Виктор рассмеялся, увидев выражение моего лица.

— Ты не единственный, кто способен испытывать чувства к женщине, Кирилл. Полагаю, я чувствовал к твоей матери то же, что и ты к своей Мэллори.

Имя Молли в устах моего отца всегда заставляло мое сердце биться чаще. Это вызывало у меня реакцию бегства или борьбы, а когда дело доходило до защиты Мэллори, я выбирал борьбу каждый раз.

Виктор наблюдал за тем, как мои кулаки непроизвольно сжимаются на коленях.

— Главный вопрос в том, любишь ли ты ее настолько, чтобы отпустить?

Я уставился на него, злость хлестала меня изнутри, как кнут. Мне не понравилось, что он сравнивает мою любовь к Мэллори с дерьмовым шоу, которым было мое детство. То, что Виктор думал, что освободил мою мать, потому что любил ее достаточно, чтобы позволить ей жить своей жизнью, приводило меня в ярость. Он перекраивал историю, чтобы вбить в мой разум сомнения. Он не понимал, насколько это невозможно.

У меня будет Мэллори, и никто не отнимет ее у меня. Я умру, чтобы защитить ее, а если не смогу, то умру, чтобы присоединиться к ней. Я бы не стал жить без нее. Это единственное, чего я никогда бы не допустил.

— Я не собираюсь жениться на Софии Де Санктис, – сказал я Виктору вместо того, чтобы озвучить свою мысленную тираду. — Отмени сделку.

— Слишком поздно для этого, сынок. Вы встретились. Она не возражает. Это общеизвестно. Если мы отступим сейчас, это будет стоить нам не только денег, но и крови. Антонио Де Санктис захочет получить свой фунт плоти за то, что ты поставил его в неловкое положение, и потребует его от тебя.

— Мне все равно. Я не женюсь на ней. – Я отодвинул чашку с чаем и встал.

Виктор явно не знал, что происходит с Николаем. Значит, мой безумный брат затеял тайную игру за лидерство. Он хотел подчинить меня своей воле, забрав единственное, что было мне дорого в этом мире. Он хотел стать паханом, и ему надоело ждать. Виктор не знал, что Николай пытается вырвать решение из его рук.

— Кирилл, сынок, не торопись. Твой отказ будет иметь долгосрочные последствия. Это недопустимо для наследника братвы, – мрачно Виктор. Это было самое ясное предупреждение, которое он когда-либо высказывал. Женись на Софии Де Санктис или забудь о том, чтобы стать боссом.

— Пусть будет так, – бросил я ему, прежде чем повернуться, чтобы уйти.

Я не собирался ждать, пока он объявит моего брата своим преемником. Я планировал убить его и забрать титул. Он и Николай могли гореть в аду, мне было плевать.

Я вышел из дома на 2-й авеню и направился к машине. Мои люди рассредоточились вокруг меня, настороженные, как и всегда, когда мы приезжали в крепость Виктора. Они последовали за мной в машину, и я сказал своему водителю отвезти нас в больницу. Макс был моим братом больше, чем когда-либо был Николай.

Я достал мобильный и уставился на мигающую точку – маячок Молли, выброшенный в переулке за «Башней» и найденный в небольшой луже крови. Николай разрезал ей руку, чтобы вытащить его, и я бы расчленил его за это.

Что, если он расскажет ей, что ты с ней сделал? Может, она не захочет, чтобы ты спасал её…

Я безжалостно заглушил голос своего лучшего «я». Я не был святым, но Молли знала это. Как бы там ни было, я смогу заставить ее понять. Мы были сделаны из одного теста, Мэллори Мэдисон и я. Кроме того, первой проблемой было вернуть ее. Заставить ее простить меня можно было и позже.

Вопрос в том, любишь ли ты ее настолько, чтобы отпустить?

Мои чувства к Молли были не просто любовью – это была одержимость и потребность, глубинная связь, столь же необходимая мне, как воздух для дыхания. Если я отпущу Мэллори, то с таким же успехом могу лечь на землю и умереть, потому что после этого не будет ничего похожего на жизнь. Это было чертовски извращенно и нездорово, но в данный момент я не мог рассчитывать ни на что другое.

Я был дьяволом. Я не мог этого отрицать, и теперь она, вероятно, знала, что я монстр, который вживил ей в руку маячок, и ничего не сказал об этом.

