— Это… — выдыхаю я, теряя дар речи. — Как?

Леви бросает на меня короткий взгляд, слишком рассеянный, чтобы уделить мне все свое внимание.

— Мы готовились к этому десять гребаных лет. То, что ты здесь видишь, — это лишь часть оружия, которое у нас есть наготове.

— Обувь, — вмешивается Роман, его взгляд скользит по моему телу. — Иди и надень нормальную обувь. Черную толстовку и любые, блядь, штаны, в которых тебе удобно. Сегодня мы не будем валять дурака. Если ты идешь, тебе нужно быть готовой.

Я тяжело сглатываю, мои глаза вылезают из орбит, когда я понимаю, насколько я не в своей лиге, но это их блестящий момент, их победа, единственный момент, которого они ждали последние десять лет. Ни за что на свете я не пропущу его.

Не говоря больше ни слова, я выбегаю из гаража и несусь вверх по лестнице, проходя мимо изумленной Жасмин, стоящей на ступеньках. Она уставилась на меня, нахмурив брови, явно понимая, что вот-вот что-то произойдет, но совершенно не представляя, что именно. Чертовски хорошо зная, что эти парни уйдут без меня, я быстро снимаю тренировочный костюм и следую их примеру в том, что касается формы.

Я убираю волосы с лица и наношу немного красной помады. Парни могут выглядеть в своей черной форме чертовски привлекательно, но мне нужны алые губы, чтобы напомнить себе, что я не та слабая, жалкая девчонка, которую они похитили несколько месяцев назад. Я воин, и я буду стоять на их стороне.

Нервы сотрясают мое тело, но я подавляю их. Что вообще может пойти не так? Нас всего четверо против целой чертовой армии Джованни.

Блядь.

Я, должно быть, не в своем уме.

Торопливо спускаясь по ступенькам, я снова прохожу мимо Жасмин, ее брови все еще нахмурены, а глаза наполнены беспокойством.

— Что происходит? — она поднимается и мчится за мной в гараж, но тут же резко останавливается, увидев, как братья загружают в кузов гребаного военного грузовика всевозможное оружие.

Роман останавливается и оглядывается на нее, его лицо хмурится, когда он пытается понять, что, черт возьми, с ней делать. Нерешительность отражается на его красивом лице, прежде чем он делает шаг к ней и достает ключи от “Эскалейда” из кармана. Он бросает их ей, и она неловко пытается их поймать.

— Уезжай, — говорит он ей. — Возьми “Эскалейд” и встреться со своим мужем. Брось машину в отдаленном районе, облей бензином и подожги, как гребаный костер. Я не хочу, чтобы на этой штуке остались хоть какие-то улики. Поняла?

Она тяжело сглатывает, ее пристальный взгляд возвращается к моему, прежде чем, наконец, кивнуть.

— Поняла.

Жасмин маячит в углу гаража, наблюдая, как парни загружают грузовик, а я стою в стороне, зная, что буду только мешать.

— Залезай, — говорит мне Маркус, держа в руках какой-то пулемет, который выглядит так, будто весит миллион фунтов. Он проходит мимо меня с твердой решимостью на лице, направляясь к двери гаража, которую не открывали годами. Затем без предупреждения он пускает в ход пулемет и выпускает пули по сложным замкам, которые установил Джованни.

Жасмин вскрикивает и падает на пол, ее руки в защитном жесте сжимаются над головой, пока я мчусь к грузовику. Роман забирается на переднее сиденье, ухмыляясь, наблюдая за Маркусом в его стихии, в то время как Леви садится на переднее пассажирское сиденье, качая головой от выступления Маркуса.

Замок вылетает из гаражной двери, и Маркус разворачивается, перекидывает пулемет через плечо и широким шагом направляется обратно к грузовику. Ухмылка на его лице не похожа ни на что, что я когда-либо видела раньше.

Он забирается в кузов рядом со мной, кладет ружье на колени, как какое-то домашнее животное, и откидывается на спинку сиденья. Громкий свист срывается с его губ, и Дил с Доу запрыгивают в грузовик, забираясь на заднее сиденье и пробираясь прямо в кузов. Они опускаются вниз с безупречными манерами, и прежде, чем Маркус успевает захлопнуть дверь, Роман нажимает на газ и проносится на скорости прямо через ворота гаража.

