Антон прервал ее на полуслове и заявил, что бабку с дедом-генералом берет на себя: поворчат и перестанут. Должны же они понять, что речь идет о счастье единственного внука!

— А Аэлита согласна с таким сценарием? — для проформы поинтересовался присутствующий тут же Игорь Александрович. — Или ты намерен ее просто поставить перед фактом? Это было бы очень в твоем стиле, сын. Не взыщи за прямоту, я по-отцовски, любя.

— Ну, па, ты даешь! Хочу видеть Аэлиту, которая делает что-то по принуждению. Спорим, ты бы тоже этого хотел?

Спорить Игорь Александрович, естественно, не стал. На возникшее позже у Нины Филипповны подозрение в том, что женитьба сыночка может оказаться некоторым образом вынужденной, привел разумные контрдоводы, а именно: ежели бы понадобилось, как в старину говаривали, «покрыть грех», то свадебку-то сыграли бы до Антоновой практики, а уж никак не после. Потом поздновато получается. И вообще, лично он ни одного представителя сильного пола рядом с Алей не замечал. Равно как и ее хотя бы минимального интереса к оным представителям. Антон в этом плане не исключение, так что, возможно, фантазия сыночка дала очередной бурный всплеск, и он просто выдал свое желаемое за девушкино действительное. Вот так.

Игорь Александрович, будучи инженером человеческих душ, почти угадал истину. Устав намекать на пылкие чувства, желание провести вечер «вдвоем, по-человечески», взывать под запертой дверью к девичьей жалостливости и прочей романтической чепухе, Антон в конце концов спросил, что называется, в лоб:

— А замуж за меня пойдешь?

Тут, по его понятиям, кузина должна была пасть к нему на грудь и разразиться счастливыми слезами. Или хотя бы сказать: «Да, замуж — выйду» и перейти к практической части ритуала. То есть хотя бы к первому поцелую.

Но он и тут ошибся, поскольку ответ был вот каков:

— Я выйду замуж за того, кого полюблю.

— А меня сможешь? — задал Антон совсем уж глупый вопрос.

Впрочем, стоит ли ждать умных изречений от мужчины, предложившего девушке самое дорогое, что у него есть, — свободу, и получившего в ответ этакий ушат холодной воды на голову?

— Любовь зла… — усмехнулась младая дева.

— Но ты выйдешь за меня, если полюбишь?

— Если полюблю — выйду.

— Клянешься? — Антон явно где-то обронил свое чувство юмора и не способен был оценить ситуацию со стороны.

— Век свободы не видать, — услышал он иронический ответ и невольно рассмеялся. Что несколько снизило пафос сцены, зато дало ему возможность достойно ретироваться. И… предупредить родителей о том, что невеста уже имеется.

Зачем? А затем, что был Антон не совсем уж прост и справедливо надеялся, что предупрежденные родители невесту для него поберегут. Полгодика. А там видно будет.

С тем и отбыл за рубежи Отечества.

А она как жила, так и продолжала жить. Училась, шила, играла с Игорем Александровичем в компьютерные игры, помогала Нине Филипповне принимать гостей. Сдала экзамены, перешла на второй курс. И все хорошела…

— Гоша, — спросила как-то Нина Филипповна мужа, уже отойдя ко сну, — сдается мне, что Аля все-таки не вполне нормальна. Ей скоро двадцать лет, а она еще ни на одно свидание не ходила.

— Откуда ты знаешь? Не обязательно же вечерами встречаться. Переспать можно и днем, — легкомысленно отреагировал супруг.

— Тебе лучше знать, — отпарировала его жена. — Нет, она вообще какая-то холодная. Женское начало в ней, по-моему, крепко спит.

— Как я ему завидую, — вздохнул муж.

— Кому?!

— Алиному женскому началу. Оно крепко спит, а ты мне даже слегка уснуть не даешь. Ниночка, не бери в голову. Темпераменты бывают разные…

— Опять тебе виднее, — повторилась супруга, но дискуссию о женских темпераментах благоразумно прекратила. Неизвестно, что может ляпнуть мужик в полусне, потом обоим будет неловко.

