— Поведаете историю, которая явно оказала влияние на вашу жизнь, или я могу рассказать про свои академические будни? Учтите, у нас очень развязные адепты. Как я. Некоторые даже хуже.

— Ты думаешь, я не вытерплю этот детский лепет? — бровь Кериона изогнулась, но он стиснул зубы и выплюнул. — Легче рассказать, чтобы отстала и заодно усомнилась в своих сородичах.

Конечно, кто мог провести драконов и ударить в самую душу, как не любимая женщина? Расчет был верен изначально — только любимых они могли допустить к себе, раскрыть сердце, душу, показать свои страхи и слабые места. Любовь дракона опасна, поскольку она бесконечна во всех ее проявлениях, в заботе, в нежности, в страсти, в жажде обладания и в горе от утери. Но одаривая своим чувством, они забирают все себе, даже жизнь и свободу. Прекрасная Розалия знала, что обратного пути не будет, за смертоносный удар она расплатиться собой, но девушка пошла. Никто не знал мотивов ее действий, заставил ли ее император Икариона или она была убеждена, что драконы несут зло, но возлюбленная одного из высших крылатых воспользовалась своим и его положением. Во время императорского приема, где ее представили в качестве невесты, она кинула зерно проклятия в главный источник сил драконов — чашу проматери Великой Дасифель. Новая магия проклятия сплелась воедино с драконьими силами, с того самого мгновения отравляя их существование.

Розалию задержали, но она стала немой, смотрела бесстыжим шальным взглядом и молчала, выдерживая любую клятву и пытку, будто была натренирована и лишена возможности чувствовать. Обвинения Икариону так и не предъявили, поскольку ее жених уничтожил все улики о ее шпионской деятельности, ведь он был первым советником императора и бесконечно влюбленным мужчиной. Да, он надеялся на ее свободу и любовь до последнего мгновения, до того самого, пока петля не затянулась на ее хрупкой шее, куда недавно он целовал красивую предательницу. Дракон сошел с ума, сгорел не от горечи обиды, будто не осознавая постигшую крылатых участь, а от невозможности быть с любимой.

— Рейна, она была шпионкой… Леер Рейнкард нашел ее в песках, где патрулировал границу. Девушка была прекрасна, как говорят, но жутко измотана и потеряна. Он стал ее спасением, героем. Несколько лет эта дрянь провела с ним бок о бок, не страшась нападений ни чудищ, ни орков. Она лечила ему раны, терпела лишения и внимание императора, оставаясь верной своему дракону.

— Вы думаете, она его не любила ни дня?

— Возможно, любила, но наличие чувства не помешала предать. Розалия ему призналась сразу в своей шпионской деятельности, Рейна, и дракон принял эту правду, оставил у себя под крылом. В конце концов, все мы оказываемся в разных ситуациях и порой просто ищем понимания, защиты, поддержки. Он дал ей это, обеспечил всем. Драконы привыкли верить любимым, как же иначе? Ведь это чувство вложено в нас Богиней. Розалия тоже оказалась верной… своему первоначальному заданию.

Пытались ли они разобраться в этой ситуации?! Выяснили ли на самом деле, что ее заставило так поступить?! Или она действительно верно служила короне, не испытывая привязанности к дракону, который положил к ее ногам свою жизнь?! Керион прав, мы попадаем в разные ситуации, иногда безысходные, игра монархов беспощадна, и в этой схватке победил Икарион, принеся в жертву истинную любовь и доверие. Не единожды — навсегда. Наш правитель получил большее — ненависть драконов к икарионкам. Даже без проклятия, крылатые будут в тысячу раз подозрительней относится к нам, смотреть с прищуром, заставлять давать клятвы и бесконечно испытывать. И кто же из девушек выдержит такое испытание и не сбежит подальше?! Мы ненадежные для них, а они превратились в кошмар для нас. Печать предательства заклеймила всех не хуже проклятья. Но тем ценнее отношение Шииса, который пытался противиться этому…

— Так что, Рейна, мой совет, начни думать, а не отдаваться… эмоциям. Игры с жизнью опасны, поэтому их лучше прекратить, — напутствовал Керион. — Не питайте ложных надежд, здесь ваша жизнь не будет прекрасной.

