Ох, аукнется Цинской империи такая поли тика!

А что в других сообщениях? Он разложил их веером на столе.

Боксёры разрушили железную дорогу между Пекином и Тяньцзином, разослали повсюду агитаторов, возбуждая население в свою поддержку. Народ озлоблен нищетой и безработицей и легко поддаётся внушению, верит даже самым нелепым выдумкам, вроде того, что русские с помощью КВЖД хотят захватить Маньчжурию.

6 июня атакованы несколько станций и разъездов строящейся Порт-Артурской линии; Охранная стража под командованием полковника Мищенко сумела отбить нападение.

7 июня боксёры начали артиллерийский обстрел Посольского квартала в Пекине, где укрылись все дипломаты с семьями и китайские христиане; погиб германский посол фон Кеттелер…

И всюду зверства, ужасающие даже видавших виды англичан, которые сами на чудовищные выдумки горазды. Как будто злые духи вырвались из подземелий и вселились в ещё недавно мирных людей. Боксёры режут женщин и детей, отрубают головы, выставляя их напоказ. И фотографируют свои злодеяния, будто хвастаются ими. А может, и верно – хвастаются?!

Константин Николаевич грустно усмехнулся: и при таких событиях правительство в Петербурге и руководство КВЖД в Сунгари делают вид, что всё нормально. Слепцы! Ах, какие же наверху у нас слепцы! И ходят слухи, что Куропаткин мечтает завоевать Китай! Кто его только ни завоёвывал – те же монголы, маньчжуры – Китай всех перемалывал и подминал под себя. Китаю незачем торопиться: у кого впереди – вечность, того не пугает сломанное в дороге колесо.

Вдовствующая Великая императрица Цыси ещё раз осмотрела себя в ростовом венецианском зеркале – всё ли в порядке с нарядом – и осталась довольна. У неё уже было более трёхсот платьев, накидок и жилеток – на каждый день года, все они хранились в отдельных коробках с соответствующими наборами украшений и аксессуаров, но ей хотелось новых и обязательно таких, каких нет ни у кого. Откуда у неё взялась такая тяга, причём с детских лет, – точно сказать не могла, хотя догадывалась. В семилетнем возрасте отец рассказал ей, будто русская императрица Елизавета имела полторы тысячи платьев.

– Зачем ей столько?! – поразилась девочка. Тогда её звали Син, что означало Удача. Она действительно из шестерых детей была самым удачным ребёнком – здоровым, подвижным, любознательным, и главное – очень умным.

Её семья была небогатой, но из старинного маньчжурского клана Нара; отец, его имя Хуэйчжэн, служил начальником отдела в министерстве по делам государственных служащих. Он рано заметил ум старшей дочери и очень любил беседовать с ней по вечерам после службы. Темы бесед были самые разные: и домашние, бытовые, и исторические – о том, как небольшое племя маньчжуров завоевало огромный Китай, и политические – об устройстве Цинской империи. Отец восхищался умением дочери красиво вышивать и делать выкройки одежды для всей семьи, а больше того – её расчётливой сообразительностью в ведении их скромного семейного хозяйства. Из слуг у них была лишь кухарка, а жена занималась младшими детьми. Поэтому Хуэйчжэн ничуть не удивился вопросу о платьях русской императрицы.

– Я думаю, она хотела быть неповторимой, – подумав, ответил он дочери.

– Но ведь сколько надо делать выкроек! Ей же некогда было заниматься государственными делами!

– Вряд ли она сама занималась выкройками, и платья ей шили самые знаменитые мастера. Она же была императрицей!

– Если бы я была императрицей, всё равно сама занималась бы своими нарядами. Это же так интересно – делать красиво!

Через девять лет ей предстояло явиться на смотр наложниц для императора и на какое-то мгновение привлечь внимание повелителя Поднебесной, тем самым определив свою судьбу: её записали в наложницы шестого, самого низкого, разряда под именем Лань, что означало Магнолия или Орхидея. Однако самое удивительное, что это одномоментное внимание определило дальнейшую судьбу всей империи.

Воистину дорога длиной в тысячу ли начинается с первого шага.

