«А хорошо, что мы приехали в Питер!» — подумал я, слушая очередную байку о том, как простой пермский парень получил все, просто переехав в Питер. Как он стал лидером мнений, у которого все уважающие себя звезды питерского рока, спрашивают совета.

— Эх, Витя, Витя… — качал головой Бендер. — Говорил я ему, что зря он связался с этим уголовником Айзеншписом! Но Витя — он знаешь какой был? Гордый, вот какой. Слушает внимательно, все больше молчит…

Это про Цоя, разумеется.

— А как мы с Борей ходили одного кента из кутузки выручать, ты слышал? — это про Гребенщикова.

Самое смешное, что все эти рассказы могли и не быть выдумкой. Насколько я успел заметить, рокеры, даже самые звездные, были довольно открытыми ребятами.

Другое дело, что сам образ этого человека был… скажем так, не очень привлекательным. Бендер был «царем горы» тусовочки «понаехов», квартирующих в этой конкретной коммуналке. Он был завсегдатаем сборищ, в рок-клуб и «Сайгон» ходил как на работу. И сам себя считал гениальным музыкантом. Ну разумеется! Только вот деньги он зарабатывал не творчеством, а вовсе даже метлой и лопатой. В смысле — работал дворником.

Интересный персонаж. Классический такой «дурной пример». В его идеальном мире он был влиятельным и важным, а в реальном же…

— Вов, мы тут с парнями из Омска договорились устроить совместный концерт у них в клубе, — радостно сообщил мне Бельфегор. — Я видел, как они играют, прямо круто! Может ты тоже запомнил? Они в белых колпаках на сцену вышли…

— А потом можно их с ответным визитом в нашу «Фазенду» позвать, — сказала Ева.

— Точняк! — радостно оскалился Бельфегор.

— Контакты-то взял? — спросил я. — Ну, там, адреса, телефоны, пароли, явки?

— А я… — лицо Бельфегора стало рассеянным. — Блин! Вот я дундук!

— Держи ручку и блокнот, — я сунул нашему клавишнику писчие принадлежности и повернулся к Еве. Она выглядела уставшей.

— Так странно, — сказал я, заключая ее в объятия и прижимая к себе. — Ты сейчас сказала про «Фазенду», и мне так домой захотелось.

— Не надумал переехать в Питер? — спросила Ева с непонятным выражением. Не то шутит, не то всерьез спрашивает.

— В этом есть определенный резон, — серьезно сказал я. — По сути, Бендер прав, из провинции серьезные дела делать сложнее.

— Но? — Ева подняла голову с моего плеча и заглянула мне в лицо.

— Да никаких «но», — я пожал плечами. — Здесь больше возможностей, весь вопрос только в том, как ими распорядиться. Можно вот как Бендер. А можно по-другому.

— Будешь убеждать ребят на переезд? — спросила Ева.

— Нет, — я покачал головой. — Во всяком случае, не прямо сейчас.

— Бендер сказал, что так можно время упустить, — усмехнулась Ева.

— Бендер… — повторил я. — Знаешь, у нас как-то эта ночь сложилась… гм… мистически. Сплошные совпадения, видения и знаки. Если бы меня, например, Сэнсей начал убеждать переехать из Новокиневска в Москву или Питер, я бы задумался всерьез. Но заявление Бендера звучало скорее как предостережение. Типа: «Даже не думай, Велиал, у тебя пока Новокиневск не топтан! Приедешь, будешь как вот этот хмырь!»

Ева засмеялась и обняла меня за шею.

— Может уже домой? — спросила она.

— Это часа полтора пешком, — хмыкул я.

— Так уже метро ходит, — пожала плечами Ева. — Утро же.

— Утро? — я посмотрел в темное окно, потом на свои наручные часы. — А, ну да. Половина восьмого. Да, наверное, пора.

Телепорт глубокой питерской подземки переместил нас с Васильевского острова к Московскому вокзалу, на котором мы вышли на перрон несколько дней назад. Блин, так недавно. И кажется уже, что так давно.

Люди, лица, улицы, разговоры, события. Все это смешалось в цветной водоворот, препуталось осколками воспоминаний. Так много всего случилось. И, как будто, ничего такого. По факту, «ангелочки» выступили на двух сценах. И я вроде договорился с Марианной. А все остальное время…

«Интересное дело, — думал я, когда мы шли от метро до нашей квартиры. — Вот эта бесполезная событийная круговерть, похоже, способна засасывать почище наркоты». И вот сегодня я как раз побывал в «притоне», где банчат как раз вот таким образом жизни.

