— И Степа у тебя снимается, да? — спросила Ева. — И остальные вот те парни? Блин, а я-то ломала голову, что за зарплаты у вас на заводе, что можно дубленку в подарок маме купить…
Леонид Карлович побледнел еще больше.
— Евушка, ты, главное, на Володю не сердись, — забормотал он. — Я ему знаешь как пригрозил, чтобы он помалкивал? И ты не представляешь, как ему, должно быть, было трудно…
Хм, а ведь похоже, я знаю свою девушку лучше, чем ее отец. Она продолжала держать покер-фейс, но в глазах уже заплясали веселые искорки. Она не злится. Точно не злится. Ошарашена, это точно. Но сложный мыслительный паззл в ее голове уже сложился в цельную картинку. И картинка эта была в нашу с ее отцом пользу. Я напряг лицо, чтобы раньше времени не разулыбаться.
Ева держала паузу, слушая, как отец продолжает многословно оправдываться, губы ее слегка подрагивали. Но это явно не от того, что она пытается не разрыдаться. На очередном «прости, Евушка» она не выдержала, хрюкнула и уткнулась лицом в ладони.
— Милая, только не плачь, — Леонид Карлович торопливо вскочил и заметался на месте. — Хочешь, я тебе куплю путевку в Сочи летом, ты же хотела? Я… Я….
И тут Ева убрала руки от лица и рассмеялась. Посмотрела на отца, потом на меня.
— Ну вы, блин, даете, — она покачала головой. — Конспираторы…
— Ох… — Леонид Карлович схватился за грудь и тяжело опустился обратно на табуретку. Нашарил рукой на столе платок, снова протер им все лицо. — Евушка, ты… Ты на меня не злишься?
— Злюсь, — Ева скорчила серьезное лицо и вздернула подбородок. — Еще как злюсь. И на тебя, Вова, тоже. И теперь вам придется очень постараться, чтобы заслужить мое прощение…
— Да что угодно, милая! — отец Евы попытался нацепить на нос очки, но промазал мимо лица. — Вот буквально все, что в моих силах…
— Я бы на вашем месте не спешил с такими обещаниями, — хмыкнул я. — У Евы богатая фантазия.
— Недостаточно, — помотала головой Ева. — Но я с Наташей посоветуюсь…
«Я тебя люблю», — подумал я. Совершенно серьезно и честно. Без соплей и сентиментальной романтики. Случайным образом мне достался настоящий бриллиант, я выбил у судьбы джек-пот, по-другому не скажешь.
— Насчет Сочи — это очень заманчивая идея, между прочим, — мечтательно проговорила Ева. Но потом ее лицо вдруг стало серьезным. Она обняла отца, который все еще топтался посреди кухни. — Пап, ты даже не представляешь… Порно, блин. Да это же такая… Такое… Это даже в чем-то стильно. Я очень-очень рада, что ты мне рассказал, вот. Я понимала, что что-то не так, что ты что-то от меня скрываешь. И думала, что… Ой, да всякое! Думала, может ты с бандитами связался или еще что похуже. А это… уф…
— Да какой из меня бандит, Евушка? — осторожно погладив дочь по спине, сказал Леонид Карлович.
— Получается что… — Ева отстранилась, вернулась на табуретку и снова уперла кулаки в подбородок. — А вот скажи… Да блин, нет!
Ева прыснула и спрятала лицо в ладони.
— Нет, ну это вообще невозможно, — сквозь смех проговорила она. Щеки ее порозовели. — У меня теперь куча вопросов, но как прилежная дочь я стесняюсь задавать их отцу. Потому что, ну… Это как-то… Неприлично…
Ева снова засмеялась, теперь уже скорее нервно. И еще больше покраснела.
— Евушка… — сказал Леонид Карлович и тоже сел за стол. — Ты же правда не считаешь меня подлецом или…
— Нет-нет, — не отнимая рук от лица, Ева помотала головой. — Все хорошо, пап. Просто… Ну, наверное, мне все-таки нужно время, чтобы привыкнуть к этому… всему…
— Да-да-да, — быстро закивал Леонид Карлович и поднялся. — Мы можем обсудить, что тебе интересно потом. Или вообще больше не обсуждать, как захочешь. Главное, что я больше от тебя ничего не скрываю. И ты не представляешь, насколько легче мне стало.
Он поставил кружку в раковину и повернулся ко мне.
