А между прочим, у меня гораздо больше положительных качеств, чем отрицательных. Если бы я заполняла «брачную анкету» в расплодившихся сейчас агентствах по знакомствам, то смогла бы, не кривя душой, написать следующее: «Стройная, спортивная Тигрица (по китайскому гороскопу) и Телец (по знаку зодиака) с арийской внешностью и нордическим характером, прекрасная хозяйка и верный друг, хотела бы познакомиться…» А вот дальше мне писать было бы нечего, поскольку хотела познакомиться с мужчиной, способным противостоять моему основному таланту: делать из нормальных людей беспомощных и капризных ревнивцев.

Рита утверждает, что я могла бы открыть питомник по воспитанию идеальных мужей. Она, конечно, язва, но что-то в этом высказывании определенно есть. Три раза я пыталась устроить свою личную жизнь. Но финал всегда был один и тот же: мой избранник уходил к одной из моих дальних приятельниц, незадолго до этого разведшейся (овдовевшей, оставленной предыдущим партнером — ненужное зачеркнуть). И становился просто образцовым мужем, на которого оставалось только молиться. Причем все трое предыдущих были разными и по характеру, и по профессии, и даже по темпераменту: музыкант-скрипач, инженер-электронщик, тренер по горным лыжам. И начиналось все по-разному, зато заканчивалось, как я уже сказала, одинаково тошно. До икоты.

И вот ведь что интересно: живя со мной, они пальцем дома не шевелили. Я все успевала сделать до того, как они только еще собирались. И я очень многое умею: например, разжечь костер с одной спички под проливным дождем, поставить палатку за пятнадцать минут под ураганным ветром, взобраться по отвесной стене на любую высоту, прыгнуть с парашютом с вышки или на лыжах с трамплина. Прекрасно стреляю, умею водить машину и могу сама устранить любую неисправность в ней, сменить перегоревшие пробки, починить утюг или сливное устройство в туалете. Могу испечь пирог или приготовить лобио. Все могу! Но это, как выясняется, совершенно никому не нужно. Как и мое знание японского и английского, владение приемами дзюдо и определенным чувством юмора. Последнее, кстати, мне бывает нужно чаще, чем все остальное.

Только один мужчина меня не только не боится, но даже как бы жалеет, что я такая независимая. Это мой школьный, а точнее, даже дошкольный друг Павел. Он меня любит почти тридцать лет, но не женится. И не потому, что женат (Павлик у меня однолюб). И не потому, что, как Рита, принципиальный противник института брака. А по морально-этическим соображениям. Он считает, что мужчина всегда прав только потому, что он — мужчина. Что есть дела женские (по дому), которые мужчина должен уметь, но делать не должен. И есть дела мужские, к которым женщине даже близко подходить не следует. А главное, женщина не должна занимать должность выше, чем у ее мужа, и, Боже упаси, получать больше денег. Такой миленький кондово-сермяжный патриархат! Временами я Павлушу просто обожаю за принципиальность.

Ну пока я была средним околонаучным сотрудником и получала свои 120 рэ, все еще могло плавно перетечь в мое очередное (сначала второе, потом третье) замужество. Уж если я научилась разбираться в тонкостях скрипичной музыки, то перестать чинить краны и забивать гвозди как-нибудь сумела бы. Но когда удалось создать свою собственную фирму, да еще приносящую прибыль, Пашины надежды жениться на мне приобрели явно утопический характер. Да, следователю в прокуратуре, будь он даже по особо важным делам, платят и по сей день очень смешные деньги. Но менять работу Паша принципиально не собирается, потому что ее любит. А он — однолюб, мой Пал Палыч Шервуд. Все, круг замкнулся. Спать же с женщиной, на которой не можешь жениться, он считает аморальным. Так и живем.

Зато мы прекрасные друзья, и, если что-то не клеится, всегда ему звоню. А он мне — регулярно три раза в неделю. По понедельникам, средам и пятницам. «Моя милиция меня бережет»: благодаря такому бесценному другу не знаю хлопот ни с рэкетом, ни с местными властями, ни с районной милицией, ни с налоговой инспекцией. С ГАИ, кстати, тоже. Незаменимый он человек. А я — неблагодарная свинья, потому что не согласна вернуться на работу в научно-исследовательский институт и ждать его дома с горячими щами и тапочками наготове. Ну и пусть!

