В конце концов, это ведь и есть моя работа.
А Коврига, Снежана и Леша-Марианна, которых внезапно заинтересовало это дело, просто дадут мне возможность это сделать. Без оглядки на количество зрителей в зале.
Становлюсь ли я при этом всем соучастником преступления?
Да, не ври себе, Вова-Велиал. Что-то там про уклонение от уплаты налогов.
С другой стороны…
— … и самое главное! — размахивая четвертой по счету сигаретой, сказал Леша-Марианна. — Эти твои убогие получат свой праздник, как нормальные люди! Вот ты прикинь, Михель, какие чурбаны сидят в обществе слепых, кошмаааар! Я однажды к ним подкатил, мол, давайте я для ваших кротов благотворительный прием устрою. А там бухгалтерша такая крыса. Я ей приношу документик на подпись, она в него вцепилась, весь его обнюхала носом своим длинным и говорит: «Не сходятся суммочки-то! Что-то вы мухлюете, Алексей Леонидович!» Овца. Я же ей русским по-белому объяснил, в чем соль! Нет, уперлись. Мол, это обман, мы на это пойти не можем!
— Ой, и не говори! — подвижные губы Снежаны скривились в презрительную усмешку. — И ведь ладно бы эта крыса была идеалисткой пробитой, и ей такой обман был поперек совести! Так ведь нет же! Овца просто взятку вымогает пожирнее! Сверлит тебя своими глазами-буравчиками и ждет, когда ты ей скажешь: «Может быть мы сможет все-таки как-то договориться…» И жадность там такая, что ни один чиновник ей в подметки не годится…
Ага, значит все не так уж и просто, как мне нарисовали в начале! Где-то там есть подводные камни, об которые я обязательно стукнусь лбом. Ну что ж, стало как-то полегче. А то от совсем уж шоколадно-приторных схем мне становится не по себе.
Зато внезапно для меня заиграли новыми красками многочисленные бесплатные концерты всякой там творческой самодеятельности, пенсионерские сборища и прочие детские утренники для малоимущих. Как-то не приходило раньше в голову посчитать, сколько стоит проведение такого мероприятия. Помещение, свет, звук, гонорары выступающим, прочие мелкие расходы, которых всегда набегает немало… Не из воздуха же на это деньги берутся. За простой энтузиазм танцевальный коллектив не наймешь. Даже самый что ни на есть завалящий. Его нужно доставить к месту выступления, а это бензин, оплата водителя, да и сама машина, собственно. А то и автобус… И Леша-Марианна прав, я действительно ни за чем таким никогда не следил. Мысленный адблок как то вычеркивает все эти невзрачные афишки из моей реальности. Но это вовсе не значит, что их нет…
— Снежанна, а тебе на сцену не пора? — спросил Леша, когда девушка потянулась за очередной сигаретой. — Это я уже отстрелялся, могу пить водку и валяться мешком. Но у тебя-то…
— Ох! — Снежана оглянулась на своих танцовщиц, которые как-то пришли в движение и засуетились. Потом склонилась ко мне. — Володя, ты, главное, лапшу с ушей стряхивай, когда с этими двумя общаешься. Держись Васи, он, если что, подскажет.
Потом резко выпрямилась, перья на ее прическу качнулись.
— Мальчика не обижайте! — сказала она строго. — Мне интуиция вещует, что он нам еще пригодится!
И упорхнула к стайке точно так же одетых девиц.
— Интуиция ей вещует, — хмыкнул Леша-Марианна.
— Очаровал ты нашу Снежану, Вовчик! — засмеялся Василий. — Смотри, осторожнее с ней, она только выглядит как школьница, на самом деле та еще акула, сожрет, не поперхнется!
«Странное дело, — думал я по дороге домой из новооткрывшегося казино. — Когда мне рассказывали про девяностые в Новокиневске, то рисовали их совсем уж черными красками. С уличными войнами, беспределом и прочей жутью. И вот я здесь, а вокруг — сплошная клоунада…»
Идти было недалеко, всего-то квартала три. Готовясь к трускучему морозу, я закутался шарфом до самых глаз, но погода преподнесла очередной сюрприз. Пока мы вели беседы на высшем уровне в подсобке за качающимся столиком родом из советской кулинарии, природа вспомнила, что уже календарная весна, и выдала натуральную такую оттепель. Тротуары подтаяли, на дорогах так вообще образовались лужи, а в воздухе наконец-то отчетливо запахло настоящей весной. Так что я с удовольствием размотал шарф, распахнул пальто и вдохнул влажный воздух, пахнущий талым снегом.