Так или иначе семейных проблем, требовавших немедленного разрешения, не существовало. А посему Нина Филипповна со спокойной душой отправилась на отдых. К излюбленному россиянами Черному морю. Но поскольку Крым из-за некоторых политических событий уже был несколько заграничным и как бы в дыму, хотя войны как таковой в нем и не происходило (тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить), то путевка была взята на Золотые Пески в другую заграницу — в бывшую братскую Болгарию. Благо по деньгам выходило примерно так на так.

А Игорь Александрович великодушно от своего законного вояжа на отдых отказался. Сказал, что поживет на даче у родителей.

— Вот придется через полгода свадьбу играть, а у нас денег — шиш. Как ты будешь смотреть в глаза своим приятельницам? На маму у меня надежда слабая, она еще долго дуться будет.

Практичность мужа приятно поразила Нину Филипповну, и возражала она уже больше для проформы:

— Но не можешь же ты все лето просидеть в Москве!

— А я и не собираюсь. Сказал же: поеду к родителям, устрою себе клубнично-малиновый месяц. Заодно и стариков развлеку.

На том и порешили.

Заметим в скобках, что лукавил Игорь Александрович, когда пугал супругу возможной нехваткой финансов. В отличие от многих и многих собратьев по перу и профессии в новых «рыночных условиях» мэтр не мог пожаловаться на жизнь. Ибо не гнушался ни сценарий для рекламы какого-нибудь фонда создать, ни текст-завлекаловку сочинить для анонса, скажем, телепередачи. Но все это было супруге известно, и хватало на хлеб с маслом. Ну, с копченой колбаской.

А вот главный доход — сценарии для радиостанции «Би-би-си» — Игорь Бережко держал в секрете. Не от налоговой инспекции, разумеется, она как раз работников умственного труда жестко контролирует. А от родных и близких. Имеет мужик право на заначку? Имеет. Только кто-то сотню в стельку прячет, а кто-то поболее и в твердой валюте. И не в одежде или обуви, а в местах гораздо более надежных. Лишние деньги не помешают: хоть на свадьбу сыну, хоть на подарок… ну даже самому себе. Логично?

Об Аэлите разговора не было не потому, что о ней забыли или намеренно ущемляли в законном праве на отпуск. Еще за месяц до этого разговора она сказала, что отдыхают пусть те, кто устал, а она лично с удовольствием посторожит квартиру и почитает художественную литературу. Сказала — как отрезала, и, наученные уже опытом ежедневного общения, больше к этой теме Бережко не возвращались. Не хочет — не надо, вольному воля. Свободный человек в свободной стране.

Итак, Нина Филипповна отбыла в Болгарию, а ее супруг, соблюдая данное обещание, отъехал в «поместье», как неофициально называлась генеральская дача в историческом подмосковном месте Архангельское. На клубнику, малину и прочие парниковые огурцы. Дышать деревенским воздухом, словом. Но, как говорится, «суждены нам благие порывы». Выдержав ровно неделю, Игорь Александрович под предлогом «предельно важной деловой встречи» сбежал в город.

В квартире было чисто, тихо и пусто. Позвав Аэлиту и не получив ответа, Игорь Александрович по причине прямо тропической для московских широт жары решил ополоснуться с дороги. Разоблачился в спальне и отправился в ванную. Открыв же дверь в сие помещение, окаменел, онемел, обронзовел и вообще временно как бы превратился в памятник самому себе.

Лицом к нему, спиною к зеркалу стояла Аэлита, по деликатному выражению наших предков, «в костюме Евы».

Нужно отдать должное Игорю Александровичу: если бы нагая девица ойкнула хотя бы (а тем паче — завопила), если бы она стала делать судорожные движения, пытаясь полотенцем, халатиком или просто ручками тонкими прикрыться, все бы обошлось. Ретировался бы в свою комнату, а погодя и извинился бы за неловкость. Но она стояла совершенно неподвижно, молча и в упор глядела на Игоря Александровича своими «русалочьими очами». Поставьте себя на его место. «Бес в ребро», «бес попутал» — тьма определений, все подходят. И настолько Игорь Александрович себя не помнил, что самое, пожалуй, страшное для себя обнаружил уже, как говорится, задним числом. В супружеской постели, доселе месте абсолютно святом, с ним оказалась девственница, чего в нашей нынешней жизни решительно не бывает, а ежели и случается, то в сентиментальных романах. Обычно эту самую уникальность современные девицы теряют в несколько менее респектабельных местах. И несколько в другой обстановке. И куда раньше.