— Володя, я там кое-что в холодильнике для вас оставил, — сказал он. — Ну, там, ничего особенного, закуски всякие, конфетки. И пойду уже, отдыхайте с дороги. Кстати, вы же хорошо съездили, я надеюсь?
— Трындец, — Ева нарушила молчание только минут через пятнадцать после того, как за ее отцом захлопнулась дверь. Я честно все это время помалкивал, дав леща внутреннему голосу, которому не терпелось тоже начать извиняться. Надышался флюидами Леонида Карловича, не иначе. Стопудово, пока он тут слонялся по квартире и репетировал свою речь, он на все лады просил прощения и винился. Я бы открыл форточку, чтобы проветрить, но снаружи был такой лютый мороз, что я решил, что как-нибудь справлюсь и молчал.
— Я прямо в шоке, — совершенно спокойным тоном сказала Ева. — Не знаю, чего я ожидала, но… Блин, и смешно, и нет… Вов, а порно — это сейчас противозаконно, да?
— Сложно сказать, — я пожал плечами. — Я пока не вкуриваю, что у нас сейчас противозаконно, а что нет. Эпоха перемен… Если по совести говорить, то… Ну, здоровью порнуха точно не вредит.
— Ну… да… Наверное, — Ева медленно кивнула. Потом прыснула. — Блин, теперь на Степу смотреть будет стыдно! Я всегда думала, что он такой простой парень, в чем-то вообще большой ребенок. А оказалось…
Тут мы засмеялись вместе.
— Ну, в целом, отец тебя не то, чтобы обманывал, — пожал плечами я. — Парни действительно приезжают в Новокиневск работать. Просто не то, чтобы руками, а…
— Да блин, прекрати! — простонала сквозь смех Ева. — А то я от смеха живот надорву…
— Кстати, если захочешь ознакомиться с творчеством отца, то тут есть пара кассет… — подмигнул я.
— Нет-нет-нет, не все сразу, — помотала головой Ева. — Мне сначала надо переварить… все вот это. Так что… Что там отец нам в холодильнике оставил?
Завтрак получился торопливым. Просыпаться не хотелось, потому что нефиг было болтать до половины третьего ночи, да еще и после долгой дороги в поезде. Хорошо хоть вообще не проспали. Так что мы по-быстрому закинули в себя кофе и бутерброды, поцеловались у подъезда и разошлись в разные стороны — Ева в университет, а я помчал в «Буревестник», в офис нашей медиакорпорации. Пора было приниматься за дела, слушать, как все прошло без моего участия, а на вечер было еще запланировано сборище в «мордоре» на тему выступления в парке, до которого осталась всего-то неделя.
Я втиснулся в битком набитый трамвай и с некоторой отстраненностью разглядывал хмурые и тревожные лица спешащих на работу людей. Поездка все еще не отпустила. С одной стороны казалось, что я вернулся чуть ли не через год, и за это время здесь все поменялось. Смотрю на город и ничего не узнаю. А с другой — наоборот. Питер вместе со всеми приключениями был как будто бы где-то во сне, а здесь, в Новокиневске все осталось прежним, словно за все то время, пока я гулял под мокрым снегом, продавал кассеты на фестивале и гнал пургу со сцены, здесь успели всего-то пару раз моргнуть.
От остановки до «Буревестника» я домчал за рекордные пару секунд, мороз не спешил отпускать город, и стоило замереть, как пальцы на руках и ногах превращались в ледышки.
«Кто-то уже на месте», — подумал я, поднимаясь по лестнице. Сверху раздавались голоса, и кто-то бессистемно тыкал в клавиши рояля.
— Наконец-то! — облегченно выдохнула Света и крутанулась на табурете. — Как Питер? Хорошо ребята выступили?
— А ты сомневалась? — во весь рот улыбнулся я. — Все сражены наповал, нас подписали на мировой тур и выдали стотыщ миллионов денег.
— Правда? — встрепенулась Света.
— Нет, конечно, — усмехнулся я. — Но съездили мы хорошо, вернулись с грандиозными планами, и я, можно сказать, готов к труду и обороне. А про нашу поездку мы лучше все вместе расскажем. И покажем, видосов позаписывали немножко. Так что у меня соберемся, посмотрим и потрындим. Как прошла вечеринка?
— Ох… — Света покачала головой. Потом посмотрела на меня и замахала руками. — Нет-нет, все нормально получилось. Наташа была в своем репертуаре, и Жан очень помог. Просто… Так, давай я сначала чаю сделаю.
