друга. Хочу провалиться в момент окончательно, бесповоротно, но ноющее под ложечкой чувство тревоги не позволяет.

И вдруг понимаю причину – не вижу генерального.

– А где Минхо?

Соджин вздрагивает, но меня из рук не выпускает, наоборот, прижимает сильнее, пытаясь огородить от враждебного мира. Невольно улыбаюсь, ощущая себя в полной безопасности.

К нам подходит председатель, сообщая, что его люди забрали генерального. Мужчина просит дозволения разобраться с сыном самостоятельно, но Ким взрывается новой волной протеста и возмущения. Смотрю на любимую мордашку, нежно касаясь щеки парня, намекая, что сейчас лучше просто выдохнуть.

Соджин кивает и, кажется, смиряется. Затем решительно, но нежно берет меня за руку и командует: «Идем», – так по-свойски, привычно и мило.

Жар приливает к лицу и сердцу. Не спорю, не сопротивляюсь – подчиняюсь. Ведь я готова пойти за этим человеком хоть на край света. В горе и радости, в болезни и здравии… плевать, главное вместе.

Оглушающий пульс в висках отбивает ровно три удара. Три жалких секунды, за которые я успеваю умереть и воскреснуть, чтобы не позволить Сохёну рухнуть наземь.

Неведомой силой меня отбрасывает от Соколовой в сторону брата. Подхватываю опадающее тело, коленями врезаясь в грязный бетонный пол. Держу голову ладонью, как новорожденному, заглядывая в тяжело моргающие глаза, смотрящие на меня с любовью.