– Конечно! – восклицаю я тут же. – Это я могу пообещать запросто! Пустяки стоят последними в списке моих приоритетов!

Мы с папой смеемся и на душе опять поселяется привычная легкость. Так бывает после каждого нашего разговора. Отец – мой лучший друг, и я без зазрения совести могу признаться, что с ним готова обсуждать все на свете.

– Папина дочка, – нежничает он, озвучивая мои мысли вслух.

Связь начинает сбоить, и я трясу телефон, будто это как-то поможет.

– Пап, плохо слышно, – печалюсь, потому что заканчивать разговор вовсе не хочется.

– Ничего, милая. Мне все равно уже пора убегать. Передам маме привет от тебя… И еще…,

– Па-а, я не слышу!

В этот момент на душе вдруг становится пусто и как-то тревожно.

Я впилась глазами в замирающий образ отца и зачем-то сделала фотку экрана. Зачем? Ведь я и так могу в любое время ему позвонить. А наших с отцом фотографий в телефоне хоть отбавляй.

Но какое-то шестое чувство вдруг взбунтовалось, отдавая в душе ничем не обоснованным страхом.

– Пап, – я нахмурилась и сглотнула. – У вас ведь все хорошо?

– Конечно, – пожал он плечом. – Все замечательно. В октябре с мамой поедем на море. Путевку завтра пойду покупать.

– Ладно, – вздохнула. – Пап, я очень тебя люблю. И маму. Вас обоих люблю.

– И мы тебя любим, мил…я… Слыши…? Даш… Я…

Связь окончательно обрывается, отображая на экране моего телефона застывший силуэт папы.

Я прикасаюсь к нему кончиком пальца и тихонько веду по родным очертаниям. По морщинке между бровями, и таким добрым глазам. Даже целу́ю мелкую сетку гусиных лапок возле лучистого взгляда. «Это от того, что он много смеется» – проносится в голове. Папа так любит жизнь и почти никогда не вешает нос!

– Я так скучаю по вам…, – тихо произношу, зная, что отец уже отключился и не слышит меня.

Не знала я лишь одного – он уже больше никогда ничего не услышит.

Тогда я еще не догадывалась, что силуэт папы навечно застыл на экране моего телефона.

В ту ночь отца застрелили, и увидеть его живым мне было уже не суждено.

– О-о-о, ка-ак хорошо! – девушка в уборной огромного загородного коттеджа с наслаждением скинула туфли на высоченной шпильке и принялась растирать руками лодыжки.

Затем бросает красноречивый взгляд на мои кеды:

– Везет, – завистливо тянет она.

Беззлобно ей улыбаюсь, поправляя макияж перед зеркалом.

– Я студентка балетного училища. Ноги и так в синяках постоянно. Не до туфлей, – признаюсь откровенно.

Но на одиноко лежащие в углу туфельки смотрю с каплей зависти. Все же иногда хочется так же…

– Ты здесь одна? Или с компанией? – девушка тоже подкрасила губы, и оценивающе на меня посмотрела через сверкающее отражение зеркала.

– Подруга должна скоро прийти. Кроме нее никого здесь не знаю, – чувствую себя зайцем, бесплатно едущим на трамвайчике. – Мы с ней в общаге вместе живем, но ее приглашали, а меня она за компанию позвала, – спешу оправдаться.

– Так ты общажная? – девушка поморщилась немного разочарованно, и тут же скрыла эту эмоцию.

Однако, я успела заметить. Наверное, она уже сделала свои выводы. Да, на мажорку я не тяну.

Мы в принципе никогда богачами и не были. Хотя у папы зарплата хорошая. Он мне даже предлагал снять квартиру в Москве. Я сама отказалась. Зачем тратить лишние деньги? Они вот на них с мамой в отпуск путь лучше съездят.

– Да, общажная, – коротко отвечаю, и не думая испытывать стыд. Хотя прекрасно осознаю, что девушка рядом – явно из представителей «золотой молодежи». Одни ее туфли кратны моей стипендии за год.

Таких девочек полно на вечеринке, потому что особняк принадлежит какому-то студенту – мажору. Его отец – то ли политик, то ли криминальный авторитет. Не разберешь.

Но даже если последнее – всем на это плевать. Народу собралось больше, чем в столовой на обеденной перемене. Не протолкнуться.

– Мда… – задумчиво тянет моя собеседница. – Я, кстати, Арина, – тут же переключается на другой тон. Тянет свои тонкие пальчики.

