Его нога все еще заживала, и я лучше всех знал, как долго может болеть рана от пули. Спустя семь лет после того, как Виктор раздробил мне коленную чашечку и положил конец моей беговой карьере в одну кровавую ночь, моя нога все еще ныла в сырую погоду. С тех пор мое тело было изрешечено травмами и почти смертельными ударами. Это было кровавое свидетельство жестоких будней босса братвы.

— Иди домой и отдохни. Вчера была долгая ночь. Теперь моя очередь возиться с маленькой чертовкой, – напомнил я ему, снимая пиджак и закатывая рукава.

При мысли о том, что я снова увижу Мэллори, в моих жилах забурлило предвкушение. Прошлая ночь была странно опустошающей, но сегодня я был готов. Она была обижена, зла и готова наброситься. Меня это устраивало. Я мог это вынести. Я хотел ее ярости и ее обвинений. Она могла выместить все это на мне и позволить эмоциям выгореть.

Макс вышел, а я отправился искать Мэллори. Ее не было в спальне. Нашей спальне. С меня хватит раздельного сна. Отныне она будет спать в моих объятиях.

Я прошел по коридору и толкнул дверь в библиотеку. Она любила эту комнату. Это было ее убежище. И действительно, я обнаружил ее сидящей в кресле у окна и смотрящей на темный город.

Я вошел в комнату. Единственным признаком того, что она заметила меня, было легкое напряжение ее плеч. Устроился в кресле напротив неё и стал ждать. Я спокойно наблюдал за ней, наслаждаясь тем, что она здесь, в реальности, а не в моих снах. Агония последних двух месяцев от неизвестности, где она находится, была далека от излечения, но, видя ее в таком хрупком состоянии, все, о чем я мог думать, – это как вернуть ее к себе. Ее тело могло быть прямо здесь, в безопасности, под моим присмотром, но ее разум? Он все еще был где-то там, в своем мире, далеко от меня.

— Ты что, так и будешь пялиться? – обвинила она через некоторое время.

— Мне нравится смотреть на тебя.

Она встала.

— Неважно. Я иду спать.

Я последовал за ней, вставая, когда она поравнялась со мной.

— Хорошо, идем.

Ее глаза встретились с моими.

— Я не имела в виду вместе. Я хочу вернуть свою комнату.

— Прости, милая. Я не могу этого допустить.

— Что? Почему нет?

— Потому что мне нужно быть рядом с тобой, чтобы обеспечить твою безопасность, и я скучал по тебе. – Я протянул руку, чтобы заправить ее волосы за ухо. — Думаю, ты тоже по мне скучала.

— Я скорее выколю себе глаз, чем буду спать рядом с тобой. Ты бредишь, – тихо парировала она, ее щеки приобрели хорошо знакомый мне красивый румянец. Она почувствовала, что её окликнули. Хорошо.

— Брежу? Значит, ты ни капельки не соскучилась по моим прикосновениям? Ты не думала обо мне одинокими ночами, холодными и пустыми, в своей постели? Потому что я думал о тебе, Мэллори. Ты была моим призраком, и ни на секунду не выходила у меня из головы.

— Ну, это ты, а не я, – решительно сказала она.

Я провел пальцем по ее щеке, наслаждаясь бархатом кожи.

— Ты пытаешься солгать мне, принцесса? Я ведь всегда знаю, когда ты лжешь.

— Повезло тебе. Очевидно, я понятия не имею, когда ты лжешь мне, – обвинила она, поднимая на меня свои сверкающие изумрудные глаза, и ее гнев опалил воздух между нами.

Вот и она. Привет, детка.

— Если тебе есть что сказать, принцесса, говори. Не держи это в себе. Я выдержу.

— Не сомневаюсь. Ты настолько испорчен, что не чувствуешь вины за то, что натворил. Тебя ничто не беспокоит, не так ли?

— Выскажи всё.

Я жаждал ее гнева. Я хотел подтолкнуть ее, чтобы пробиться сквозь ледяной фасад.

— Прекрасно, как насчет того, чтобы твой брат разрезал мне руку, чтобы вытащить маячок, который ты внедрил мне под кожу?

— Простая мера предосторожности – спокойно ответил я полуправдой. Да, это было сделано для того, чтобы обезопасить Мэллори, но также и чтобы помешать ей выкинуть такой трюк, как она проделала, и не дать ей исчезнуть.

