Ну и, может быть, разговор по душам.

— Кейн! Сделай еще раз! — тыкал в меня длинной травинкой Азов, откормивший свою гоблиншу до такой степени, что та попросту задрыхла на пледе, — Ну сделай!

— Ты просто ребенок, — сурово осудила его Кристина, наблюдающая за упражнениями Пиаты и Петра Васильевича, — Сколько можно?

— Да я поверить не могу, что он — Сильверхейм! — воскликнул отошедший от своих злоключений блондин, — Натуральный Сильверхейм! Не может этого быть!

— Вот никогда этого не понимал, — отозвался я, призывая свой ледяной Лимит на кончик пальца и разрушая им травинку, начавшую разлетаться слабо мерцающими искорками, — Откуда такая восторженность по отношению к врожденной магии? Я что-то не встречал людей, которые удачно этим пользовались в бою…

— Потому что ты варвар и убийца, Дайхард Кейн! — завороженно фыркнул Костя, рассматривающий деструктивное действие Методы на травинку, — Ты в нормальном высшем обществе лишь при дворе крутился, и то недолго! Вся жизнь у тебя как на фронте! А Лимит — он не для того, чтобы его использовать, он для того, чтобы быть!

— Глупости, — решительно осудил я глупости, зажигая на другой руке несколько крохотных молний, — Магия, пуля, бомба, силовой доспех… всё это инструменты. Метода — просто неудобный инструмент. Их даже в дуэлях отказываются использовать, чересчур уж боятся.

— Потому Константин и говорит верно, что ты убийца и варвар, — прижав к себе заснувшую Алису, беззлобно заметила Кристина, — В жизни есть не только война, муж.

— Ага, еще и любовь, — улыбнулся я ей, а затем, когда она попыталась улыбнуться в ответ, кивнул на Пиату с Красовским, — Вот, приблизительно, такая.

Высшая эйна вовсю гоняла находящегося в «последней осени» питерца аркхавном, спертым ей в особняке. Петр Васильевич старался уклоняться, отпрыгивал и парировал вполне серьезные выпады бронированными руками доспеха, но особых успехов пока не было. Тем не менее, бывший бандит совсем не жаловался, а сосредоточенно упражнялся, останавливаясь лишь тогда, когда мышцы начинало сводить. На боль ему определенно было плевать.

— Кто как живет, тот то и получает, — философски подытожил я, поднимаясь, — Посидите пять минуток без меня, скоро вернусь.

Пикник мы организовали недалеко от того самого полуразрушенного кладбища, в котором дракон сделал свою ухоронку, так что моя проверка много времени не заняла. Спустившись по эпически широкой земляной лестнице там, где не было ловушек, я попросту подошёл к сплошной стене, закрывающей путь дальше, положил на неё руку и начал измерять объёмы энергии, что придётся потратить. По прикидкам выходило, что довольно много, почти весь резерв…

— Здесь будет холодно, — негромко подытожил я, — Очень холодно. Или… нет?

— «Если ты не будешь промораживать всю конструкцию, а пробьешь её насквозь кулаком, то она, скорее всего, разрушится, исчерпав магию на укрепление», — поделился со мной своими мыслями лорд, — «Также сбережешь силы»

— «А те, кто за мной, смогут уберечься от холода, если продырявлю стенку сбоку, а не по центру», — согласно покивал я, — «Хорошо. Теперь осталось придумать, как спастись от пламени дракона…»

— «Да, Кейн. Придумай. Пожалуйста. Я не верю Дракарису»

— «Верить ему — сущий идиотизм», — согласился я и пошёл назад.

Терять время столь драгоценного перерыва не хотелось ни минуты. Просто посидеть, послушать беззлобную перебранку Кристины и Константина, посмотреть на дочь, сосредоточенно мнущую грудь смущенной Зеленке, видимо, в исследовательских целях. Приглядеть за исследующим окрестности Курвом, которым я уже сто лет как не занимался сам, скидывая обязанности по выгулу и кормлению пса на слуг и друзей.

Кусочек жизни, о которой ты успеваешь забыть напрочь, постоянно готовясь с утра до вечера к чему угодно, но не к спокойному дню на природе в компании близких и друзей.

Ну, не совсем спокойному. Когда я вернулся назад, Константин и Кристина ссорились. Не всерьез, но основательно. Блондин пытался (на словах) запихать мою жену и дочь, а также весь наш зоопарк, к себе на Ларинен, а бывшая Тернова мрачно ершилась, отказываясь от этого вполне разумного, с точки зрения Азова, предложения.