Постоянный бесполезный движняк. И, что-то мне подсказывает, с какого-то момента приятным он тоже быть перестает. Вот, к примеру, этот самый Бендер, который тут уже почти десять лет. И даже если выкинуть из уравнения вопрос «и чего он добился?», то картина все равно получается жалкой. Он приехал в Питер, чтобы двигать вперед свою музыку и становиться звездой. Но ни одного концерта не записал, играет на гитаре на тусовках и подсаживается на новые уши, чтобы рассказать о том, как его лепший кореш Борька Гребенщиков у него десятку стрелял до получки.

Ну, такое.

Реально, отрезвляющий плохой пример. Мало оторвать жопу и приехать из провинции в Питер, вот что.

— Похоже, наши не спят, — сказал Макс и ткнул пальцем наверх, на окна нашей квартиры. — Везде свет горит.

— Астарот притащил гостей? — устало усмехнулась Ева.

— Я бы лучше поспал, — вздохнул Бельфегор. — Еще же после обеда вторая часть фестиваля, награждение какое-то. Слушай, Вов, а что за награждение?

— Понятия не имею, — я пожал плечами. — Хотя имею, что это я? Мне же объясняли. Там что-то шуточно-пародийное. Ответка пафосным государственным. Только не знаю, как это все будет устроено.

— Ну вот и посмотрим, — сказал Макс.

— Если поспим, — буркнул Бельфегор. — Если я сейчас спать не лягу, то точно усну прямо на этой премии. Даже если мне динамик в ухо сунуть.

Мы поднялись на свой этаж. На лестнице я в очередной раз порадовался своему молодому, а теперь еще и тренировочному телу. Бессонные ночи, пешие марш-броски, беготня эта фестивальная — а чувствую я себя вполне бодро. Ну, то есть, устал, конечно, но сил все еще достаточно на еще какой-нибудь движ. Например на разгон тусовки, если вдруг она на нашей квартире все-таки собралась.

— Надеюсь, это не хозяйка пришла разборки наводить… — буркнул под нос Бельфегор и потянулся к кнопке звонка. Я хмыкнул и вытащил из кармана ключ. Второй я отдал ночью Астароту, когда мы ушли с тихого вечера на Фонтанке, а один оставил у себя.

Но вставить его в замочную скважину не успел, дверь распахнулась сама.

— А я уже думал, что тебя не застану, — сказал Сэнсей. В распахнутом пальто, в руках — шарф. За спиной маячит еще один парень из «Папоротника».

— Доброе утро, — хмыкнул я. — Судя по вашим сложным щам, что-то случилось незапланированное?

— Да как сказать… — протянул Сэнсей и повернулся к своему коллеге. — Витя, я, наверное, останусь еще ненадолго, а ты иди, ладно?

После недолгой суеты с раздеваним-разуванием в прихожей, мы всей неспящей гурьбой завалились на кухню, где на подоконнике сидела заплаканная Кристина. С видом скорее смущенным, чем несчастным.

— Ладно, колитесь уже, — сказал я, набирая воду в белый эмалированный чайник. — Явно же хотите что-то рассказать.

— Лучше бы я с вами ушла, — буркнула Кристина. — Ужас вообще.

— Астарот что-то учудил? — хмыкнул я.

— Зришь в корень, о владыка соблазна и чревоугодия, — усмехнулся Сэнсей, придвигая табуретку поближе к столу. В центре стояла почти пустая бутылка «алиготе». Кажется, перед тем, как собраться, Сэнсей с Витей при ее помощи устраивали сеанс психотерапии Кристине.

— Видишь ли, Велиал, — Сэнсей задумчиво поднял глаза к потолку. — На некоторых людей алкоголь действует непредсказуемо.

— Это все из-за той тошниловки получилось, — буркнула Кристина. — Не знаю, что в нее тот тип намешал…

— Милая, ты несправедлива к Кротову, — покачал головой Сэнсэй. — В некоторых кругах он считается непревзойденным мастером в деле изготовления веселящих напитков.

— Вот пусть бы в этих кругах и оставался, — огрызнулась Кристина.

— Ау? — прервал начинающуюся перепалку я. — Напоминаю, что мы все еще не в теме.