«Может быть, дело исключительно в той точке, с которой я наблюдаю окружающую реальность, — думал я, аккуратно обходя черные пятна подмокшего льда. — А может быть, в чем-то другом…»
В картине мира, которую я себе представлял, когда думал про девяностые Новокиневска, не хватало одной важной фигуры, которую упоминали вообще все. Игоря Мельникова, кровавого черного диктатора, стараниями которого город должен был быть по колено заполнен кровью. Вместо него был щеголеватый Иван на волге. Ну и еще тот, другой Мельников, похороны которого не так давно перекрыли весь центр. И что это все значит, интересно? Что время черного диктатора еще не настало? Что это пока все выглядит задорной клоунадой, а однажды я проснусь и обнаружу вокруг боевые действия, а гранатометами и автоматами? Так вроде по рассказам приятелей и знакомых это все уже должно было начаться… Ложная память? Годы со временем в головах у всех перепутались?
Хм…
Я свернул во двор. У соседнего подъезда стояла темно-серая девятка, рядом с ней курили четверо крепеньких парней в кожанках и норковых формовках. По мне они скользнули равнодушными взглядами и вернулись к своей беседе.
Я зашел в подъезд и начал подниматься по темной лестнице. Кто-то опять выкрутил лампочки на первом этаже.
Все-таки, угол зрения имеет значение. Но не настолько же…
Может быть, это все-таки не те девяностые, которые застали мои приятели-однокашники? Может быть, переместившийся в восьмидесятый год Иван что-то в этой реальности подправил, и теперь я наблюдаю «эффект бабочки»?
В параллельной реальности? Как во второй части «Назад в будущее», когда Марти Макфлай проснулся в пентхаусе небоскреба, а его мать оказалась супругой его злейшего врага и вставила себя здоровенные сиськи?
Только наоборот. Вместо кровавых и страшных девяностых, я оказался в девяностых, у которых вырвали самый ядовитый зуб…
Я вставил ключ в замочную скважину, но дверь в этот момент открылась сама.
— Привет, милая, — я поцеловал Еву, одетую только в одну из моих рубашек. — Ты чего не спишь?
— Папа звонил, — сказала Ева непонятным тоном. — Сказал, что сегодня в час ночи приедут… эти его ребята из деревни.
— Вроде же через неделю только должны были, — хмыкнул я, стягивая пальто.
— Что-то они там переиграли, — она отступила вглубь прихожей и пожала плечами. — Он сказал, что раз теперь я полностью в курсе, больше нет необходимости откладывать…
— Осуждаешь? — усмехнулся я.
Меня радовало, что Ева теперь почти все время проводила у меня. Но не очень радовало, что она как будто слегка замкнулась. Вроде бы, новость о том, что ее отец снимает порнуху, она восприняла довольно легко и по-взрослому. Но, видимо, пока была не очень готова находиться с ним на одной территории продолжительное время. Я к ней с вопросами не лез, не пытался как-то сгладить углы или наоборот обострить. Все-таки, чужая душа — потемки, а я, конечно, человек с немалым жизненным опытом, но не психолог ни разу.
— Сколько будет парней в этот раз? — спросил я.
— Двое, — ответила Ева, запахивая рубашку поплотнее. — Дядя Гоша их привезет, он специально в Уколово на машине ездил.
— Уколово? — спросил я. — Вроде же должны были из другой деревни…
— Ой, я не стала вникать, — Ева дернула плечиком. — Мне сказали, я передала.
— До часу еще минут сорок, значит у нас есть немного времени… — хитро улыбнулся я, шагнул к Еве и запустил руки под рубашку. Ева тихонько взвизгнула, почувствовав на своей талии мои холодные пальцы, но не отпрянула, а прильнула еще плотнее. Я нашел ее губы…
— Да блин! — разочарованно протянул я, когда в дверь требовательно затрезвонили. — Могли бы и не спешить!
Ева скрылась за дверью моей комнаты, а я двинул открывать. И мысли мои в этот момент были, прямо скажем, далеко от каких-то новых жильцов. Разве что успел подумать, что раз они из Уколово, значит там не будет того мутного типа, о котором меня предупреждали.
