Хруст гравия где-то позади меня пугает, и я чуть не проливаю вино на свой новый кардиган.

— Я боялась, что вам удалось ускользнуть, мисс Петрова.

Мое тело расслабляется. Это просто самый смертоносный убийца в моем мире, похититель-похититель-хозяин. Тот факт, что это осознание приносит мне утешение, очень беспокоит.

– Из-за скал, электрического забора и вашей охраны с Узи мои возможности побега довольно ограничены. Я поднимаю бутылку, чтобы налить еще вина. Но там пусто. Дерьмо. — Вас не было в офисе, когда я пришёл.

– У меня были кое-какие дела, о которых нужно было позаботиться.

Я оглядываюсь через плечо и вижу Рафаэля, опирающегося на оливковое дерево, поглощенного тенями.

Всегда в темноте.

– Твоя девушка заходила сегодня раньше.

– Вряд ли девушка, но все же бывший. Она не очень хорошо переносит разрыв– , — говорит он. — Судя по всему, она все еще в трауре.

— Ты разбил ей сердце?

– Худший. Я аннулировал кредитную карту, которую дал ей.

Я посмеиваюсь, а затем снова смотрю на море. Звук его шагов по камням тихий, но приближающийся. Одежда шуршит, когда он садится позади меня. Он вытягивает свои длинные ноги по бокам от меня, и хотя мы не соприкасаемся, я чувствую его тепло, когда его огромное тело окружает меня, и его присутствие, кажется, окутывает мое тело и душу.

— Я оставил твой экстравагантный подарок на твоем столе.

— Тебе не понравилось? — шепчет его глубокий голос прямо возле моего уха. Мое сердцебиение учащается.

– Это прекрасно. Но подарки в моих глазах не заменят извинений.

– Почему нет?–

— Что ж, возможно, для тебя это станет неожиданностью, Рафаэль, но людей покупать нельзя.

– Раньше мне это помогало.

— Это очень грустно, — бормочу я в свой почти пустой стакан. — Кстати, тебе больше не придется от меня прятаться. Я знаю, кто ты, так что в этом нет необходимости.

– Я знаю.– Его теплое дыхание касается моей мочки уха. — Как тебе мой дом?

– Это одновременно красиво и страшно.

– Как же так?–

– Вокруг никого, кроме той горничной, которая убегает, как только видит меня. Почему она это делает?–

— Она, вероятно, не знает, что с тобой делать. Я редко привожу женщин к себе домой.

– Даже жертв похищения?–

– Нет.– Его дыхание обдувает мою щеку. – Что не так с моим домом?–

– В этом нет ничего плохого. Просто все время чертовски тихо. Я к этому не привык.

— А к чему вы привыкли, госпожа Петрова?

– Шум. Служанки бегают, спорят друг с другом. Люди постоянно входят и выходят, а двери с грохотом открываются и закрываются. Дома постоянно кто-то кричал. Например, наша домработница кричит на кого-то, потому что на ее девственно чистых полах осталась грязь. Или папа кричит садовнику, чтобы тот выключил газонокосилку, потому что он пытается работать с моим братом. Наш повар Игорь плачет из кухни, потому что Валентина насыпала в кастрюлю слишком много соли. Пронзительные крики моей сестры из ее комнаты, когда она обнаружила, что я взял ее любимую футболку и вернул ее грязной. От тишины здесь у меня мурашки по коже. Я допиваю вино и ставлю бокал между ног на камень. – Почему у вас нет персонала?–

Он молчит слишком долго, и я думаю, что он может не ответить.

– У меня есть сотрудники– , — наконец говорит он. – Я просто отослал их, потому что не хотел, чтобы тебе было некомфортно среди такого количества незнакомых людей.

Я рассмеялся. – Ох, как внимательно с твоей стороны. Особенно после того, как меня схватили на улице, затолкали в фургон со связанными руками и кляпом во рту, а затем увезли на другой континент. Ничего из этого не было проблемой. И все же ты отослал горничных, чтобы я не чувствовала себя неловко?

– Вроде.–

Я наклоняю голову в сторону, мое периферийное зрение совпадает с его ртом. По крайней мере, я так понимаю. Луна позади нас и низко в небе, и он представляет собой не более чем неясный силуэт. – Чего ты хочешь от меня?–

– Я говорил тебе. Почините мои системы, и вы свободны.

