— Ты оставил свой кофе.

Его взгляд скользит к чашке эспрессо, нахмуривает брови, затем небрежно заходит внутрь, опуская тарелку на кофейный столик рядом с брошенным напитком.

– Вы можете свободно бродить по дому и выходить во внутренний дворик, но, пожалуйста, не пытайтесь убежать. Территория окружена электрическим забором, за территорией следят камеры. Сотрудникам службы безопасности разрешено стрелять, если они обнаружат, что вы пытаетесь сбежать. Рафаэль придет к вам сегодня позже, чтобы обсудить вашу ситуацию.

– Моя ситуация?– Глаза горят, я не могу поверить, что у него хватило наглости сделать это замечание.

– Точно. В ваших интересах будет вести себя хорошо, пока не вернется мой брат.

– Твой брат? Так он здесь главный? Полагаю, это он приказал меня похитить?

– Да. Да. И да, еще раз.

— Тогда, пожалуйста, передай это своему брату. Я сжимаю руки в кулаки и марширую через комнату, пока не оказываюсь прямо перед этим высокомерным придурком. – Когда мой отец узнает об этом, он разрубит вас обоих на крошечные кусочки. А потом он бросит их нашим собакам. Я буду наслаждаться просмотром, как они лакомятся твоей плотью, пока буду пить маргариту и наслаждаться звуком разжевывания твоих кишок на куски. А потом я с радостью подожду, пока дворняги выпьют твои переваренные останки.

Губы Гвидо растягиваются в кривую улыбку. – Спасибо за такое подробное объяснение, госпожа Петрова. Я буду внизу, если тебе что-нибудь понадобится.

Я смотрю ему в спину, когда он выходит из комнаты и закрывает за собой огромную дверь.

Ублюдки узнали, кто я. Или, что еще важнее, кто мой отец. Что ж, неудивительно, что меня перевели из подвала в эту роскошную спальню. Я уверен, что – всемогущий Рафаэль– сейчас трясется от страха, пытаясь найти способ исправить свою ошибку. Мне не терпится увидеть всех этих придурков на коленях, умоляющих сохранить им жизнь – тщетно.

Я протягиваю руку и хватаю с тарелки пирожное, позволяя сладости слоеного маслянистого теста и заварного крема раствориться на моем языке. Пока я жую, я подхожу к первой из двух дверей в левой части комнаты. Он выходит в огромное офисное помещение. Декор выполнен в темных тонах, вдоль стен много книжных полок. В дальней стороне на другом толстом коврике расположены огромное кресло и столик. Но впереди стоит массивный письменный стол, обращенный к открытым французским дверям, ведущим на балкон.

Торопливо пережевывая круассан, я мчусь к столу, надеясь найти телефон или ноутбук, хоть что-нибудь, что позволило бы мне связаться с семьей. Я прихожу пустой. Блондин – как, черт возьми, его звали? Гвидо? — сказал, что я могу свободно бродить по дому, и именно это я и собираюсь сделать. Как только пойду в ванную, потому что у меня вот-вот лопнет мочевой пузырь. Я возвращаюсь в спальню и направляюсь прямо к двери, которую мне еще предстоит исследовать.

Пока я вытираю руки и планирую вернуться в офис, чтобы еще раз обыскать его, мой взгляд падает на огромную ванну. Это одна из тех старинных ванн на ножках, достаточно большая, чтобы вместить как минимум троих человек.

Я бросаю взгляд в зеркало, разглядывая свое отражение. – Ужасный– даже близко не описывает мою нынешнюю внешность. Мои волосы спутаны, рубашка и брюки грязные, а лицо испачкано грязью.

Прекрасный.

Держу пари, что властный Рафаэль, вероятно, уже позвонил моему отцу, а это значит, что они с мамой уже едут сюда, чтобы забрать меня. Если они увидят меня таким оборванным, Бог знает, что они подумают, что со мной произошло. Мама будет плакать. Папа потеряет свое всегда любящее дерьмо. Вероятно, прежде чем я получу шанс сказать им, что со мной все в порядке.

Было бы лучше привести себя в порядок до того, как придет арендная плата.

Я наполняю ванну, затем снимаю одежду и погружаюсь в теплую воду, позволяя образам моих похитителей, корчащихся от боли на земле, заполонить мои мысли. Хотя я еще не встречался с Рафаэлем, я представляю его похожим на своего брата. Светлые волосы, коротко подстриженные, зеленые глаза, спортивное телосложение, но скорее худощавое, чем мускулистое.