— Сейчас не те времена, Костя, — втолковывала она ему, — Нам везде опасно, но эта опасность другого рода. Мы еле-еле смогли удержаться на краю бездны после того, как Кейн убил американского короля. Если я сейчас исчезну, не буду появляться хотя бы в Чикаго, то очень многое пойдет прахом.

— Если тебя пристрелят, то все пойдет прахом! — бурчал насупившийся Константин.

— У нас есть защитные артефакты, есть Чикаго, есть охрана, — перечисляла Кристина, — А еще есть ты, которому с Лариненом пока лучше не шутить. По тем же, кстати, причинам, Костя, что и у нас. Так? Так. Ну и чем я лучше тебя?

— Тем, что ты в тягости и с младенцем! — ткнул блондин пальцем в хмуро спящую Алису, — Очнись, Кристина!

— Хватит, охладитесь, — выдохнул я, садясь на плед, — Кость, присмотрись, моя жена разговорник под рукой даже здесь держит. Сколько раз ее вызывали, пока мы тут сидим? Два?

— Четыре уже, — кивнула супруга.

— Вот, — пожал я плечами, примирительно улыбаясь, — Видишь, даже я её не уговариваю, потому как дел у нас прорва. Кроме того, ты под защитой будешь. Всё равно ведь ненадолго. Нам бы первый матч по гритболу отыграть, волну пустить, а там и в Аркендорф переберемся.

Это была почти правда. Откопанные Фелицией счета сейчас были в процессе переоформления на мэрию города, а простолюдины из руководства вовсю бодались с Вашингтоном, не желая, чтобы графство оказалось расколото на десяток баронств. Местные ратовали устроить нечто вроде порто-франко, правда, такое бы произошло только в их влажных мечтах, никто отдельных зон создавать в и так нестабильной стране не собирался. Моё внимание ко всему этому требовалось ежедневно.

Про начинание Кристины и говорить не приходилось. Несмотря на мои действия, где осознанные, а где случайные, вся махина противодействия (точнее, растаскивания) Синдиката была построена моей мрачной черноволосой женой. И теперь она, как заправский дирижер, руководила советом из нескольких европейских высокопоставленных аристократок, уже обзаведшихся настоящими отрядами из ревнителей. Разумеется, в глубокой тайне. Эти отряды занимались ликвидацией наиболее богатых и развитых притонов и складов, что находила разведка. Действовать нужно было интенсивно и быстро, так как конкуренты вовсе не дремали. Даже Рао Тан уже что-то отхватил в Чехии.

Обрушив море информации на бедную светловолосую голову Константина, мы как-то потеряли из виду наших спортсменов, то есть Петра Васильевича и Пиату, причем надолго. Те появились, когда мы уже начали собираться, причем, судя по лицу Пиаты, весьма довольные чем-то, что произошло где-то в лесу. Значит, бывшая телохранительница и отморозок всё-таки нашли снова общий язык.

Целительная сила отдыха на природе.

Пикник перерос в безделье по возвращению на остаток дня, что было горячо одобрено всеми, кроме пытавшихся нам дозвониться. Не вылезающий из брони Красовский чувствовал себя все увереннее и уверенней в движениях, что не могло не радовать как меня, так и Пиату. Что глаз не видит — сердцу не жаль, а понимание, что внутри изящного скафандра человек без рук и ног, постепенно уходило.

Что же, хорошо отдохнули. А завтра снова в бой, настоящий, аристократический. Переговоры, переговоры и еще раз переговоры.

///

В разных расах, культурах и народах его чаще всего называли Обманщиком. Это приходило само собой, прозвище повторялось вновь и вновь, пока он, меняя лица и тела, путешествовал между мирами. Настоящее имя? Он давным-давно забыл его, выкинул за ненадобностью, как и память о своей смертной жизни.

Да, Обманщик когда-то, очень давно, был человеком. Вполне обычным смертным, которому не повезло заполучить частичку бога хитрости в свою душу, а затем не повезло еще сильнее тогда, когда он научился жить вечно. Сбрасывать смертные оболочки, перерождаться, проживать новые жизни раз за разом, пока, в конце концов, не стал могущественным бессмертным созданием, способным покинуть любую телесную оболочку и вселиться в новую… по своему желанию. В любой момент времени. А всё это время эссенция бога меняла его, изменяла, превращала…