– Вот и все?–

— Вот и все, госпожа Петрова.

Я киваю и оглядываюсь на рыбацкие лодки на темном горизонте. – Тогда дайте мне ноутбук, чтобы я мог работать быстрее.

— Боюсь, я не смогу этого сделать.

– Ты действительно придурок. Я вздыхаю. – Когда ты позволишь мне снова позвонить семье?–

Я чувствую, как он шевелится, и слышу шелест ткани, а затем он обнимает меня. Его телефон лежит на ладони, на экране светится имя моего отца.

— Разве мой отец не узнает, что это ты?

– Это мой личный номер. Оно есть у очень немногих людей, и пахан не из их числа. В любом случае его невозможно отследить. Он нажимает на значок набора номера, и я осторожно подношу телефон к уху.

– Что?– В момент установления соединения по линии доносится рычание моего отца.

— Привет, пап, — задыхаюсь я. – Это я.–

– Вася! Господи, черт возьми, детка! Мы сходили с ума. Где ты, черт возьми?

– Все в порядке, не волнуйтесь.

– Не волнуйся? Ты пропадал несколько дней! Ты снова с одним из своих друзей-панков? Потому что если ты…

— Мне нужен был перерыв, пап, — бормочу я.

– Тебе нужен был чертов перерыв? Потому что я забрал твой ноутбук? Я уже четвертый раз собираю всю Братву на твои поиски, чертовски напуганный тем, что случилось что-то ужасное! Я думал, ты вырос из своих подростковых истерик. Я хочу, чтобы ты был дома. Прямо сейчас!–

– Я скоро вернусь. Поцелуй от меня маму, Юлю и Алексея.

– Не смей вешать трубку! Василиса!

— Люблю тебя, — шепчу я и отключаю звонок, мое зрение затуманивается, когда я осматриваю бескрайнюю темноту передо мной.

Рыбацкие лодки исчезли, а вода гладкая, как стекло, отражая далекий лунный свет. Тишина внезапно становится ощутимой. Никаких других звуков, кроме моего дыхания.

И Рафаэль, так близко позади меня.

– Это было интересно. Голос Рафаэля нарушает спокойную тишину.

– Подслушивать частные разговоры людей невежливо.

– Подслушивание определяется как тайное прослушивание без ведома другой стороны. Я почти уверен, что крики твоего отца можно было услышать по всей Катании.

– Семантика– , — ворчу я.

— Что он имел в виду, когда говорил: – Братва уже четвертый раз тебя ищет?–

– У меня есть опыт периодических побегов из дома на несколько дней. В последний раз я делал это, когда мне было семнадцать.

— Твой способ привлечь к себе внимание?

– Я не пытался привлечь внимание. Я вздыхаю. – Мой отец — чрезмерно опекающий, контролирующий и совершенно параноидальный человек, который любит своих детей больше всего на свете. Однако то, как он показывает эту любовь, может быть слишком трудным для понимания. Иногда мне кажется, что я задыхаюсь. Когда я был моложе, я не знал, как с этим справиться. Поэтому несколько раз я ускользал и проводил пару дней с одним из моих друзей, чтобы расслабиться.

– Это помогло?–

– В некотором роде. Не то чтобы я мог кому-то довериться. Знаешь, я понятия не имею, зачем я тебе все это рассказал.

— Потому что ты пьян.

– Может быть.– Я поднимаю с земли небольшой камешек и бросаю его в сторону моря. Он, конечно, не доходит до него, просто скатывается по каменистому холму и останавливается, зарывшись где-то в траве. – Не причиняй вреда моей семье. Пожалуйста.–

– Выполняйте свою часть нашей сделки, а я не буду.

– Они ничего тебе не сделали. Почему они должны нести ответственность за мои поступки?–

— Потому что, когда ты вовлечен в игру с высокими ставками, Веспетта, ты никогда не останешься один на этом игровом поле.

Еще один вздох срывается с моих губ. — Вы позволите мне позвонить им еще раз?

– Да. Если меня здесь нет, ты можешь спросить Гвидо.

– Я бы предпочел избегать любых контактов с твоим братом, если только у меня нет другого выбора.

Мы даже не соприкасаемся, но я мгновенно чувствую, как Рафаэль замирает позади меня. – Что он делал?– Слова звучат напряженно.