— Почему бы вам не рассказать мне в деталях, что вы планируете? Вы собираетесь держать меня здесь? Привязанной? Что вы имели в виду, говоря, что вам не нужно будет волноваться о будущем?

Мужчина остановился посреди комнаты и с удивлением уставился на меня, слегка наклонив голову вбок.

— Надо же, какая вы спокойная. А мне сказали, что по дороге сюда вы бешено сопротивлялись. Даже выбили зубы одному из моих людей.

Я точно не была спокойной, но герцог Гроан, очевидно, не умел читать мысли, как Феликс.

— Что касается моего будущего... Мне нужен от вас ребёнок. А лучше два. Со связью с источником, а в идеале — с вашим даром воды. Так будущее моей земли будет обеспечено на годы вперёд, и я, возможно, смогу использовать своих детей в политических целях.

— Разве у вас уже нет наследника? — нахмурилась я. Неужели желание иметь ребёнка от мага воды настолько велико, что он готов отказаться от своего собственного ребёнка?

Герцог начал деловито разбирать одну из корзин, в поисках чего-то, откладывая в сторону ненужные предметы.

— Мой наследник… У Андрия нет связи с источником. Но я ожидал этого, потому что даже с моим ритуалом наш источник очень сильно угас. Но сейчас всё изменится.

— Я не понимаю… Но ведь связь вашего наследника с источником была подтверждена жрецом!

— Не будьте наивной, всех можно подкупить, особенно если заранее знаешь, что подобное случится.

И тогда герцог рассказал мне о том, как заплатил жрецу, чтобы тот скрыл информацию об умирающем источнике. Он говорил о своей ненависти к жене, которая, будучи хранительницей, не могла родить хотя бы одного хранителя. Рассказал, как отчаяние сжигало его, пока ему не посоветовали обратиться к таинственному человеку в Таласской Империи, который обещал решить его проблемы. Как первый искусственный источник впервые появился на его земле и как он планировал расширять территорию герцогства. Как скрываемый им с детства дар защиты от любого ментального воздействия защитил его от камня правды.

«А также, от дара Феликса» — подумала я.

— Знали бы вы, как я вас ненавижу. Если бы вы единственная не были способны родить потомство, которое мне нужно, я бы давно вас убил. Вы отняли надежду у десятков невинных людей, которые могли бы сохранить свои земли, с помощью искусственных источников. Мы могли бы продолжать работать и жить на этой земле, даже готовы были платить безумные деньги дикарям из Аракии. Но вы всё разрушили, уничтожили годы труда.

— О чём вы? Вы сумасшедший. Если бы вы объяснили ситуацию Феликсу, началась бы эвакуация, и никто бы не пострадал. То, что происходило в тюрьме в пустыне, ужасно: сотни людей находились там под физическими и моральными пытками и умирали. Это не может быть долгосрочным решением!

Герцог Гроан покачал головой и безрадостно засмеялся.

— С вами бессмысленно разговаривать. Вы не так умны, как о вас говорят. Если бы я рассказал Феликсу Второму, наше герцогство стало бы вассальным, мы потеряли бы не только земли, но и власть, — он наконец нашёл то, что искал в корзине, и подошёл ко мне с флакончиком зелья.

Я попыталась отползти от него как можно дальше, но учитывая, что мои руки и ноги были связаны, это давалось мне с трудом.

— Что это?

— Не переживайте, это всего лишь зелье для гарантированной беременности.

Феликс Король Валледа считал, что этот день будет одним из самых счастливых в его жизни. Днем, когда Элли официально станет принадлежать ему, и он сделает все, чтобы она никогда не пожалела об этом.

Он хотел бы, чтобы многое сложилось по другому, чтобы она могла добровольно выбрать его, Феликса, своим мужем. Он хотел бы сделать ей предложение, увидеть счастье в ее глазах, а не боль и тревогу, которые он чувствовал, когда объявил всем о том, что они будут мужем и женой. Не спросив ее.

Во многом он сам был виноват в том, что это ее совсем не обрадовало. Он продолжал давить и приказывать тогда, когда следовало отпустить, продолжал жить так, словно ничего не случилось, хотя сразу должен был понять, что к Элли нельзя относиться так, как он относился к другим женщинам.

Поэтому она и не любила его в ответ. И как бы больно не было от этого осознания, он понимал и принимал это.

Выбор в их сословии, среди хранителей, был почти неизвестным словом. Хранители могли выбирать любовниц и любовников или же следующих мужей, но редко тех, с кем будут иметь детей — наследников источника. Однако Феликс не собирался давать ей даже повода задуматься об этом, не говоря уже о том, что среди королей разводы не практиковались. Он считал, что впереди у него целая жизнь, чтобы доказать ей, что ему можно доверять. Что они команда, как она и хотела. Что он будет ее главной поддержкой.

Услышав шум снаружи, Феликс вылетел из храма, сопровождаемый многочисленными солдатами. Перед его глазами предстала ужасающая картина: массивная каменная арка, стоящая над дорогой, ведущей к храму, была разбита на множество огромных кусков. Под этими обломками отчетливо виднелась парадная карета, в которой ехала невеста. Солдаты, ответственные за этот участок, пытались задержать всех, кто находился поблизости, а другие помогали разбирать завалы.

На секунду на Феликса накатило отчаяние, но он не мог позволить себе впасть в панику — мужчина отчетливо ощущал страх и боль под обломками. Собственные эмоции мешали сосредоточиться, хотя в большинстве случаев Феликс отлично контролировал свой дар.

Но это была Элли. Ее жизнь была под угрозой.

Люди уже помогали разбирать завал, но делали это хаотично, сами наступая на обломки и рискуя навредить тем, кто находился под ними.

— Уберите их! — рыкнул король солдатам, и те громкими приказами разогнали толпу.

Разбор завала пошел быстрее и организованнее, с участием магов и медика, который стоял наготове. Феликс тем временем вызвал артефактора и тот сообщил, что получает сигналы, которые трудно расшифровать: один артефакт указывал на присутствие его невесты под завалами, в то время как другой сигнал постепенно удалялся от столицы.

Мог ли кто-то украсть одно из украшений Элли и пытаться сбежать с ним?

Интуиция подсказывала Феликсу, что здесь что-то не так. Он сразу отправил группу вместе с артефактором за вторым сигналом, а сам остался — слишком сильными были чувства страха и отчаяния под обломками. Но чем дольше он оставался, тем больше понимал, что это не Элли — ее эмоции были другими, более четкими, быстрыми и меняющимися. Он знал "вкус" ее эмоций, чувствовал их острее, чем чувства других. Она не позволила бы себе утопать в панике под завалом слишком долго.

А значит, это был кто-то другой.

Когда они нашли Эдмуна Тенбрайка в тяжёлом состоянии, без сознания, с почти раздробленными рукой и ногой, Феликс вызвал солдат для сопровождения и отправился за первой группой, следовавшей за другим сигналом Элли. Он злился на себя за потерянные драгоценные часы, которые потратил на разбор обломков арки, пока похитители удалялись всё дальше.