Пожимаю.

– Даша, – отзываюсь я дружески.

– Знаешь, мой парень тоже опаздывает. А ты вроде ничего. Потусуемся пока вместе? А потом я познакомлю тебя с нашей компанией? – берет она меня в оборот. Видимо тоже никого здесь не знает? Или просто приелось привычное общество с золотыми безлимитными картами в каждом кармане? Хочется свежего мяса?

Я с усмешкой пожимаю плечами.

Как бы там ни было, стервой Арина не выглядит, поэтому – соглашаюсь.

Спустя пару минут мы уже занимаем место на шезлонгах на заднем дворе.

Смеркалось, и теперь многочисленные огни дорогого особняка отражаются в глади бассейна.

Рядом студенты разбились по группам. Парни гогочут что-то горячо обсуждая, и один из них грозится скинуть другого в бассейн.

– Рисуются просто, – успокаивает Арина, заметив мое беспокойство.

– Да, хотелось бы провести вечер без инцидентов, – нерешительно отзываюсь.

Наверное, я пацифист. Любой негатив чувствую еще на этапе его зарождения. И жутко все это не перевариваю.

Из помещения грохочет тяжелая музыка и я удивляюсь, как они там внутри вообще что-то слышат.

Втягиваю свежий воздух свободы ноздрями.

В свой провинции о таких вечеринках я могла только мечтать.

– Он с тебя глаз не сводит, – перебивает мои мысли Арина.

Растерянно верчу головой, пытаясь понять о ком она говорит.

– Кстати, я его знаю, – девушка загадочно играет бровями. – Его отец в списке «Форбс» если что… – многозначительно шепчет она.

И я наконец понимаю, о ком она говорит.

Если б я знала… Если бы я только знала, чем окончится этот вечер! Немедленно бы ушла! Нет – убежала!

Но я не знала, и поэтому продолжала спокойно сидеть, немного смущаясь под тяжелым взглядом незнакомого парня…

Он стоял чуть поодаль от нас, в компании таких же мажоров – друзей. Те пытались завлечь внимание парня веселыми разговорами, шутками и подначками, но он лишь раздраженно отмахивался, не сводя с меня пристальный взгляд.

Высокий, долговязый. С короткострижеными бледно-рыжими волосами. Лицо в веснушках, а липкий янтарный взгляд блуждал то по моему телу, то по ногам, обтянутым джинсовой тканью.

По спине пробежал холодок. Отвернулась.

– Что? Не нравится? – хохотнула Арина. – Зато он денег на своих девушек не жалеет. Еще ни одна после него не осталась в накладе.

– Не в моем вкусе, – сглотнув, сообщила. Какое-то странное чувство тревоги, мучившее после разговора с отцом, усилилось сейчас во сто крат.

Парень и правда внимания не привлек. И дело даже не в том, что он рыжий, или в веснушках. А в его взгляде. Слишком наглом. Назойливом. Вызывающем лишь отторжение.

– Зря, – пожимает Арина плечами. – Многое упускаешь.

Улыбаюсь сквозь силу. Лишь для того, чтобы не прослыть грубиянкой.

– Это не главное для меня.

Арина в ответ смотрит так, будто я сморозила несусветную чушь.

– А давно ты в Москве? – вежливо интересуется девушка.

– Месяц. Чуть больше.

– Тогда все понятно, – смеется беззлобно, но мне все равно становится неприятно. За этот вечер она уже раза три намекнула на то, что я неисправимая провинциалка. Так и до комплексов недалеко.

Девушка перевела тему в более безобидное русло, когда за спинами мы услышали настойчивый голос.

Еще даже не обернувшись, я уже понимала кому он принадлежит:

– Познакомимся? – улыбнулся тот самый парень и протянул мне ладонь.

Отпустила обыденную улыбку и ответила на рукопожатие, вкладывая свои пальцы в мужскую ладонь. Хотя про себя и отметила затуманенный взгляд и стойкий запах крепких напитков.

Арина тоже улыбнулась знакомому, а потом уткнулась в свой телефон, старательно что-то печатая. Очевидно, пыталась оставить нас с парнем «наедине» таким образом.

– Я Антон. Заозерский. Хозяин этого дома. А ты?

Во взгляде Антона бежала пульсирующая строка: «Мой отец в списке Форбс», так что я поняла б это даже без Арининых уточнений. Думаю, Антон привык это всячески демонстрировать.