Даша

– Могут и сокращением по башке надавать, – удрученно вздыхает Марика, наш педагог по ритмике. – А черт его знает, что теперь новым хозяевам в голову то взбредёт. Нам, подневольным, только и остается – гадать.

– Так не пойдет! – возмущаюсь в ответ.

– Что предлагаешь? – подключается Галка, старший преподаватель в нашем центре спортивного развития для детей и подростков. – Забастовку и голодовку?

– Ну для начала потребовать ответов от них, – поджимаю я губы и судорожно подсчитываю в уме сколько мы с Риткой протянем, если меня сократят. Месяца три и не больше.

Рита – моя дочь. Моя душа и вся моя жизнь. В двадцать два вовсе не просто вот так взять и принять на себя ответственность за маленького человечка. Но я сделаю все возможное, чтоб подарить своей малышке счастливое детство.

Однако, сейчас мои планы с грохотом бьются о скалы реальности под названием «вероятное сокращение». Работу в маленьком городе трудно найти. Тем более по такой узкой специальности, как у меня.

– И на кой черт им сдался наш центр? Прибыли от него с гулькин нос, – говорю, а сама краем глаза кошусь в приоткрытую дверь соседнего зала. Там тренировки по танцам у дошколят. Ритка в первых рядах.

Она в три годика еще и по возрасту не подходит для подобных занятий, но для меня тренер сделал исключение и взяла ее в группу. И мне так удобнее, не приходится лишний раз нянечку нанимать.

Рита старается, пыхтит, глаз от тренера не отводит, серьезно морща свой носик. А сама даже не все понимает, просто за ребятами движения повторят.

Моей дочери противопоказана большая нагрузка. И я знаю, что Ритке каждый раз грустно, когда в саду детишки носятся сломя голову, а за ней пристально наблюдают педагоги и воспитатели.

Поэтому иногда, вечерами, я привожу ее в центр, чтобы дочурка могла хоть немного выплеснуть накопившуюся за день энергию.

– Я слышала, что у бывшего владельца долги были большие. Вот он собственностью и рассчитался. Теперь Дворецкий наше здание точно под какой-нибудь ТЦ оборудует. Место-то выгодное.

– Тот самый Дворецкий?! – Галка округляет глаза. – Я думала этот старый хрыч уже на пенсии. Или вообще того…

Толкаю ее под бок.

– Этот старый хрыч еще нас с тобой вместе взятых переживет. Но, если нас перекупил он, то центр точно закроют, – я снова вздыхаю. С каждой секундой надежда на стабильное будущее тает как снег на теплых ладошках.

– Да нет! – Марика машет рукой и закатывает глаза. – Девочки, ну вы как с луны свалились, чесслово! – она играет бровями и выжидающе смотрит. Держит интригу.

– Ну-у! Не томи! – хором с Галкой торопим ее.

– Дворецкий! Но не старший! А младший! Сын его! Папенька его сюда в ссылку сослал. Уж не знаю, чем ему там в Москве родной сын не гож стал, но накосячил он знатно…, – Марика задорно играет бровями.

А меня передергивает от одного только слова «Москва».

Когда-то и я была наивной и глупой. Помчалась покорять строптивую столицу, а в итоге получила разбитое сердце и… Ритку.

Ни о чем не жалею.

Стоило впервые взять на руки этот комочек счастья – раны на сердце словно затянулись в момент. Теперь у меня есть дочурка, а у нее я. И больше нам не нужен никто.

Однако, к москвичам теперь отношусь с осторожностью. Каждый второй лицемер и обманщик.

– Девочки-и-и, – взахлеб продолжает Марика, мечтательно поднимая глаза к потолку. – Вы б его видели…! Красавец, каких поискать! Статный, высокий! – закусывает губу с таким чувством, что мне заранее становится жаль несчастного миллиардера Дворецкого – младшего. В нашем городишке ему придется отбиваться от толпы таких «Марик».

И я еще больше печалюсь. «Высокий и статный» уж точно не войдет в положение. И не станет вникать, что детей сюда даже с соседнего района привозят.

– … «Марк» – выхватывает мое подсознание знакомое имя из рассказа коллеги, и руки слега леденеют.