Но я был ее монстром и я никогда не смог бы ее отпустить.

Глава 3

Молли

Когда я снова проснулась, машина уже остановилась. Я дернулась на сиденье и вскрикнула, поскольку руки тут же обожгло. Мои запястья были стянуты стяжкой и ободраны. Казалось, что вся кровь вытекла из моих рук. Я усилием воли подавила болевые ощущения и огляделась вокруг.

Николая нигде не было видно.

Я на мгновенье застыла, а затем меня охватила острая потребность двигаться и убираться отсюда ко всем чертям. Мы были на стоянке грузовиков, и на горизонте мерцал лиловый рассвет. Внутри машины всё запотело, и я потерлась лицом о стекло, чтобы расчистить его. Я вздрогнула, заметив, что на свободное место неподалеку заезжает длинный бортовой грузовик. Николай оставил меня здесь? Он определенно был уверен, что я не приду в себя. Наверное, в бутылке с водой все же был подмешан наркотик.

Я увидела, как водитель выбрался из машины и спрыгнул на гравий.

Я открыла рот, чтобы закричать, но из него вырвался лишь сухой хрип. Проклятье, во рту пересохло, а горло болело, так что кричать мне было нечем. Водитель грузовика оказался пожилым мужчиной, и вряд ли он мог сравниться с Николаем, но я была в отчаянии и нигде не могла разглядеть сумасшедшего брата Кирилла. Я попыталась постучать по стеклу, когда мужчина подошел ближе, но его глаза были опущены на мобильный телефон, белый свет освещал добродушные черты, пока он шел к остановке.

Я снова попыталась закричать, но это прозвучало как карканье. Отчаявшись, я стала искать какой-нибудь способ привлечь к себе внимание. Меня осенила внезапная блестящая идея ударить пяткой по клаксону, и я попыталась поднять ноги, но боль в руках вызвала у меня слезы, когда возникло ощущение, что стяжки вот-вот оторвут мне руки. Возможно, я смогла бы это сделать, но не за те несколько секунд, что у меня были до того, как этот мужчина пройдет мимо.

С бесстрашием, рожденным истинным отчаянием, я отшатнулась назад и бросилась всем телом на дверь, ударившись лбом о стекло с глухим стуком. Мужчина шел дальше, ничуть не потревоженный. С тихим ревом я снова отпрянула и сделала выпад вперед, стукнувшись головой так сильно, что кожа разошлась, и тепло потекло по моему лбу. Водитель замедлил шаг, оторвался от своего телефона и повернул голову, чтобы посмотреть прямо на меня.

— Помогите! Помогите мне, – прохрипела я, в отчаянии глядя ему в глаза. — Пожалуйста.

Старик остановился и уставился на меня, явно шокированный тем, что увидел. Помедлив секунду, он подошел к машине.

— Мисс, Вы ранены? Кто это сделал? – спросил он, его голос звучал приглушенно через стекло.

— Пожалуйста, помогите мне. Он возвращается, – взмолилась я хриплым шепотом.

— Я позову на помощь, – сказал мужчина.

Я неистово затрясла головой. Нет. Нет времени!

Должно быть, он заметил мою панику, так как шагнул ко мне.

— Хорошо, я могу освободить Вас, но Вам нужно открыть дверь, – крикнул он, оценив ситуацию. — Вы можете дотянуться до стеклоподъемника?

Верно, это была старая машина, еще одна развалина, которую Николай угнал, чтобы замести следы. И в ней была старомодная поворотная ручка для окна. Усилием чистой воли я вскарабкалась на сиденье, боль в запястьях вырвала беззвучный крик из моего пересохшего горла. Я присела на пятки, подняла одну ногу и надавила ее на ручку. Окно приоткрылось на дюйм. Я сделала это снова, стиснув зубы и стараясь как можно меньше нагружать запястья.

Наконец, щель стала достаточно большой, чтобы мужчина мог просунуть в нее руку.

— Все хорошо, Вы почти вышли. Позвольте теперь мне, – пробормотал он, протягивая руку и опуская стекло до конца. Наклонившись в салон, он осмотрел мои запястья и достал из кармана куртки небольшой перочинный нож.

— Черт, мисс, Вы сильно ранены, – сказал он обеспокоенным тоном.

— Все в порядке. Пожалуйста, просто освободите меня. Не беспокойтесь об этом, – успокоила я его.