О, мне не терпится увидеть, как они все заплатят.

Я поднимаюсь обратно и ищу гель для душа. Вариант только один, а рядом с ним бутылочка шампуня. Оба с отчетливым мужским ароматом. Думаю, я остаюсь в комнате Гвидо и пользуюсь его туалетными принадлежностями. Я выдавливаю изрядное количество геля для душа на ладонь и продолжаю умываться, пока сквозь открытое окно с видом на сад доносится щебетание сверчков.

Только после того, как я выкупаюсь и высохну, я понимаю, что у меня нет сменной одежды. Крепко обхватив себя пушистым коричневым полотенцем, я на цыпочках выхожу из ванной прямо к гардеробной, которую заметила, пока шныряла. Там должны быть футболки и шорты. Не могу сказать, что мне нравится идея носить одежду Гвидо, но либо это, либо мой испачканный наряд.

Дверь в гардеробную бесшумно открывается. Вспыхивают несколько маленьких лампочек, открывая огромный интерьер и его содержимое.

Костюмы. Десятки из них стоят на стойке справа от меня. Черный. Металлически-серый. Древесный уголь. Я легко провожу пальцами по изысканной ткани. Мне всегда нравились мужчины в костюмах. Может быть, из-за серьезности, которая, кажется, охватывает мужчину, одетого в прекрасный костюм. В его присутствии всегда есть что-то властное. Мощный. Соблазнительная.

Несколько месяцев назад в доме Дона Росси была вечеринка с особым дресс-кодом. Длинные элегантные платья для женщин. И конечно, костюмы для мужчин. Мои яичники чуть не взорвались от одного только этого зрелища. К сожалению, мое волнение было недолгим. По настоянию Юлии я надела ее облегающее черное платье с высоким разрезом сбоку. Моя сестра тоже сделала мне макияж. Каждый мужчина, который подходил ко мне, в конечном итоге смотрел либо на мое лицо, либо на мою грудь и бормотал чепуху. Те немногие, кто умел произносить умные слова, быстро превратили любой содержательный разговор, который у нас был, в нечто, что, по их мнению, заставило бы меня упасть в их постель.

Почти идентичный сценарий с очень небольшим количеством незначительных изменений. Ты знаешь, что ты самая красивая женщина в комнате? Или: Ты похож на ангела, сошедшего с небес. И мой самый любимый: Выходи за меня замуж. Вот таких красивых малышек у нас получатся. Правда, чувак? А моя сестра задается вопросом, почему я не хожу на вечеринки чаще.

Нет ничего хуже, чем болтать с парнем, который вам начинает нравиться, и понимать, что ему на самом деле плевать, кто вы, какие у вас интересы или даже о чем вы говорите. Это заставляет меня чувствовать себя так. . . пустой. Как будто я не что иное, как моя внешность.

Я человек, блин! Это не просто блестящая безделушка, с которой можно играть.

У меня есть мысли и чувства, и если кто-то из них удосужился спросить, я действительно способен добиться цели. Вещи, в которых быть женщиной не имеет никакого значения.

Возможно, однажды я встречу мужчину, которому я понравлюсь такой, какая я есть внутри, а не будет просто очарован моей внешностью. И кто не откажется, когда встретит моего отца.

Может быть, он будет парнем в костюме.

Я отпускаю лацкан светло-серого пиджака, который так ласкал, и перехожу к рубашкам. Гвидо, с его непринужденной позицией и потертыми джинсами, не кажется мне человеком, который любит носить костюмы, но он должен, учитывая очевидное. О прошлой ночи я помню лишь смутно. Пост-адреналин и сонливость сильно ударили по мне, но я помню, как пытался перерезать Гвидо горло из пистолета . . . разбитая бутылка. Думаю, у меня это не сработало. Потом я плыл. Вероятно, его несут вверх по лестнице. И грубая ладонь прижалась к моей щеке. Блондинке пришлось отвести меня в свою спальню. Тот слабый запах, который я почувствовал, когда проснулся, я помню, как вдыхал его, когда обвивал его шею. Как жаль, что у такого инструмента, как он, такой хороший вкус в одежде и ароматах. Я могу только надеяться, что он наденет один из своих сшитых на заказ костюмов, когда папа убьет его.