– Хорошо, вот десять, давай сдачу.

Девушка всучила мне ведро манго и тут же растворилась в толпе. Подождав пару минут, я начал ее разыскивать.

– Где эта девушка? – начал сердиться я. – Где мои деньги?

Но толпа продолжала мне впихивать все новые фрукты, а след продавщицы со сдачей простыл. Я начал выходить из себя:

– Где мои деньги? – в моем голосе звучали неприкрытая досада и злость.

– Алексей, что случилось? – где-то с краю раздался тихий голос Адольфо.

Я кратко пересказал суть проблемы.

– Allora[14], сейчас разберемся.

Он подошел к девушкам и поманил их пальцем. Толпа притихла.

– Девчата, у вас есть два варианта того, что сейчас будет, – неторопливо зашелестел Адольфо. Первый: вы отдаете деньги, и мы спокойно уезжаем, а вы продолжаете торговать. Второй: я еду до того полицейского поста, возвращаюсь с офицером, и мы со всеми вами едем в участок разбираться. Будет это долго и муторно, кого-то из вас наверняка посадят на ночь.

Толпа загалдела с удвоенной силой, из нее вынырнула та самая продавщица и протянула мне купюру номиналом десять тысяч центральноафриканских франков, а я отдал ей манго.

– Мерси[15], девушки, Алексей, возьми манго у вон тех барышень, которые не подходили к машине. Надежней будет. С видом бывалого рефери сказал спокойным и тихим голосом Адольфо.

Пыль на дороге стояла столбом, мы неспешно переваливались из одной ямы в другую. Здесь асфальта никогда не было. На одной из коротких остановок мы увидели, как местные обжигают кирпич. Спросив разрешения, сняли это интересное ремесло.

– Пользуйтесь моментом, Алексей, – задумчиво произнес Адольфо, выпуская сигаретный дым, – здесь еще можно так снимать, на севере будет гораздо сложнее.

Тогда мы особенного значения этим словам не придали. Ну не было у нас до этого настолько серьезных проблем в кругосветке, чтобы нам запрещали что-то снять. Скоро мы убедимся в том, что Чад – это нечто особенное, совсем не похожее на все то, что было до этого.

У нашего проводника было одно простое правило: никогда не передвигаться за рулем в темное время суток. Правило было золотое и очень даже разумное. Когда до Нджамены оставалось менее пятидесяти километров, нас окутала темнота. Адольфо тут же решил устраивать лагерь в поле. С большим трудом я уговорил его доехать до Нджамены, и здесь проявилась в первый раз настоящая южная, итальянская сущность нашего проводника. Абсолютно спокойный, флегматичный Адольфо, как по мановению волшебной палочки, превратился в настоящего итальянца. Он громко возмущался, отчаянно жестикулировал, кричал, что не будет этого делать больше никогда, что мы слишком медленно ехали, что часто останавливались и вообще так не делается. Спокойно выслушав эту тираду, я настоял на своем, пообещав, что это первый и последний раз.

Кстати, свое обещание я сдержал, и все последующие недели мы разбивали лагерь исключительно до начала захода солнца. Часов в восемь вечера показались огни города. Мы въезжали в столицу. Следующие три дня пройдут в китайском отеле «Chez Wou» («У Ву»), где мы будем готовиться к предстоящему путешествию и дожидаться наших друзей, которые прилетят на самолете.

– Добрый день, Алэксэй! – в трубке раздался женский голос с типичным прибалтийским акцентом. – Я так рада, что могу наконец поговорить с тобой!

– Мария, привет, после стольких месяцев переписки мы наконец созвонились, очень рад тебя слышать.

Это была Мария Дубицкене из Литвы. История нашего заочного знакомства началась еще пару лет назад. Это было во время седьмого этапа, когда мы ехали из ЮАР в Камерун. Как-то в одной из социальных сетей я стал видеть комментарии и вопросы от пользователя «Marija Dubickiene». Становилось понятно, что она и ее друг не случайно интересуются Африкой. Они сами ехали за рулем из Литвы по западу Африки в сторону ЮАР. К сожалению, графики не совпадали. Наши машины уже были припаркованы в Камеруне, когда ребята только начали путь по континенту. В марте 2020 года, когда КОВИД начал победное шествие по миру, Мария приближалась к Камеруну. Там ребят застали новости о том, что границы начали закрываться одна за другой. Габон, Конго, Чад, Экваториальная Гвинея, Нигерия запретили въезд, путешественники оказались запертыми в Камеруне.