Они срываются с петель, вылетают на подъездную дорожку и сминаются под массивными шинами грузовика. Я хватаюсь за ручку двери, когда меня бросает из стороны в сторону, и когда Роман проезжает мимо “Эскалейда”, который все еще стоит в центре огромной подъездной дорожки, я оглядываюсь назад как раз в тот момент, когда Жасмин выбегает из гаража вслед за нами и мчится к “Эскалейду”, более чем преисполненная решимости убраться отсюда. Я не виню ее, мои первые несколько часов в этом жутком замке были кошмаром. Я бы сделала что угодно ради своей свободы.

Зная, что шансы когда-либо увидеть ее снова равны нулю, я поворачиваюсь и устраиваюсь поудобнее на своем сиденье, надеясь на того, кто есть наверху, что она сможет вернуться к своему мужу и навсегда освободиться от этого мира.

Поездка долгая и тихая, я смотрю на спинку сиденья Романа, мое колено подрагивает от нервов. Доу перепрыгивает через спинку сиденья и опускает свое большое тело на пространство между мной и Маркусом, когда ее тяжелая голова падает мне на колени. Интересно, чувствует ли она мои нервы? Я опускаю руку к ее голове, подсознательно почесывая за ушами, и, прежде чем я успеваю опомниться, Роман подъезжает к дому своего отца.

Грузовик останавливается прямо в центре огромной кольцевой дороги, и каждый из нас смотрит на особняк, который парни когда-то называли домом, на место, в котором они выросли, и на дом, где они подвергались самому ужасному насилию.

— Что-то не так, — говорит Леви, и их план избавиться от отца терпит неудачу. — Они должны были поймать нас у главных ворот и уже напасть.

Роман смотрит вперед, его опытный взгляд скользит по фасаду дома, прежде чем он, наконец, качает головой и снова жмет на газ. — Их еще нет дома, — говорит он, огибая территорию, чтобы спрятать грузовик. — План Б. Мы захватим их изнутри.

Без предупреждения нога Романа опускает педаль в пол, и грузовик ракетой устремляется к дому. Пронзительный крик вырывается из моего горла, и я зарываюсь головой в волчью шерсть, когда грузовик проносится прямо сквозь массивные окна от пола до потолка столовой, в которой я была всего несколько недель назад.

— Какого хрена ты творишь? — Я визжу, когда Роман ведет грузовик прямо через дом, пока не оказывается точно в центре огромного фойе. Никто не отвечает, когда они выходят из машины, как будто прекрасно читают мысли Романа.

— Что, блядь, происходит? — требую я, оглядываясь вокруг, как гребаная идиотка, наблюдая, как они выгружают оружие и носятся по фойе, устраивая идеальную засаду. Волки выпрыгивают и мчатся к окнам главного фойе, наблюдая и ожидая угрозы, уже насторожившись несмотря на то, что не получили ни единого приказа.

— Ау, привет? — Говорю я, размахивая руками и требуя внимания. — Не могли бы вы посвятить меня в план? Что я должна делать, кроме того, чтобы меня не убили?

Роман спрыгивает с высокого балкона второго этажа, выходящего в фойе, и оглядывается на своих братьев, нерешительно нахмурив брови. Он пожимает плечами.

— Я думаю… она могла бы просто… спрятаться, — предполагает он, слишком хорошо зная мои пределы возможностей.

Маркус смотрит на меня, сузив глаза, глубоко задумавшись.

— Не-а, — говорит он, качая головой. — В конце концов, она сделает что-нибудь, и ее поймают. Дайте ей нож. У нее хорошие инстинкты, когда дело доходит до поножовщины.

Мои глаза вылезают из орбит.

— Нож? Ни за что. Я не планирую подходить достаточно близко к кому-либо из охранников вашего отца, чтобы использовать нож. Дайте мне пистолет.

Роман усмехается.

— Я откажусь от этого, — бормочет он. — За последние несколько недель я получил достаточно пуль, чтобы беспокоиться о том, что ты случайно подстрелишь меня. Кроме того, ты не станешь нападать на охранников. Они слишком опытны. Тебя одолеют в считанные секунды. Ты пойдешь за Арианой.

Я судорожно втягиваю воздух.

— Ты хочешь, чтобы я убила Ариану?

Леви пожимает плечами.