Она сузила глаза, как будто могла прочитать каждую мысль в моей голове, и, без сомнения, так оно и было. Никто не знал меня так, как она.

— А Генри? Ты должен был рассказать мне о нем той ночью.

— Едва ли я знал, что Николай собирается похитить тебя у меня из-под носа, и что у меня не будет другого шанса. В ту ночь, если ты помнишь, мы были заняты другим. – Я напомнил ей о том, как мы были близки к тому, чтобы разрушить стены друг друга.

Она покраснела, ее мысли задержались именно там, где я хотел.

— Ладно. Ты отрицаешь, что помолвлен, и здесь явно нет женщины, так что я признаю это, но остальное – непростительно.

У меня внутри все сжалось. Я безошибочно понял, о чем она говорит.

— Разве это так плохо, что я хочу иметь от тебя ребенка, Молли? Я хотел создать с тобой семью со второго дня нашего знакомства.

— И ты посчитал, что обманом заставить меня подарить тебе одного – это приемлемо? Раз ты этого хочешь, то и я должна, верно? – она повернулась и сильно толкнула меня в грудь, чтобы увеличить расстояние между нами.

Я отступил на шаг лишь для того, чтобы вернуться и прижаться к ее груди сильнее.

— Нет, не верно. Ничто из того, что случилось со мной за последние семь лет, и ничего из того, что я сделал, не было приемлемым. Границы приемлемого настолько вышли за пределы нормы, что я уже не вижу их. Все, что я знаю, – это то, что я хочу тебя и хочу иметь с тобой семью. Я хочу, чтобы ты зависела от меня, нуждалась во мне так сильно, что никогда не перестала бы меня любить. Я хочу ребенка с твоей улыбкой и моей фамилией. Я хочу чего-то, ради чего стоит жить, Мэллори, и я хочу, чтобы это было с тобой.

Мои жестоко честные слова гулко прозвучали в тишине комнаты.

Ее глаза расширились, когда она осознала каждую ужасную, мучительную деталь в моей тираде. Но потом она снова толкнула меня.

— Это не только твое решение, мудак!

Очередной толчок и я увидел слезу, скатившуюся по ее щеке. Я позволил ей толкать меня. Если от этого ей станет легче, оно того стоит. Ее руки на мне, даже в гневе, были лучшим, что я чувствовал за последние два месяца.

Она подняла кулак, чтобы ударить меня в грудь, и еще одна слеза скатилась по ее лицу.

На этот раз я поймал ее за запястье.

— Остановись, принцесса. Ты навредишь себе.

— А это твоя прерогатива, верно? – обвинила она, но слезы теперь текли быстрее.

Я мог на пальцах одной руки сосчитать, сколько раз я видел, как Молли плачет. На этот раз ее слезы разорвали мое сердце на части. Я прижал ее к своей груди, обхватив руками дрожащее тело и удерживая в такой позе, чтобы она больше не могла меня ударить. Молли сопротивлялась, но когда борьба утомила ее, она утонула в моих объятиях.

Моя рубашка была мокрой от ее слез, когда я отстранился. Ее лицо распухло, а кожа покраснела. Из носа текли капли, смешиваясь со слезами на рубашке, а глаза были налиты кровью. Она наконец поддалась потоку диких, неконтролируемых эмоций между нами и никогда еще не выглядела более прекрасно.

— Ты хочешь, чтобы я извинился? Ты бы меня простила, если бы я сделал это? – пробормотал я, откидывая ее волосы назад.

Она прикусила губу, ее грудь все еще вздымалась от расстройства.

— А ты бы извинился, если бы я попросила?

— Я бы сделал все, чтобы ты почувствовала себя лучше, но, честно говоря, это было бы неискренне. Молли, я не жалею ни об одном моменте, проведенном с тобой. Я не хочу лгать тебе. Я бы хотел, чтобы ты была беременна. Я бы хотел, чтобы у меня было больше времени для того, чтобы довести дело до конца. Такова правда.

Она моргнула, глядя на меня недоверчивым и покорным взглядом одновременно.

— Ты – дьявол. – Ее голос был хриплым, как будто слезы заглушали ее беззвучные крики.

— Может быть, но я – твой дьявол, которого ты никогда не сможешь бросить, – ответил я прямо.

Молли снова ожила в моих объятиях. Она толкалась и боролась, как будто эти слова подтолкнули ее к краю.