Цыси осталась довольна нарядом, но не рассталась с зеркалом – продолжала вглядываться в себя и беседовать с отцом. Он оставался рядом с ней все эти бесконечные сорок лет – время её власти.

– Папа, я красивая?

– Для меня – да, самая красивая. Но люди оценивают не твою красоту, а твои поступки.

– Разве я делала не то, что нужно? Ведь все мои поступки – ради величия Китая, ради того, чтобы он стал наравне с Европой и Америкой, наравне с Японией. Она же смогла с помощью Англии вырваться из Средневековья, стать современной державой. Почему у меня не получается?

– Подумай сама. Ты же умная! Вот сейчас ты собралась на заседание Верховного совета – что ты хочешь предложить? О чём ты думаешь?

– К сожалению, я думаю о предателях.

– Почему?! – искренне удивился отец.

– Потому что меня всегда предавали те, кому я доверяла.

– А только такие и предают. Другие – те, кому ты не доверяешь или до кого тебе вообще нет дела, – они тебе ничем не обязаны и просто действуют в своих интересах. И не их вина, если ваши интересы не совпадают. А кто тебя предавал?

– Ну ты же знаешь, я с тобой много раз делилась. Первый раз – Цыань и принцы Гун и Цунь, когда по их приказу казнили моего любимого евнуха Крошку Аня.

– Ты слишком ему потакала, он повёл себя недостойно и поставил под удар твою репутацию.

– Да, это так, но они действовали тайком, за моей спиной! И так жестоко!

– А ты бы согласилась с их решением?

– Нет, конечно!

– В том-то и дело. Ты влюбилась и потеряла контроль над собой.

– В конце-то концов я – женщина!

– Ошибаешься. Чтобы быть женщиной на вершине власти, эта власть должна быть абсолютной.

– Как у Екатерины Великой? – усмехнулась Цыси.

– Да. Все русские императрицы имели абсолютную власть и могли позволить себе быть женщинами. А у тебя слишком много ограничений. Одно из них проявилось в виде казни Крошки Аня. И скажи спасибо Цыань и Гуну: они тебя вернули на твое место.

– Моё место?!

– Да, место безупречного повелителя.

Цыси впервые подумала о случившемся тогда, в далёком – тридцать лет назад! – году, событии с позиции безупречного повелителя, и ей вдруг стало стыдно за своё недоверие к самым, пожалуй, надёжным единомышленникам. Которые были рядом, с первых шагов на длинном пути преображения Китая.

Наложница Лань, возможно, осталась бы на уровне шестого разряда, если бы не императрица Чжэнь, которой она помогла, когда та случайно оступилась и едва не сломала ногу. Чжэнь уговорила императора поднять Лань на разряд выше, а потом и вовсе оказала неоценимую услугу: она сама не могла рожать и предложила мужу Лань вместо себя.

25 апреля 1856 года наложница родила сына, которого назвали Цзайчунем. Император Сяньфэн был безмерно рад появлению наследника и лично написал по этому поводу специальный указ красными чернилами. Благодаря этому Лань получила почётное имя И, превратившись во вторую по разряду женщину после императрицы. Хотя по-прежнему оставалась наложницей.

Вспомнив это переломное в её жизни событие, Цыси горько усмехнулась. Злые языки, которых в Запретном городе, как назывался комплекс императорских дворцов в Пекине, всегда хватало, пытались приписать ей хитрую уловку: мол, ради власти она украла новорожденного ребёнка у другой наложницы, а саму мать убила. Как будто под неусыпным оком многочисленных евнухов можно было изобразить фальшивую беременность, а затем и роды.

Цзайчуня осыпали драгоценными подарками, император в сыне души не чаял. Ему наняли специальную кормилицу, а Цыси запретили кормить сына грудью.

Официальной матерью Цзайчуня считалась императрица Чжэнь, и она относилась к мальчику с любовью и нежностью, как настоящая мать, ничуть не ущемляя материнские права И. Так что у наследника были как бы две любящие мамы, хотя он почему-то проявлял бо́льшую привязанность к императрице. И ревновала, однако ни единым словом не выдавала свои чувства, так как отлично понимала, чем для неё может обернуться даже случайный взгляд.