Я свернула с Ленинского проспекта на боковую дорогу, потом еще раз — в переулок. «Скоро буду дома», — подумала я и слегка расслабилась. Легкий ужин, горячая ванна, «ненадеванный» детектив на сон грядущий и два выходных дня впереди. Жизнь поворачивалась своей лучшей стороной, а такие моменты нужно ценить…

Но не успела оценить текущий момент по достоинству: этот идиот выскочил, как черт из табакерки, просто ниоткуда. Успела только заметить, что высокая черная фигура, ломаясь под каким-то немыслимым углом, падает прямо под колеса моей «Волги». Нажала на тормоза так, что чуть не проломила дно машины, вывернула до упора руль. Хорошо еще, что дорога была сухая. И выскочила из машины с одним страстным желанием: потратить на этого шизика камикадзе весь имеющийся у меня набор непечатных слов. Неплохой, кстати, набор.

Он лежал чуть ли не под колесом — во всяком случае мне так показалось. И еще показалось, что слышала звук пистолетного выстрела. Второй раз. Первый прозвучал, когда я открывала дверцу машины. Тут же взревел мотор — кажется, «БМВ», я на секунду ослепла от яркого света вспыхнувших фар. А потом стало темно и тихо. Но не настолько, чтобы не заметить, как шевельнулся мужчина, сбитый мною. Сбитый?.. Мною?..

Я дотронулась до его головы — лоб был горячим и мокрым. Схватила под мышки и попыталась оттащить к тротуару. Удалось мне это сравнительно легко: обычно без напряжения ношу рюкзаки до полусотни килограммов, а в этом типе было от силы шестьдесят вместе с кепкой.

Он застонал.

— Вы целы? — нервно спросила я, начисто забыв первоначальное намерение отматерить его как следует. — Попробуйте пошевелить руками-ногами. Сейчас вызову «скорую».

Незнакомец с неожиданной силой схватил меня за запястье.

— Не нужно никого вызывать, умоляю. Помогите встать, и я уйду. Не бойтесь, я не бандит, просто так получилось… В общем, это долго объяснять. Помогите, пожалуйста.

Когда поставила его вертикально, обнаружила, что одна рука у меня стала липкой и влажной. Поднесла ее ближе к свету фар — кровь. Только этого мне сегодня и не хватало. Придется звонить Павлу.

— Вы ранены?

— Не знаю, возможно… Спасибо. Пойду… Спасибо…

— Вы что — ненормальный? — заорала я. — У вас кровь течет, через три метра снова свалитесь. А ну давайте в машину, отвезу в Первую Градскую…

— Не надо… в Градскую… Не надо… врачей… Меня убьют, понимаете! Найдут — и убьют, прямо сегодня, ночью… У них все схвачено…

— У кого — у них?

— Не знаю… долго объяснять…

Я даже застонала от злости! Только такого приключения на мою голову сегодня и не хватало. Но что-то заставило еще раз взглянуть на этого придурочного. На жертву «мафиозных разборок» он не походил. Обычный недотепа-интеллигент, одетый по моде благословенно-застойных годов, худой, с воспаленными глазами. И насмерть перепуганный. Представила себе выволочку, которую получу от Павла, втык, который заработаю от Риты, чертыхнулась про себя и сказала:

— Живо в машину. Поедем ко мне, а там разберемся.

К сожалению или к счастью, он безропотно полез в салон и там затих. Только вздрагивал время от времени всем телом — как собака во сне.

— Как вас зовут? — спохватилась я, выволакивая своего подопечного из лифта. То есть продолжала собирать абсолютно ненужную мне информацию. Дурацкая привычка, между прочим.

— Кеша, — пролепетал он. — То есть, конечно, Иннокентий.

— Очень приятно, — буркнула я. — Заходите, раздевайтесь…

Кеша смотрел на меня глазами затравленной газели.

— Ах, да, простите, я хотела сказать: снимайте куртку!

Но он и на это оказался неспособным. Пришлось самой стащить с него перепачканную и порванную тряпку, бывшую когда-то «верхней одеждой», и оттащить в ванную комнату. Там заставила его позволить мне снять с него свитер и рубашку и обнаружила, что все не так страшно, как представлялось. Пуля прошла навылет через левое предплечье, кость вроде была цела. Крови, конечно, вытекло изрядно. Кеша уже был бледно-салатового цвета и мало что соображал.