— Я импульсивна, но честна и открыта. Знаю, вас пугают последствия любой связи с икарионкой, но способность их принять и решить возвысит вас сильнее, нежели служение посеянной некогда ненависти.

— Хм, — Керион склонил голову, ухмыляясь. — А кто сказал, что последствия по нам ударят? Поверь, Рейна, мы в данном случае бережем не себя. Ты же покушаешься на мир, как стихийное бедствие.

— Да вы мне льстите, леер Керион. Конечно, я самое страшное зло.

— Рад, что что ты это поняла.

После такого разговора на зло Керу захотелось кинуться в объятия его хозяина. Впрочем, этого служителя морали напугает даже воздушный поцелуй. Может, мне ему подмигнуть, поиграть взглядом?! Ага, с моим везением это точно кто-нибудь заметит и попытается снова отправить на казнь. Кстати, а что там с праведным гневом Эарана? Я прислонилась к двери ухом.

Гул в коридоре затих, замок не горел, стало быть, угроза пожара миновала. Кажется, Эаран успокоился насколько это возможно в данной ситуации. Я вышла в коридор, озираясь по сторонам, нападать на меня никто не попытался, сверху ловчая сетка не упала…

— О, наша гостья нашлась, — дворецкий возник с подносом в руке. — Господин распорядился подать отвар. Успокаивающий.

— Хм, а он более самокритичный, чем я предполагала…

— Для вас, гиеса Рейна.

С оскалом на лице, вырвала поднос из рук Лориса, и направилась в свою комнату. Глаз начал дергаться. То есть с катушек от ревности слетает Шиис, а успокаиваться надо мне?! Или это намек, что мне стоит приготовиться к серьезному разговору, где на меня будут орать?! В комнате, пройдясь туда-сюда раз двадцать, я все же сделала пару глотков. И сразу закашлялась. Судя по всему, орать на меня будут в драконьем обличье на краю пропасти, где вполне возможно поскользнуться на драконьих слюнях и рухнуть в бездну.

В душе творилось невесть что. Я боялась отдаться чувствам с головой, определенно, потому что в какой-то момент ими придется жертвовать, отказаться от возникшей влюбленности, стерпеть боль расставания… Но для Эарана это только лишь игра в желание?! Он жаждет любви, которой напитавшись, выкинет?!

Ох, Рейна, не стоит быть наивной, не стоит усугублять. Эаран придет в себя и не позволит себе лишнего, а случившийся поцелуй останется небольшим излишеством, допущенным между нами по воле случая. Но как я ошибалась. Я, правда, была уверена, что он либо извинится за вольность (ведь так поступают воспитанные аристократы), либо признается в пагубной страсти и попросит от нее избавить. Так обычно происходило в академии, стольким слезам я стала свидетелем и даже пару раз сама передавала письма влюбленным… Правда, кляла их на чем свет стоит, ведь любовная переписка романтичнее всего в ночи. Посему я, как тать, металась от одного корпуса к другому, кряхтя, как подстреленный тетерев. Тогда я мечтала быть на их месте, как минимум, в кровати с чашкой горячего шоколада, терзаемая трудной первой любовью.

Что сказать, иногда мечты сбываются, но сто раз себе говорила, загадывая желание, нужно уточнять все до мельчайших подробностей! Хотела денег заработать — вот зарабатываю, правда, плательщики сидят на рудниках! Хотела попутешествовать — исполнено, тур даже затянулся! Хотела получить послание от шикарного мужчины — вот оно, лежит на столике у окна и зловеще подсвечивается луной! Рейна, Рейна, нужно было уточнять, о чем ты хотела получить письмо… поскольку ожидало меня далеко не признание в чувствах и даже не извинения.

Не хотите ничего пояснить?!

Коротко и с нажимом, едва не дырявя бумагу. Уже вижу с каким черным взглядом Шиис вывел эти буквы.

Я?! Будто бы сама накинулась на него, как мартовская кошка. Или что, взаимность теперь требует особых пояснений на десяти листах с выражением радости или терзаний от почившей на том столе скромности? Вот уж не думала, что это я должна что-то пояснять в данной ситуации… Или он ждал извинений?! «Простите, что уступила порокам и спровоцировала ваши?» или «Мне так стыдно, но что поделать, когда мужчина настолько манит?!»