Я вся превращаюсь в один большой слуховой аппарат.

– Погоди…, как ты сказала?

– Говорю, что двадцать девять нашему Марку Дворецкому, – живо отзывается Марика, кажется, заразив своим энтузиазмом и Галку. У той тоже вспыхивает азартный огонь в глазах. – Марк и Марика, звучит, а-а-а? – продолжает хорохориться первая.

«Марк» – стучит в голове, всколыхнув старые воспоминания.

Но я стараюсь отогнать от себя эти мысли.

Потому что это точно не может быть тот самый Марк.

Марк, с которым я провела одну ночь четыре года назад в злополучной столице.

Марк, который должен был числиться в графе отца моего ребенка, вместо прочерка, что стоит там сейчас.

Марк, который оказался обыкновенным обманщиком и лицемером. Да еще и скрыл от меня, что на его носу свадьба.

И «мой» Марк уж точно не может оказаться Марком Дворецким, хотя бы потому что он вовсе не был миллиардером и наследником огромного состояния. А был обычным среднестатистическим парнем.

Именно был.

Потому что теперь для меня и для Ритки его больше не существует!

– Даш, что с тобой? – участливо заглядывает Галка в глаза. – Побледнела как мел.

Обмахиваюсь рукой и оттягиваю ворот свитера с шеи.

– Душно тут что-то. Пойду воздухом подышу.

– Еще бы не душно, – уже на выходе слышу, как девчонки продолжают привычно жаловаться на тленность своего бытия в этом центре. – Кондиционер никто не поставит. А окна открывать только после занятий, сквозняк ведь…,

Выбегаю на крыльцо центра и делаю пару глубоких вдохов.

Странное волнение поднялось во всем теле, прокатываясь по венам волнами адреналина. Должно быть – старые воспоминания нахлынули. От этого все.

Отмахиваюсь от назойливых мыслей, но перед глазами опять всплывает отчетливое лицо отца моей дочери.

Красивое, черт его побери, лицо! Которое снится мне каждую ночь уже долгие годы!

И как бы я не убеждала себя, что обладатель лица – подонок, каких поискать, сердце слушаться не желает и продолжает жалобно и тихонько постукивать, стоит мне только потерять бдительность и позволить себе вспомнить его.

– О, Дашка! А я к тебе! – неожиданно доносится из-за спины…

Оборачиваюсь, за что тут же получаю по носу букетом цветастых маков.

Чихаю.

– Андрей! – вырывается слегка раздраженно. Выставляю руки вперед и машу ими, что есть мочи, будто заразу от себя отгоняю. – Ты же знаешь, что у меня аллергия!

– Черт! Я забыл… – честно признается мужчина, пряча букет за спину и виновато опуская взгляд в пол.

Становится жаль неудачливого ухажера.

– Занеси Галке, – улыбаюсь я мягко. – Она цветы обожает.

Андрей смотрит на меня немного обиженно.

– Даша, Галка подумает, что я ухаживаю за ней. А я совсем не хочу, чтоб она думала так. Я хочу, чтоб так думала ты.

Я поджимаю губы, чтобы спрятать улыбку. Андрей слишком чувствительный, и обижать его мне вовсе не хочется. Аккуратно касаюсь мужского плеча.

– Мы ведь с тобой это уже обсуждали. Ты Галке нравишься. А мы с ней подруги. Поэтому ухаживания я никак принять не смогу. Женская солидарность, и все такое. Понимаешь?

Скептический взгляд в ответ красноречиво мне сообщает, что на мою солидарность Андрею абсолютно начхать.

Но, на самом деле у нас с Галкой существует договоренность – все нежелательные ухаживания мы перебрасываем друг другу как эстафетную палочку. Она прикрывается мной, а я ею.

До Андрея схема работала безотказно. Никто из ухажеров не хотел прославиться ловеласом, и после ухаживаний не переключался на того, кому он «по-настоящему нравится».

Но Андрея симпатия Галки не вдохновила, а на наш кодекс чести он с высокой колокольни плевал. Такой вот непробиваемый оказался.

– Может в кино вечером сходим? – не унимается ухажёр, сверля меня выжидающим взглядом.

– Какое кино? – смеюсь я немного неловко. – С кем я Ритку оставлю?