— Я могу бросить тебя. Я пыталась. Но ты не отпускаешь меня! Я ненавижу тебя. Я действительно тебя ненавижу!

Она выкрикнула эти слова с такой безысходной тоской, что мне стало чертовски больно. Я обхватил ее за щеки, удерживая на месте, и зарычал ей в лицо.

— Перестань врать себе, Молли. Ты любишь меня, и именно поэтому ты так чертовски зла.

Она открыла рот, чтобы возразить, но я не мог этого вынести. Я не мог больше ни секунды слушать, как она отрицает это. Мои губы врезались в ее в безумном столкновении гнева и желания. Ее кожа была соленой от слез, и как только я коснулся ее губ, она тут же приоткрыла их и впустила меня внутрь. Я толкнул ее к стене, и мы с силой ударились о твердую поверхность. Она ахнула мне в губы, обвила руками мою шею и притянула ближе.

Я прижался к ней, как только она оказалась именно там, где я хотел. Ее киска идеально приземлилась на ноющий стояк, который давил на мои штаны, отчаянно желая, чтобы его освободили. Она стонала мне в рот, пока я вращал бедрами напротив нее, выводя неровные круги, ее дыхание сбилось, когда мои губы спустились вниз по ее горлу. Я запустил одну руку ей в волосы, безжалостно оттягивая голову назад, чтобы иметь доступ к ее изящным ключицам, а другой схватил за обтянутую джинсами попку и приподнял, обернув ее ноги вокруг своей талии.

— Блядь, принцесса. Я так чертовски сильно скучал по тебе, – пробормотал я, поворачиваясь к толстому ковру перед огнем, горевшим в камине.

Опустившись на колени и осторожно удерживая ее вес, я разместил нас на полу, не разрывая поцелуя. Я не хотел, чтобы наши губы хоть на мгновенье теряли контакт. Мои руки добрались до ее джинсов, я разорвал их и стянул вниз по ее ногам. Затем скинул свои брюки, пока мой рот двигался вниз по ее телу, покрывая поцелуями ее грудь, живот и еще ниже. Ее трусики превратились в рваный комок скромного хлопка, и тогда я наконец оказался там, где мечтал находиться каждую ночь в течение восьми недель.

Я раздвинул ее ноги, и она позволила мне, приподнявшись на локтях и наблюдая, как я встаю на колени между ее бедер и срываю с себя рубашку. У меня не было времени возиться с пуговицами прямо сейчас. Мне нужно было, чтобы ее голая кожа прижимались ко мне вплотную. Обнаженная и полностью видимая в свете камина.

Я положил руку ей на грудь, ущипнул и покрутил сосок между своими пальцами, прежде чем накрыть ладонью ее сердце.

— Тебе не сбежать от меня, Молли. Я живу здесь. Ты никогда не вытащишь меня отсюда.

Она облизнула губы, ее зрачки расширились от желания.

— Борись сколько хочешь, но у нашей истории может быть только один конец, – продолжил я, скользя рукой вниз по ее телу, по животу и мимо стройных изгибов ее бедер. — Перестань сопротивляться. Тебе от этого только больнее.

Я опустился ниже и устроился между ее божественных ног, наклоняясь и вдыхая этот сладкий, неотразимый аромат желания Молли ко мне. Затем я поцеловал внутреннюю сторону ее бедра.

— Скажи, что не хочешь, чтобы я прикасался к тебе, принцесса. Скажи мне «нет» прямо сейчас, и всё прекратится, – пробормотал я ей в кожу.

Она хранила молчание, и я поднял голову, чтобы увидеть ее глаза, изумрудные осколки стекла, прожигающие меня горячим взглядом.

— Ну? – подтолкнул я.

— Мне следует так и сделать, чтобы доказать, что ты не остановишься, даже если я попрошу, – пробормотала она, но без особого энтузиазма.

— Но ты не станешь этого делать, правда, Молли? Вдруг я прислушаюсь к тебе. А ты не хочешь, чтобы я останавливался. Признай это, – надавил я на нее.

В её глазах вспыхнул гнев, и она положила руку мне на голову, запустив пальцы в мои волосы и с силой оттягивая темные пряди. Удерживая мою голову в такой уязвимой позе, которую я мог позволить только ей, она скользнула другой рукой между своих ног и провела по влажным складкам.

— Прошло два месяца. Может, ты мне больше не нужен, чтобы кончить.