– У тебя есть знакомые в Камеруне? Мы тут конкретно застряли, не знаем, что делать.

– Мария, прямо хороших знакомых у меня нет, но я могу дать тебе координаты человека, у которого стоят наши машинки. Попробуйте с ним договориться.

Спустя несколько часов я уже рассматривал фото от Марии, на котором их «Мицубиси Делика» стояла во дворе нашего знакомого Фрэнсиса бок о бок с моей машиной. На этом приключения прибалтов не закончились. Авиакомпании объявили об остановке полетов из Камеруна, началась вынужденная блокада. Последним шансом улететь был самолет «Эфиопских авиалиний», который готовился к техническому перегону обратно в Аддис-Абебу. Других вариантов вырваться из осажденной страны не было. В аэропорту толпилось несколько десятков европейцев, желающих улететь отсюда. Эфиопы пошли навстречу и начали сажать людей в пустой самолет на неофициальный рейс за живые деньги. Так Мария смогла вырваться из Камеруна и через Аддис-Абебу вернуться домой.

Но, несмотря на пережитые неприятности, тяга к приключениям не закончилась. Увидев в соцсетях мой призыв присоединиться к нашему маршруту по Чаду, Мария тут же откликнулась. Она была готова как угодно, даже без своей машины, просто пассажиром, попасть с нами в Чад. На этом мы и порешили. Но был один нюанс: посольства Чада для прибалтов находились в Германии и были недоступны из-за карантина. Нам пришлось пойти по долгой сложной схеме согласования визы по прилете. Это требовало дополнительных расходов и оформления предварительного разрешения. На этой стадии случился сбой, и за два дня до вылета у Марии не было на руках необходимого документа. Это сводило ее с ума, да и я был на взводе.

Дзинь-дзинь-дзинь – сыпались одно за другим сообщения от Марии.

– Что мне делать? Без документов я не могу сесть на рейс! Когда будет готово? – терзала меня вопросами Дубицкене.

Я как мог торопил Адольфо, он в свою очередь изо всех сил давил на исполнителей, а те продолжали что-то делать и что-то согласовывать с бесконечными инстанциями, ставя многочисленные печати и подписи на долгожданном документе.

Мы вышли из прохладного кондиционированного номера китайского отеля. На улице стояла жара, столбик уличного термометра остановился на отметке +43 °С, нещадно жгло солнце, в воздухе разливался уже знакомый запах африканских городов. Надо отдать должное, отель оказался неплох. Здесь даже был бассейн, куда мы тут же рванули. Это последний оплот цивилизации. Следующие три недели мы проведем в спартанских условиях.

Центральные улицы столицы Чада заполнены легковушками, джипами, мотороллерами и суетливыми пешеходами. Женщины одеты в яркие платья, а мужчины в традиционные длинные балахоны. Дети бегают в чем бог послал, многие из них просят милостыню.

На земле сидят торговки, предлагая нехитрый набор товаров: орехи, сухофрукты, зелень. В ходу французский язык, точнее, его специфическая африканская версия со своеобразным акцентом и вариацией говора. Между собой жители частенько переговариваются на чадском диалекте арабского, который настолько отличается от классического, что у знающих арабский возникает приличная проблема в общении.

Нджамена оказалась не совсем обычным городом. До 1900 года на месте современной столицы практически ничего и не было. Но с приходом французов, которые в начале века продолжали активно колонизировать Африку, все поменялось. Наступая с трех сторон, они расширяли территорию Французской Экваториальной Африки, огнем и мечом устанавливая свои правила. Недалеко от современной столицы погиб глава одного из отрядов – Франсуа Лами. Его именем и был назван форт, позже ставший столицей государства Чад. В 1973 году форт Лами был переименован в Нджамену. Сам город успел повидать многое. Чего только стоят битвы за Нджамену 2006 и 2008 годов, когда повстанцы дошли до президентского дворца и в городе была самая настоящая война с кучей убитых и подбитой техники[16]. Сейчас, в апреле этого года, после убийства президента все могло закончиться точно так же, но, к счастью, этого не случилось.