Вид того, как она прикасается к себе, уничтожил меня.

— Скажи это еще раз и рискуешь остаться без пальцев, – хрипло пробормотал я, иррационально ревнуя ее к руке.

Она слабо улыбнулась мне. Это было не много, но больше, чем я получил от неё со вчерашнего вечера.

— Хорошо. Я хочу, чтобы ты страдал. – Ее шепот был почти неслышен. — Как я.

Затем ее рука на моих волосах напряглась, опуская мою голову к ее блестящей плоти, и мой рот коснулся ее киски. Я кусал ее пальцы до тех пор, пока она не убрала их, а затем сдвинулся, чтобы самому насладиться ею. Мой язык терся о ее щель, кружа по клитору, пока она не застонала. Я опустился ниже, погружаясь в нее, пока она не стала вращать бедрами, вжимаясь в мое лицо.

Как только она взорвалась влагой у меня на языке, я проложил себе путь вверх по ее телу. Когда я поравнялся с ней, она коснулась моего лица.

— Не будь слишком грубым, – тихо попросила она.

Я приостановился, озадаченный этой мягкой просьбой.

Тогда она протянула руку между нами и направила меня внутрь. Я напрягся, проталкиваясь глубже, и обнаружил, что она туже, чем я помнил, ее стенки сжимали меня в удушающем захвате. Я резко выдохнул, пытаясь взять свою потребность поглотить эту женщину под контроль и быть нежным. Однако это было неестественно для меня.

Она вздохнула, когда я глубоко вошел в неё, и обвила руками мою шею, прижимая меня к себе.

Я двигался в ней, постепенно наращивая темп, а она цеплялась за меня. Когда я приподнялся на локте и просунул руку между нами, чтобы потереть ее клитор, то увидел, что по ее лицу снова текут слезы. Я наклонился и поцеловал соленые дорожки на ее щеках, слизывая слезы, и внезапно она сломалась от удовольствия подо мной.

Она сильно сжала меня, когда кончила, так что было почти невозможно не последовать за ней через край. Вместо этого, используя самодисциплину, о которой я и не подозревал, я оторвался от ее тепла и склонился над ней. Моя рука опустилась на ноющий, скользкий член, и я стал гладить его, жестко и настойчиво, отчаянно толкаясь навстречу освобождению. Ее глаза опустились на мою длину, красную и мокрую от ее соков, и она облизнула губы.

Это стало последней каплей.

Я придвинулся к ней и направил свой член к ее губам. Она подняла на меня взгляд, сохраняя всю власть, несмотря на наше положение. Затем наклонилась вперед и взяла меня в рот, превратив в руины сильными всывающими движениями, пока ее шаловливый язычок обрабатывал истекающий кончик. Она перекатилась на бок, чтобы мне было легче проникать глубже в ее горло.

Опираясь на одну руку, я трахал ее рот, пока она лежала неподвижно и позволяла мне. Ее рука потянулась к моим яйцам, когда они шлепнулись о ее щеку. А я откинул ее волосы назад и сжал в кулаке, наблюдая за тем, как исчезаю в ее жаждущем рту.

Я быстро кончил, взорвавшись внутри этой горячей пещеры в первом оргазме, который получил от чужой руки с тех пор, как она бросила меня. До этого я довольствовался тем, что дрочил в отчаянном одиночестве под душем и по ночам, используя любой предмет ее одежды, который мог найти, чтобы вдыхать ее запах, как чертов извращенец.

Я выплеснул огромный поток спермы в ее горло, и она проглотила все до капли. Это не было извинением за противозачаточный имплант или попытку сделать ей ребенка, но это все, что я мог сделать. Я не собирался снова кончать в нее без защиты, пока она сама не попросит меня об этом. Это было самое большее, что я мог ей предложить. Я бы не стал извиняться за то, в чем не испытывал угрызений совести.

Я отстранился, когда мой оргазм угас, и ее губы и язык вокруг меня послали слишком острые ощущения. Я оторвался от ее губ, и она слизнула оставшийся белые капли. Опустившись на корточки, я почувствовал себя слишком испорченным и уязвимым под ее откровенным взглядом.

Молли медленно села. На ней все еще были футболка и гольфы. Она выглядела такой же разбитой, каким я себя чувствовал. Мы смотрели друг на друга, пока Молли не вытерла рот тыльной стороной ладони. Ее щеки краснели по мере того, как очарование, охватившее нас, рассеивалось.